Справедливости ради, Гарри признавал, что Крам — действительно великолепный Ловец. Он видел, как Виктор летает, и признавал, что такого ему не достичь никогда. Но здесь и сейчас — Виктор отсутствует! Гарри ещё сильнее вжался в метлу, выжимая дополнительный кусочек скорости, рискованно погрузил метлу до середины в воду, обойдя на повороте впереди идущего, массивного ученика, мастерски использующего «Нимбус — 2001». Теперь Гарри был первым из десятки, и пусть он чуть не вылетел с метлы от такого резкого поворота, но ведь не вылетел же!
Гарри слился с метлой, стал с ней единым целым, и внезапно ощутил, что видит и контролирует все вокруг.
Бороться и не сдаваться, тренироваться и учиться, всё, что вколачивал в них старый Грюм, внезапно перешло из количества в качество. Здесь и сейчас Поттер знал, что через несколько секунд его попробуют стащить с метлы…
— Ступефай!
Он спокойно управлял одной рукой, ведь сейчас он был с метлой единым целым. Затем пришло понимание:
— Редукто!
И вода под ним взорвалась, но Поттер был уже далеко. Зато летящие за ним влетели в эту тучу брызг, и невольно затормозили, став лёгкой добычей подплывших Гриндилоу. Сгорбившись и согнувшись, Гарри ткнул пятками в хвост метлы, и та прибавила ещё скорости. Ещё и ещё, и Гарри понял, что догоняет тех, кто стартовал на минуту раньше. Вдохновение и озарение пока что не уходили, и Поттер воспользовался этим на полную катушку. Рискованные обходы сбоку, касты заклинаний на полной скорости, прохождение поворотов и изгибов со срезанием углов, пролёты сквозь кольца и скорость, скорость, скорость.
Собственно, Гарри наглядно демонстрировал, почему квиддичисты имеют преимущество в полётах на мётлах перед обычными учениками. Скорость, расчёт и тактика, хотя со стороны полет его выглядел полным безумием. Но так как Гарри не нарушал правил: не сталкивался и не сталкивал других участников, бил заклинаниями по целям в озере, и не совал ноги в воду, то претензий к нему не было. Скорее то чувство, которое всегда возникает на соревнованиях, когда ты рвёшь жилы, из последних сил рвёшься к финишу, а тут тебя внезапно кто-то обгоняет. Легко и непринуждённо. И уносится вперёд, и даже нет сил злиться, ибо все силы уже вложены в рывок до финиша. В то же время какое-то жжение в груди, не зависть, не злоба, не желание мести, но какая-то смесь теней этих чувств. И лёгкая обида, что не быть тебе лучшим.
Но Гарри, понятное дело, испытывал только вдохновение и восторг.
Поворот, рывок, ещё два изгиба, заклинание в воду и трасса внезапно закончилась. Гарри вылетел на простор, не стеснённый рамками, и от переполнявшей его радости заложил «мёртвую петлю» прямо над озером. Зрители хлопали и орали всякое дружелюбное.
Гарри сделал ещё несколько фигур пилотажа, и полетел уже было к Нимфадоре и Гермионе рассказать о посетившем его вдохновении, как над озером раздался громовой голос.
— В пасхальных гонках над озером победил гость из Хогвартса, Арктур Блэк!
— Молодцы, Хогвартс!
— Арктур — вперёд!
— Поздравляем!
Зрители вполне искренне кричали и хлопали, и Гарри ощутил непривычную радость. Ведь хлопали Арктуру Блэку не за прошлую славу, не за то, что он сделал много лет назад, а за совершенное здесь и сейчас. Конечно, такое случалось и в Хогвартсе, но там всё-таки довлела над Поттером прошлая слава. Невозможно было понять, где его хвалят из-за прошлой славы, а где из-за поступков в настоящем.
Зато вот в ситуации с гонками всё было однозначно, и Гарри это было непривычно приятно.
