– Это еще что такое?! – возмутился он.
Скачко достал служебное удостоверение, показал Анилину. Потом продемонстрировал и ордер на обыск.
– Полковник Московского управления КГБ Скачко Павел Сергеич! У нас ордер на обыск в вашем кабинете! А это мой сотрудник, капитан Ширшов.
Ширшов, не дожидаясь команды, подошел к столу, выдвинул верхний ящик. Там лежала пачка долларов. Ширшов радостно улыбнулся. Потом взглянул на полковника. Тот подошел, взглянул на доллары. Лицо Анилина посерело.
– Это не мое! – тут же заявил он.
– Ну да, конечно. И кабинет тоже не ваш, а Пушкина Александр Сергеича! – парировал полковник. – В этой пачечке несколько тысяч долларов, угадал? Так ваша валюта или нет?
Анилин нахмурился и не ответил, сидел с мрачным видом, уставившись в сторону.
Георгий Константинович Беркутов, расположившись на заднем сиденье «Мерседеса», листал альбом Босха. На некрасивом, но таком подвижном и умном лице с живыми черными глазками застыло восхищенное выражение. Он всматривался в мелкие детали, коих тут было превеликое множество, они просто поражали воображение. Какая изобретательность… а краски, краски!.. Будто только вчера написано. Пожилой шофер Максимыч, взглянув на шефа в зеркало заднего вида, хотел что-то спросить, но, заметив, как тот сосредоточен, решил не беспокоить.
Максимыч понимал: в этом проезде через сплошную линию, за который прочих смертных водил наказывали штрафом и просечками, особой необходимости не было. Ну, сэкономили две-три минуты, зато раздразнили весь этот выводок андроповских гусей. А зачем? Старый и опытный водитель Максимыч давно вел с собой самые разнообразные диалоги на эту и аналогичные темы, приводил веские и убедительные доводы, но в последний миг отмахивался и решал не лезть на рожон. Начальству оно всегда виднее… Не ему учить Беркутова, знакомство с которым так ценят самые крупные московские шишки.
Обыск шел и в квартире Анилина. Эксперты-криминалисты простукивали и прослушивали двери, паркетный пол, подоконники. На стенах в дорогих рамах висели картины, гравюры и снимки. Скачко взглянул на одну из цветных фотографий. На ней Анилин с женой на фоне Эйфелевой башни, оба такие радостные и счастливые. Полковник взглянул на Анилина, тот с отрешенным видом сидел на стуле, держал в руке хрустальный бокал с коньяком. Рядом на полу стоял коньячный штоф, наполовину пустой. Боков с Ширшовым осматривали другие комнаты, навесные полки, шкафы, серванты, комоды, ища там тайники.
– Подлинник? – Скачко кивнул на гравюру Дюрера, висевшую в кабинете, где шел обыск.
– Копия. А вот рама – подлинник. Я, видите ли, рамы коллекционирую, такое хобби, – криво усмехнувшись, ответил Анилин.
Скачко осмотрел одну из рам, постучал по ней, звук подсказал, что внутри пусто. Потом подошел к столу, подсел к Анилину.
– Эдуард Дмитрич, мне известно, что у вас дома имеется тайник, а в нем валюта. И сдается мне, – уже почти интимным заговорщицким шепотом добавил он, – что там пачка будет куда как толще той, что мы изъяли у вас в рабочем кабинете. Мы ее все равно найдем, но сначала перевернем вверх дном вашу квартиру. Вам это надо? – доверительно и с еле заметной улыбкой спросил полковник, глядя на Анилина. – Покажите, где тайник, мы изымем валюту и уйдем!
– А меня арестуют? – усмехнулся Анилин.
– Да! Но помощь следствию вам зачтется!
Анилин снова усмехнулся, залпом допил коньяк.
– Ищите! Никакой валюты у меня нет!
Сказал как отрезал. И Скачко это не понравилось. Оперативники и эксперты вопросительно уставились на него, он молча кивнул. И они продолжили простукивать пол и стены. Скачко снова бросил взгляд на парижскую фотографию. Жена Анилина. Красивая женщина. Даже больше, чем красивая, необыкновенно обаятельная. Чистое, открытое лицо, мечтательный взгляд больших синих глаз, а улыбка – такая искренняя и нежная. И он задумался.
Вера Петровна Анилина со своей фирменной искренней улыбкой на лице, держа в руках сверток с окороком, быстрым шагом шла по торговому залу, посматривая по сторонам и приветливо кивая всем продавщицам. Она дошла до своего кабинета, располагался он напротив кабинета Беркутова, а между ними находилась приемная, где стрекотала на пишущей машинке секретарша Люся, голова в мелких рыжих кудряшках, которые так весело подрагивают при ударах по клавишам. Рядом на стуле при всех своих воинских регалиях Анилину дожидался генерал-лейтенант артиллерии. Анилина вошла, генерал поднялся. Вера Петровна улыбнулась ему, передала сверток.
– Ваш тамбовский окорок, Петр Иваныч! Наисвежайший! Держите сдачу!
Генерал так и расплылся в улыбке. Анилина передала ему деньги. Подошла Зоя Сергеевна Платонова. Высокая, стройная женщина, лет за тридцать с красивыми и какими-то даже слишком правильными чертами лица. Строгость подчеркивалась и прической – светлые гладкие волосы забраны в пучок, низко лежащий на затылке. К такой просто так не подкатишь, мужчины, почти все без исключения, засматривались на нее, а вот подойти решался далеко не каждый. Еще в студенческие времена ее прозвали Казачкой за особую горделивую стать, строгость и уверенную походку.
