Антон молчал, не зная, что ответить.
– Можешь прокатиться с подружкой, сам увидишь, что машинка почти новая! Ну, без обид?
Он улыбнулся, протянул Антону руку. Тот не сразу, но все же пожал ее.
– Будь здоров, не кашляй!
Ширшов подмигнул Антону и ушел. Антон недоуменно взглянул на подружку.
– Ты что-нибудь поняла?
– Я поняла, что ты «Жигули» приобрел. Почти новые!
Антон вздохнул:
– И что с ними делать?
Таня пожала плечами:
– Если это твоя машина, то никто нам не запрещает прокатиться на ней с ветерком!
И Таня, весело хмыкнув, села в «Жигули» и захлопнула дверцу. Антон помедлил, сел на место водителя, завел машину, и «жигуленок» рванул с места.
По телевизору под траурную музыку транслировалась церемония похорон Леонида Ильича Брежнева. Звук был уменьшен до предела, еле слышен. На трибуне Мавзолея стояли члены Политбюро во главе с Андроповым. На его рукаве все могли видеть траурную повязку, что негласно означало одно: председатель похорон и становится новым Генсеком. Андропов зачитал правительственное сообщение о смерти Генерального секретаря. Началась церемония захоронения Брежнева у Кремлевской стены. Гроб медленно спускали на веревках в могилу, но шел дождь, гроб вдруг сорвался и упал в яму. Раздался глухой стук. Старшинов, смотревший похороны в своем кабинете, поморщился.
– Вот идиоты! Гроб удержать не смогли! Вот и вся кремлевская команда у них такая же!
Он сидел за столом без пиджака, в черных подтяжках, обернулся к Зое, которая вместе с ним смотрела по телевизору похороны Брежнева, покачал головой.
– Леня умер, а вместе с ним похерены и наши надежды! – вздохнув, обронил он и утер сбежавшую слезу.
Зоя это заметила.
– Вы думаете, Андропов нас в порошок сотрет?
– Я не думаю, я знаю, Зоенька! Во всяком случае, дни нашей команды сочтены. И с нами он церемониться не будет! Я следующий на очереди, вот увидишь!
– Типун вам на язык, как говорила моя бабушка, – возмутилась Зоя Сергеевна.
– Передай Лиде мои симпатии, но я бессилен помочь Жоре. Думаю, как и Виктор Васильевич. Тут Рыбинец вершит свои разборки, и кто посмеет сунуться в его дела?
Старшинов нахмурился, развел руками. Зоя кивнула. Но со стула не поднялась.
– А что нам-то делать? – спросила она.
– Сухари сушить, – без тени юмора ответил он.
– Пока побудешь исполняющей обязанности. Я, конечно, попробую провести твою кандидатуру через горком, но боюсь, не утвердят. Ты была первым замом Георгия, его имя теперь осквернено, так что…
– Я и не рвусь в директорское кресло!
– Меня сейчас волнует одно: если они арестовали Георгия, то у них есть на него железный компромат! – он сложил гармошкой кожу на лбу. – Жора из крепких ребят, у них на поводу не пойдет! Кто же нас тогда предал, сударыня ты моя?
Он взглянул на Зою. Она покраснела, нервно пожала плечами.
– Я не знаю!
– Вот и я тоже! – мрачным тоном произнес он. – Жора мне говорил, что Анилина ничего не знала о наших делах?! Тогда кто, если знала одна ты?
Он в упор взглянул на Зою, нервно забарабанив пальцами по столу. Зоя от страха не могла сдвинуться с места. Холодок пробежал по спине.
– Лишь одно не дает мне поверить в твое предательство: все говорили, да я и сам наблюдал, как ты уже много лет была влюблена в Жору, а любимого человека не сдают. Ведь так?
Зоя кивнула.
– Но кто тогда, кто?! – мучаясь, пробормотал Старшинов, однако Зоя молчала. – Думай, Зоенька, это очень важно!
И он шумно вздохнул.
Гарумов сидел в камере для допросов, попивая из своего термоса чаек с Беркутовым и ведя с ним тихую беседу.
– Сегодня похороны Брежнева. Вместо него уже выбрали Андропова. Новости грустные. Одна надежда: обычно генсеки, как и любые правители, начинают с амнистий и помилований, это известная традиция. Андропов ее нарушать не будет. Но и тут нам с тобой ничего не светит. Ты, можно сказать, личный враг Генсека.
Беркутов помрачнел. Гарумов вытащил из кармана карамельку, протянул ее Беркутову. Тот взял.
– Но ведь это означает, что у нас вообще нет никаких шансов? – проговорил Беркутов.
– Ну, так нельзя говорить! Шансы на спасение всегда есть! – улыбнулся Гарумов.
– Какие у меня шансы? – спросил Беркутов.
– Во-первых, Андропов очень болен. Врачи ему и двух лет не дают! Во-вторых, за взятку больше пяти лет никогда не давали. Причем ее еще доказать надо, а я так понимаю, что у Скачко серьезных доказательств пока нет. И пока все твое дело политическое! Я думаю, вернется Гришин, и у меня есть надежда, что два тяжеловеса сумеют договориться. Андропов, круша торговую мафию, хотел ослабить позиции Гришина и захватить власть. Ему это удалось. После этого ты ему стал неинтересен. Но посмотрим!.. Меня беспокоит другое, – Гарумов глотнул чаю. – У Скачко есть какой-то важный козырь. Кто-то из твоих сдал тебя по полной! Так, по крайней мере, полковник меня уверяет. Он даже хочет устроить очную ставку между вами. Кто это, как думаешь? Кто мог тебя сдать среди твоего ближайшего окружения?
Беркутов задумался, пожал плечами.
– Среди ближайшего окружения? – Георгий Константинович недоуменно хмыкнул, развел руками. – Послушай, а этот Скачко не берет нас на испуг? Не блефует?
– Он не блефует, я его знаю! Они еще арестовали твоего первого зама по кадрам, тот что-то знает?
Беркутов отрицательно покачал головой.
– Но есть только один человек, который знает очень многое, если не все. Это мой заместитель Зоя Сергеевна Платонова. Она была ближайшей моей помощницей. Но она всегда была верна мне! Я даже знаю, она была влюблена в меня, – еле слышно выговорил он.
Гарумов кивнул. Они помолчали.
– У тебя обычные просьбы есть? Одеяло чтоб выдали, книги какие-нибудь?
– Я бы хотел, чтоб мне вернули Евангелие! Всем преступникам во всем мире разрешают иметь в камере церковные книги. Или в СССР это запрещенные книги?
Гарумов поморщился.
– Жора, не дразни ты их, умоляю тебя! Ну какого черта?! Ты же своим обвинителям даешь лишний козырь! – не выдержав, взъярился он.
Беркутов вздохнул, кивнул головой, соглашаясь с упреком адвоката.
Зоя вышла из здания Управления мосторговли, взглянула на часы, оглянулась по сторонам, ища «Волгу» с Максимычем, но тот, видимо, задерживался. Она прошла вперед несколько шагов, когда к ней подкатила черная «Волга», дверца распахнулась, и Зоя, не раздумывая, села в машину. Она еще никак не могла отойти от «нежного допроса» Старшинова, ее колотила нервная дрожь, и она, не взглянув на водителя, вытащила пачку «Мальборо» и закурила. И лишь после первой затяжки Зоя бросила взгляд на шофера. Но это был не Максимыч. Скачко, сидевший за рулем, обернулся и с улыбкой посмотрел на нее.
– Какого черта?! А где мой шофер? – возмутилась она.
– Где-то, видимо, задержался! – усмехнулся он.
Зоя напряглась.
– Я что, арестована?
– Ну что ты, Зоенька?! Однако свои обещания надо выполнять. Я хочу провести очную ставку между Беркутовым и тобой. В присутствии его адвоката. Надеюсь, ты не против? Вся процедура продлится час, не больше. И ты свободна, как ветер! До суда! Как там Антон? Своими «Жигулями» уже похвастался?
Полковник улыбнулся, Зоя помрачнела. Но Скачко не заметил этой перемены.
– Ты уже убедилась: я держу свои обещания! Даже твой сын за все переживания получил машину. И в институте никто не знает, что он побывал под арестом в КГБ. Но долг платежом красен!
Зоя задумалась.
– Куда мы едем?
– Куда скажешь! – Павел Сергеевич улыбнулся. – Очная ставка завтра в десять утра.
– Мне в гастроном!
Скачко кивнул, выехал на поворот.
– Вышлю за тобой машину.
– Я должна подумать!
Скачко резко остановился.
– Мы уже договорились! Ты сказала мне «да», я возвратил сына! А то ведь может получиться, как в той сказке: приходишь домой, а там та же дырявая хибара и опять разбитое корыто! – грозно предупредил он.
Зоя ничего не сказала, выскочила из машины. Скачко нахмурился.
Рассерженная Зоя зашла в свой кабинет. Там, попивая кофе с тортом, сидел Гарумов. Зоя, войдя и увидев в кабинете незнакомого человека, не на шутку рассердилась.
– Кто вы такой?! Кто вас пустил сюда?! – набросилась она на него.
Но Гарумов точно ожидал этой атаки, улыбнулся, поднялся из-за стола, поклонился.
– Лидия Санна меня завела, угостила кофейком, я Гарумов Эдуард Петрович, адвокат Георгия Константиновича. А вы Зоя Сергеевна? Я только что от Беркутова. Вам привет от него.
Зоя остановилась как вкопанная.
– Извините… Как там Георгий Константиныч?
– Ничего, держится.
Гарумов пристально взглянул на нее. Зоя прошла на свое место. Села. Достала коньяк, две рюмки.
– Рюмочку не хотите?
– Спасибо, не откажусь!
Он снова улыбнулся. Забрал у Зои коньяк, наполнил рюмки.
– За здоровье Георгия Константиновича! – проговорила она.
Гарумов кивнул. Они чокнулись, выпили: Гарумов сделал глоток, Зоя махнула всю рюмку, поморщилась, закусила конфетой. Гарумов исподволь наблюдал за ней.
– Мне сказали, что вы будете участвовать в очной ставке с Георгием Константинычем. Это так? – спросил он.
Зоя вспыхнула, покраснела.
– Откуда вы знаете?!
– Скачко сказал.
Она вздохнула, закрыла ладонями лицо, заплакала. Гарумов ждал, когда она успокоится. Он налил ей еще рюмку. Она выпила. Схватила сигарету, закурила.
– Как они вас заставили? – спросил Гарумов. – Я знаю, вы были верным другом Георгия Константиновича.
– Они арестовали моего сына и выпустили в обмен на мое слово, что я дам показания против Георгия Константиновича. Но я не буду участвовать в очной ставке и не буду давать показания против человека, которого я люблю и уважаю. Я вам обещаю! Вы верите мне?
Он кивнул.
– Они могут снова арестовать вашего сына, и что тогда?
– Они этим и запугивают меня! – усмехнулась Зоя.