Шок и виски воздействовали на него, как вакцина правды. В его голосе не было и тени самоиронии, ничего, кроме трагической иронии обстоятельств. Он построил свой недолгий брак на грезах и пытался убедить себя, что мечта была реальностью.
- Разделит и ваши деньги? - спросил я.
- Холли вышла за меня не ради денег, - упрямо возразил он. - Не забывайте, она же была восходящею кинозвездой с большим будущим. Правда, студия связала её очень невыгодным контрактом, но, останься она в Голливуде, ей был бы обеспечен денежный успех. Её агент говорил мне, что она обязательно станет звездой первой величины. Но ее-то не интересовали ни деньги, ни жизнь, какую ведут знаменитые киноактрисы. Она хотела приобрести культуру, стать по-настоящему образованной женщиной. Мы ради этого и приехали сюда.
Думали вместе учиться, читать стоящие книги, заниматься музыкой и другими искусствами.
Он оглядел убогий ресторанчик так, будто угодил в ловушку. Мне вспомнились задрапированная арфа, белый концертный рояль.
- Ваша жена занималась музыкой серьезно?
Он кивнул.
- У нее ведь есть голос. Я нанял ей преподавателя пения. И преподавателя речи. Ей не нравилась её собственная манера выражаться. Я сам говорю не так уж правильно, но все время должен был её поправлять.
- Все эти уроки - инициатива была её или ваша?
- Вначале только ее. У меня еще есть десяток лет в запасе, но мне не очень понравилось, что мы потратим из них год-два на приобретение культуры и так далее. И согласился только потому, что любил ее, был ей благодарен.
- За что благодарен?
- За то, что она вышла за меня. - Его как будто удивила моя тупость. Озадаченное выражение грозило навсегда застыть на его лице. - Я некрасив, я немолод. Собственно говоря, вряд ли у меня есть право винить её за то, что она сбежала от меня.
- Но, может быть, это и не так. Гейнс, скажем, держал её под прицелом.
- Нет. Я же видел, как он вышел из машины. Она сидела за рулем и ждала его.
- Ну так у него есть над ней еще какая-то власть. Она давно с ним познакомилась?
- Когда мы приехали сюда.
- Вы уверены?
Он покачал головой.
- Нет. Возможно, она была знакома с ним раньше и обманула меня.
- А её прошлое вам известно? Откуда она? Какое у нее было детство?
- Тяжелое. Но почему и где оно прошло, я не знаю. Холли не любила говорить о себе. Когда мы поженились, она сказала, что намерена начать новую жизнь и не плакать над разлитым молоком.
- Вы видели её родителей?
- Нет. Я даже не знаю, существуют ли они. Возможно, она их стыдится. И своего настоящего имени она мне не открыла, а вышла за меня под своим профессиональным псевдонимом.
- Она сама вам сказала это?
- Нет. Её агент Майкл Спир. Я познакомился с ним осенью, когда добивался расторжения её контракта. Он был долгосрочный и не содержал почти никаких зацепок.
- Вы не будете возражать, если я поговорю со Спиром?
- Только не рассказывайте ему, что случилось. - Голос Фергюсона стал почти жалобным. Прошлое раскрылось, точно рана, только вместо крови он терял душевные силы и энергию. - Мы должны оградить Холли, заслуживает она того или нет. Если бы мне только удалось вытащить её из жуткой трясины, в которой она увязла…
- Большой надежды на это я не вижу. Но есть еще способ, которого мы не касались. В Лос-Анджелесе я знаю прекрасных частных сыщиков…
- Нет! На такое я не пойду!
Он стукнул кулаком по столику. Его бокал подпрыгнул и звякнул о мою тарелку. Из носа у него снова потекла кровь. Я встал и увел его.
- Едем к врачу, - сказал я в машине. - Вы, наверное, знаете какого-нибудь местного доктора. Если нет, поедем в больницу, в травматологию.
- С какой стати? Я нормально себя чувствую.
- Не будем спорить, полковник. Вы к какому-нибудь врачу здесь обращались?
- Я к врачам не хожу. Эти сволочи убили мою мать! - Голос у него звучал напряженно и пронзительно. Возможно, он это услышал, потому что добавил уже спокойнее: - Холли раза два была в больнице в Буэнависте.
- Очень хорошая больница. А кто её врач?
- Тип по фамилии Тренч.
- Вы не ошибаетесь?
- Нет, доктор Тренч. - Он вопросительно посмотрел на меня. - А он что, шарлатан?
- Отнюдь. Он врач моей жены. Лучший акушер в городе.
- А ваша жена ждет… - Тут он полностью осознал все и не договорил.
- Да, - ответил я. - А ваша?
- Не знаю. Мы об этом никогда не говорили.
Я все больше убеждался, что не говорили они об очень многом.
17
Я заставил Фергюсона войти в больницу и записал его к хирургу-травматологу доктору Руту. Там у них все поставлено на широкую ногу и буквально для каждого человеческого органа имеется свой особый врач. Я оставил Фергюсона в приемной, предупредив, что вернусь за ним через полчаса. Он сел на край кожаного кресла с прямой спинкой, держа спину не менее прямо, точно каменное изваяние на старинной гробнице.
Когда я вошел в свою приемную, миссис Уэнстайн подняла глаза на часы.
- Почти два, мистер Гуннарсон. Надеюсь, вы хорошо перекусили?
- Спасибо за напоминание. Будьте так добры, позвоните моей жене и скажите, что я не успею заехать домой.
- Полагаю, она уже это поняла.
- Но все равно позвоните, хорошо? А потом соедините меня с Майклом Спиром в Беверли-Хиллс. - Я продиктовал адрес, который дал мне Фергюсон. - Думаю, телефон вам даст справочная. Я буду ждать в кабинете.
Закрыв дверь, я сел за свой письменный стол, положил на него старую газетную вырезку из бумажника Ларри Гейнса и в алфавитном порядке переписал все упомянутые в ней фамилии: Ван-Хорн, Вуд, Дотери, Дреннен, Занелла, Мак-Наб, Рош, Спенс, Треко, Хейнс. У меня уже сложился план.
Зазвонил телефон.
- Мистер Спир на проводе, - сказала миссис Уэнстайн.
Одновременно мужской голос произнес:
- Майкл Спир слушает.
- Говорит Уильям Гуннарсон. Из Буэнависты. Я адвокат. Не могли бы вы уделить мне несколько минут?
- Не сейчас. Я в телецентре. Моя секретарша дала станции этот номер. А в чем дело?
- Оно касается вашей клиентки. Холли Мэй.
- Что Холли нужно?
- Это не телефонный разговор, - ответил я как мог интригующе. - Нельзя ли нам поговорить лично, мистер Спир?
- Пожалуйста. После трех я вернусь к себе в контору. Вы знаете адрес? Рядом с бульваром Санта-Моника.
- Спасибо. Приеду.
Я повесил трубку и отнес миссис Уэнстайн свой список.
- У меня для вас небольшая работа. Если повезет, она займет четверть часа. Но не исключено, что и весь день, и еще несколько часов завтра. Пожалуйста, ничем другим не занимайтесь, пока не доведете её до конца.
- Но мне необходимо заполнить для мистера Милрейса кипу налоговых деклараций.
- Подождут. Это дело не терпит ни малейшей отсрочки.
- Почему?
- Я объясню, когда оно кончится. Может быть. Не исключено, что вопрос идет о жизни или смерти.
- Правда?
- Вот в чем ваша задача. В пятьдесят втором году перечисленные здесь люди жили в каком-то небольшом городке. Надеюсь, что в Калифорнии. Название городка я не знаю. И мне необходимо его установить. Название городка.
- Вы это уже сказали. - Мисс Уэнстайн явно заинтересовалась. - Так что я должна сделать?
- Отправляйтесь с этим списком в телефонную компанию и сверьте его с их загородными справочниками, предпочтительно небольших городов. Найдите такой, где будут фигурировать эти фамилии, хотя бы значительная их часть. Начните с ближайших.
Она пробежала список глазами.
- А имена?
- Имена роли не играют. Когда найдете группу этих фамилий в одном справочнике, выпишите для меня адреса.
- Вряд ли это будет так уже просто. С пятьдесят второго года много воды утекло, а люди теперь все время переезжают.
- Я знаю. Но все-таки попытайтесь. Это правда крайне важно.
- Можете на меня положиться.
Фергюсон ждал меня в тени козырька у входа в больницу. Глаза его хранили все то же невидящее выражение. Он, казалось, не замечал ничего вокруг себя. Хотя мы говорили с ним на более или менее одном языке, я вдруг понял, насколько он чужероден в Южной Калифорнии.
А то, что с ним происходило, удвоило эту чужеродность.
Я перегнулся через сиденье, чтобы открыть дверцу машины.
- Как ваш нос?
- Мне не до носа, - ответил он, усаживаясь рядом со мной. - Я разговаривал с этим вашим доктором. С Тренчем.
- Что он сказал?
- Моя жена на третьем месяце беременности. Ребенок скорее всего Гейнса.
- Это Тренч сказал?
- Естественно, я его не спрашивал. Но и так очевидно. Неудивительно, что она решила бежать с ним. Неудивительно, что им понадобились деньги. Ну, теперь они у них есть. - Он свирепо улыбнулся неизвестно чему. - Отчего она попросту не попросила у меня денег? Я бы дал.
- Дали бы?
Он разжал кулаки и взглянул вниз на ладони.
- Я мог бы и убить её. Когда я гнался за ними сегодня, то думал убить их обоих. И тут увидел на перекрестке этот прицеп. И на секунду принял решение покончить с собой. Но рефлексы оказались сильнее. - Он топнул правой ногой. - Мужчине стыдно признаваться в подобном.
Он не объяснил, в чем именно - в мысли о самоубийстве или в неспособности привести её в исполнение.
- На три часа у меня назначена встреча с Майклом Спиром. Завезти вас домой? Это почти по дороге. Объяснение в дорожную полицию можно представить позднее.
- Да. Лучше я вернусь домой. Вдруг они снова позвонят.
Я включил передачу и свернул в сторону шоссе.
- А вы хотя бы примерно представляете, куда они поехали?
- Нет. И пожалуйста, ничего не выдумывайте. У меня нет ни малейшего желания, чтобы их выследили. Вы поняли? Я не хочу, чтобы с ними что-нибудь сделали - ни с ней, ни с ним.
- Это вряд ли исполнимо.
Он словно не услышал меня, вновь уйдя в свой душевный разлад, стараясь побороть одолевавшее его смутное ощущение вины.
- Видите ли, я виню себя почти так же, как и ее. Мне не следовало уговаривать её выйти за меня замуж. Она принадлежит другому поколению, ей требуется кровь помоложе. И я был мечтательным дурнем, когда вообразил, будто могу что-то предложить молодой красивой женщине.