– Прямо не знаю, как вас и благодарить, Вера Петровна! – раскудахтался генерал, засовывая сдачу в карман, затем принюхался к оберточной бумаге, блаженно зажмурился.
– Незабываемый запах! – вздохнул он.
– Заходите к нам еще! Всегда рады вам помочь! – улыбнулась Анилина.
– Спасибо, Вера Петровна! А ваш директор, Георгий Константинович, просто удивительный человек! Передавайте ему привет от Петра Орлова!
– Обязательно передам! Обращайтесь с любыми просьбами!
Генерал отдал поклон и удалился. Зоя взяла Анилину под руку.
– А я к тебе, Верочка!
Они направились к кабинету, на двери которого висела табличка «Зам. директора гастронома Анилина В.П.». Вера Петровна обернулась и взглянула на Люсю.
– Люся, детка, организуй-ка нам с Зоенькой чайку!
Вера Петровна зашла с Зоей в кабинет – узкое, похожее на пенал, помещение, но повсюду висели и стояли в горшках цветы, скрашивая налет казенности. Зоя сразу прошла на свое место – столы были составлены буквой Т. За спиной у Анилиной висел портрет моложавого Брежнева, а еще – два натюрморта малых голландцев: ноздреватые сыры, розовые окорока, тихие в рыже-белых пятнах собачки биггли, равнодушные к копченостям. На столе две хрустальные вазочки. Одна – с печеньем и вафлями, вторая – с шоколадными конфетами «Белочка». Зоя, войдя, сразу вытащила сигарету из пачки «Мальборо», вопросительно взглянула на Веру.
– Кури-кури! Чего понадобилось? Не ради же перекура пришла! – сразу перешла к делу Анилина.
– Ой, не говори! – рассмеялась Зоя, взяла сигарету, закурила, присела рядом с Анилиной. – У моего сына, ну, у Антошки, одна училка есть в университете, сдается мне, втрескался парень! Мариванна то говорила, Мариванна про се рассуждала. А у нее завтра день рождения, еще на прошлой неделе начал приставать: «Достань «Шанель номер пять», мы тут скинулись всей группой, хотим подарить». Достань – и все тут! Всей группой, как же, миллионеры нашлись.
Анилина вздохнула, покачала головой:
– Ох, Зоя! Избалуешь ты его!
Она помедлила, потом достала из ящика стола белую коробочку, протянула Зое.
– Для Катюхи из кондитерского принесла, у нее завтра тоже день рождения…
– Неудобно как-то…
– Да бери! Дома у меня еще одна, нераспечатанная! А я себе потом закажу!
Зоя взяла коробочку.
– Спасибо, Верунчик, выручила! Сколько я тебе должна?
– Перестань, мы же подруги!
– Спасибо! Я в долгу не останусь, ты меня знаешь! А что касается Антоши, он у меня совсем не избалованный! Прошлым летом два месяца в стройотряде отпахал, а вернувшись, на все деньги мне шубу купил! Ну ладно, побежала!
Она затушила сигарету, убежала. Анилина поморщилась, выбросила окурок в урну, открыла форточку, помахала в воздухе журналом «Работница», выгоняя дым. Вошла, сияя приветливой улыбкой, Люся с подносом, принесла чай.
– А Зоя Сергеевна где? – удивилась она.
– По делам убежала! Оставь!
Люся поставила поднос на стол. Вера восхищенно смотрела на ее кудри и точеную фигурку.
– Ох, Люська, замуж тебе пора! И куда только нынешние мужики смотрят?!
Люся смутилась.
– Известно куда! Да только, кроме смотрелок, многие из них ничем пока не обзавелись! А мы с матерью в нищете нажились! Хватит! Вот и гоняю от себя сиротливо смотрящих! – неожиданно зло бросила она.
Анилина хмыкнула, покачала головой. Надо же, ангелочек, и та туда же. Принца ей подавай, на меньшее никак не согласна. Люся вышла в приемную, уселась за свой стол с машинкой, достала из сумки зеркальце, посмотрела на себя, взбила кудряшки и опечалилась.
– Да! Еще год, другой, третий, и на тебе, старость – не радость!
В приемную вошел Скачко. Он сразу же увидел на двери табличку «Зам. директора гастронома Анилина В.П.» и загадочно улыбнулся. Потом заметил Люсю и улыбнулся еще шире.
– Здравствуйте! Вера Петровна у себя?
Люся цепко оглядела посетителя. Она уже давно научилась с первого взгляда определять: важный проситель пожаловал или просто посторонний забрел. Но этот ни в ту, ни в другую категорию не попадал. Однако проглядывало в нем что-то жесткое, властное, и Люся решила, что хамить не стоит.
– Пока у себя! А вы, собственно, по какому вопросу?
– По личному.
Скачко снова улыбнулся, чем весьма заинтриговал Люсю. Уж больно улыбка у него приятная, располагающая такая улыбочка. И вроде даже добрая. Она колебалась, сразу пропускать никого не велено, затем сняла трубку, предупредить Веру Петровну, но пришедший, не дожидаясь разрешения, вдруг решительным шагом направился к кабинету начальницы, без стука отворил дверь и вошел. Люся недовольно хмыкнула, но за нахалом не побежала, снова застрекотала на машинке.
3
Беркутов быстро прошагал по длинному светлому коридору, зашел в приемную начальника Мосторговли. Помощник начальника лысоватый Серж Костиков находился в приемной один, поливал из розовой детской лейки комнатные цветы, ласково и тихо приговаривая: