– Все! Все, ухожу. Меня ждут в Минобре. И не забудь самое главное, Константиныч! Смотри, не забудь! Знай, что я у тебя есть! Если что не так там с кем-нибудь… сразу звони! Все проблемы решим!
Заплетающимся языком генерал выговорил всю эту тираду, затем уставился на Люсю, сделал по направлению к ней шаг, но неожиданно по-военному скомандовал сам себе: «Кру-гом» – и, после того как четко выполнил эту команду, махнул рукой и ушел нетвердой походкой. Только после его ухода Беркутов обратил внимание на тех, кто сидел в приемной. Среди прочих заметил и дядю Корнея. Хотел было поприветствовать старого друга, но в это время один из посетителей, невысокий полноватый мужчина в элегантной светло-серой тройке, поднялся и, широко улыбаясь, подошел к Беркутову, пожал ему руку.
– Георгий Константинович, мое почтение! Давненько мы не имели счастья лицезреть вас с Лидией Санной в нашем театре! Совсем нас забыли!
– Каюсь, но что делать! Дела, дела… – Беркутов виновато улыбнулся. – Вот и сейчас вдруг срочно вызывают. А вы, Сергей Иваныч, зайдите по своему вопросу к Зое Сергевне, она теперь вместо Веры Петровны! Так что побежал, вы уж не обессудьте!
– Понимаю, понимаю! У нас через неделю шикарная премьера, я пришлю приглашение для вас с Лидией Санной! Настоятельно ждем!
– Спасибо, постараюсь.
Люся бросила на Беркутова беглый взгляд.
Беркутов еще раз пообещал директору театра обязательно быть на премьере, затем обернулся к дяде Корнею:
– Корней Потапыч, идемте, нас уже ждут.
Корней так и не понял, кто ждет их с Беркутовым, но тут же встрепенулся, быстро встал со стула и последовал за старым другом. Уже на выходе Беркутов обратился к Люсе, велел, чтоб та согласно списку отоварила посетителей.
Дядя Корней и Беркутов обедали в ресторане «Узбекистан», в том самом отдельном кабинете, где чаще всего проходили деловые встречи с Аримовым. Официант принес два монпара и, проследив, всего ли хватает на столе, вышел из кабинета.
На протяжении всего того времени, что они ехали на машине до ресторана, Беркутов не проронил ни слова, только внимательно изучал какие-то накладные, что-то подсчитывал, отмечал карандашом, вновь считал. Корней понимал, что Жора сильно занят, по сосредоточенному лицу можно было догадаться, что сейчас не время для разговоров, поэтому решил дождаться, пока Беркутов заговорит первым. А заговорил он, только когда они уже оказались в ресторане за столиком.
– Ты хоть расскажи, дядя Корней, что у тебя за событие грядет? А то мы прошлый раз и потолковать нормально не успели!
– Так внучку замуж выдаю! – обрадовался вопросу дядя Корней. И затараторил: – Нынче, сам знаешь, каждый стремится побогаче завернуть! Тесть мой будущий для свадьбы целый ресторан снял! Во как! Оркестр пригласил, а в ресторане этом из закусок только селедка да салат оливье! И котлеты пожарские на второе. По мне, так и ладно! Но бабы, сам знаешь: нет – и все! Чтоб было как у людей. Вплоть до того, что свадьбу вообще отложить до лучших времен!
Он вздохнул. Беркутов улыбнулся. Дядя Корней продолжил:
– И что прикажешь делать?! Тут я про тебя и вспомнил!
– Понятно, – кивнул Беркутов. – Говори, что надо? Не стесняйся.
– Я, конечно, нехорошо поступил, что из-за шкурного вопроса про тебя вспомнил! Да и неудобно было беспокоить. Ты ж теперь вон какая у нас величина! Сам видел в предбаннике, все лезут с протянутой рукой, а гастроном-то не резиновый, на всех манной кашки не хватит! Не слепой, вижу, что вокруг деется! Отъедь-ка вон в Коломну или даже в Мытищи, там один «Частик в томате» да «Завтрак туриста»! А в соседних областях и того хуже!
Беркутов опять согласно качнул головой. Дядя Корней завелся уже всерьез, глаза горели, а голос стал тише:
– Как же это мы, Георгий, до такого докатились? Я помню, перед войной в твоем же магазине прилавки ломились! Заходи, бери не хочу! А уж на рынках – чего хошь, глаза разбегаются! Вот только тогда денег ни у кого не было! Получали мало, жили скромно, но не жаловались, – вздохнул он.
Беркутов, помрачнев, сразу и не нашелся что ответить.
– Да, непростой вопрос, – пробормотал он и принялся за еду.
Корней решил пойти еще дальше в поисках виноватых:
– Неужели опять вредительство началось? Великая, можно сказать, страна, космические корабли запускаем, а такую простую вещь, как накормить человека, сотворить не можем! Говорят, будто… – Он огляделся по сторонам и продолжил: —…До революции мы своим зерном пол-Европы кормили! А что же теперь-то? И целину вон распахали, Среднюю Азию оросили… Не пойму я, хоть ты убей!
Беркутов снисходительно улыбнулся:
– Временные трудности, дядя Корней! Но все исправится, верь мне! Не все еще честно работают! А сколько мы другим помогаем?! Ты ешь, это вкусный суп! Шашлык еще принесут! Давай-ка выпей для аппетита!
Он налил дяде Корнею водки, они чокнулись. Корней свою лихо опрокинул, а Беркутов, не притронувшись, поставил свою рюмку на место.
В завершении трапезы, после того как они хорошо поели и хорошо выпили, каждый поднимал свой бокал, но были в них разные напитки: Корней продолжил пить водочку, а Беркутов – сок и чай. Официант принес две порции мороженого, и дядя Корней, увидев разноцветные шарики, ахнул:
– Я такого и не видал! Ишь как раскрасили!
Он запустил ложку в вазочку, попробовал.
– Надо же, вкуснотища какая! А ведь я случайно тебя нашел! Прочитал статейку в «Московской правде», а там написано: Беркутов Георгий Константиныч – душа коллектива и прочее, и прочее! Думаю: неужели Жорка? Вот и решил проверить! Дети-то у тебя есть?
Беркутов вздохнул:
– Дочери двадцать один год, на четвертом курсе педагогического, отличница, мы с женой не нарадуемся!
В ответ и дядя Корней тоже вздохнул:
– А у меня жинка хворобу где-то подхватила! На глазах угасает! Пока что держится и все твердит: «Хочу до свадьбы внучки дожить!»
Беркутов бросил в чашку с чаем шарик мороженого и стал медленно размешивать.
– Что с ней?
Дядя Корней хотел было спросить, зачем это ему, но передумал, нужно было отвечать на поставленный вопрос.
– Если б я знал! Да сами врачи из поликлиники ничего определить не могут, гоняют из одного кабинета в другой! А жинка плачет: уж не рак ли вот, мол, и не говорят ей!
– Давай хорошим врачам ее покажем! Я договорюсь, – загорелся Беркутов и снова наполнил рюмку дяди Корнея. Поднял свою чашку, они чокнулись. Но тут впервые за время застолья Корней не стал пить в одиночку и попросил Жору налить и себе хоть немного. После того как Беркутов налил в рюмку несколько капель, они вновь чокнулись. Корней по привычке опрокинул, а Беркутов лишь пригубил. Потом поставил рюмку на стол и продолжил:
– У меня в друзьях два диагноста-академика имеются, они быстро разберутся! Я завтра же договорюсь, жена сходит к ним на прием, уж они-то не ошибутся!
– Да как-то неудобно! – застеснялся дядя Корней.
– Разговорчики в строю! Помнишь, чья поговорка?! – повеселел Беркутов.
– Да, есть такая поговорка, – улыбнулся и дядя Корней.
– Ты ж для меня как отец! Не волнуйся, я тут все устрою, ей только съездить! А уж они не ошибутся, точно тебе говорю! – Он поднял рюмку с остатками водки, взял бутылку, добавил немного себе и вновь налил Корею. – На сей раз я хочу выпить и за здоровье твоей жены, и за тебя, дядя Корней! Ты меня спас в юности, а такое не забывается! – Они чокнулись и выпили, как это бывало в то далекое послевоенное время, о котором каждый из них часто вспоминал.
Когда Скачко вошел в приемную и по привычке двинулся к кабинету Култакова, лощеный и подтянутый адъютантик с капитанскими погонами на плечах, молодцеватый, обаятельный на вид, неожиданно вскочил и жестом остановил его:
– Извините, товарищ полковник, но генерал просил немного подождать! У него важный разговор! – Легкая улыбка играла у него на губах.
Скачко кивнул, присел на стул. Сел и адъютант. На столе у него лежал блокнот, куда он вписывал какие-то странные закорючки. Заметив, что Скачко наблюдает за его работой, адъютант закрыл блокнот.
– Может чаю, товарищ полковник?
– Нет, спасибо! – Скачко отрицательно качнул головой и уставился в окно, за которым на фоне бледно-голубого неба колыхались от ветра ветви деревьев с набухшими почками.
Генерал Култаков действительно был занят, говорил по телефону с большим боссом из Московского горкома партии. Так уж было принято, что высокое партийное начальство имело право интересоваться всеми текущими делами, кроме, конечно, работы внешней разведки. Вот и приходилось иногда выкручиваться всем, даже генералу. После того как ему был поставлен ряд неприятных вопросов на тему того, как КГБ ведет дело о взятках, Култакову пришлось выкручиваться. Выходило у него это довольно витиевато.
– Анилина у нас проходит по делу «Березки», и других тем мы по ней не затрагиваем! И уж тем более о Беркутове! Не понимаю причин вашего беспокойства!.. У вас достоверные данные?! Вот как?! Интересно-интересно!.. Не беспокойтесь, Игнатий Федорович, я непременно разберусь и сразу же вас проинформирую, насколько достоверны эти сведения!.. Да-да, обещаю немедленно разобраться, дайте мне пару дней!.. Всего доброго!
После того как горкомовец положил трубку, заметно помрачневший генерал призадумался. Потом сердито грохнул кулаком по столу, шумно вздохнул, поморщился и потер левое предплечье. Пребывая в самом мрачном расположении духа, он несколько минут сидел один в кабинете. Достал из пузырька таблетку, забросил в рот, запил водой. Потом взял трубку внутреннего телефона и связался с адъютантом.
– Скачко там?.. Пусть войдет! – Он вздохнул.
Вошел Скачко.
– Товарищ генерал! Полковник Скачко по вашему приказанию…
Култаков махнул рукой:
– Садись!
Скачко хотел начать доклад, но Култаков его остановил, снова снял трубку внутреннего телефона.
– Кофейку организуй нам! Что, каждый раз напоминать?! – Он положил трубку. – Ну, выкладывай, что там у вас по Беркутову?