Приз в размере ста галлеонов — потому что каждый из участников внёс по галлеону — был не так приятен, как громогласное объявления, мол, сейчас Арктур Блэк по праву победителя гонки объявит новую королеву красоты, которой будут возносить хвалу и говорить комплименты до самого окончания учебного года. Гарри вышел вперёд, откашлялся и громко объявил, искоса поглядывая на стоящую неподалёку Флёр.
— Объявляю королевой красоты присутствующую здесь мисс Флёр Делакур!!
Раздались хлопки, кто-то свистнул, а Гарри восторженно посмотрел на чемпионку Шармбатона. Она стояла с презрительно поджатыми губами, глядя строго перед собой. Это было даже не привычное безразличное принятие комплиментов, нет, это было гораздо хуже. Пускай мисс Делакур не могла вслух возразить — традиции есть традиции и победитель гонок в своём праве! — но зато она могла выразить своим видом всё, что думает.
И Флёр отлично изобразила то, что на самом деле испытывает.
Изобразила безразличие, скуку и лёгкое презрение.
И внезапно Гарри понял, что он может завоевать все призы в мире, сложить весь мир к ногам Флёр, но она всё равно не посмотрит на него. Ни на мир, ни на самого Гарри. И с острой болью в сердце, Поттер ощутил, что он должен перестать думать о Флёр. Нет, не думать, а мечтать добиться её улыбки, согласия на свидание, внимания. Можно думать и мечтать о ней, но только как о некоем недосягаемом идеале. И если Гарри хочет жить дальше, то он должен… должен!
Поттер знал, что он должен и знал, что он справится, но от этого ещё больнее становилось в груди.
И в то же время он ощущал какое-то странное облегчение, как будто то, что он сделал, было правильно.
— Не волнуйся, Гарри, — положила руку ему на плечо Нимфадора, — так бывает. Ты бы и раньше это понял, если бы не был так влюблён.
— Да, я понимаю, — вздохнул Поттер. — Наверное, просто пришла пора вернуться из мечты в реальность.
Глава 17
Что же такое заваривается в Британии и не придётся ли мне потом расхлёбывать этот «супчик»? Собственно, подговорить Нимфадору на расспросы наставника оказалось делом нехитрым, ибо метаморфка и сама сгорает от любопытства. Дождавшись, пока Грюм отворчится и выпьет стакан огневиски, местного крепкого алкогольного напитка (хез его знает, сколько там градусов, не пробовал, а ареометр делать лень), подкатываем к нему, ну и Сириусу заодно.
Гарри уже немного отошёл от мысленного прощания с Флёр, и тоже присутствует, маскируясь в кресле. Оно большое, Гарри маленький и в некоей душевной переходной прострации, сидит незаметно. В подтверждение моих догадок о том, что Гарри постепенно будут выводить на полётную орбиту, Грюм не возражает против присутствия Поттера. Хотя и обсуждаются дела Ордена, прошу заметить. В общем, продолжая линию, быть Гарри в Ордене, если только не случится чего-нибудь совсем уж непоправимого.
— Будущий младший аврор Тонкс, — ворчит Грюм, — почему все бездельничали в моё отсутствие?
— Мы тренировали Гарри! — тут же парирует Нимфадора. — Он тут местный турнир выиграл, по полётам на метле над озером!
— И объявил мисс Делакур королевой красоты, понятно, — кивает Грюм, — ну а вы где были в это время? Хвосты его метле на поворотах заносили?
— Мы… мы подбадривали его!
Раз-два-три, и вот уже Нимфадора оправдывается, а товарищ Аластор ловко меняет тему. Но если так, то плохо же он знает нашу упёртую метаморфку. Вот уж кто-кто, а Нимфадора реально может упереться рогом… в буквальном смысле. И забодать, хех, не говоря уже о превращении кисти руки в остро заточенное копыто и удара оным. Это мы придумали, напившись пива после победы Гарри и утешая парня, а заодно придумывая способы физического воздействия, скажем так, не наводящие подозрений на исполнителя. Удар костяной рукой — ну пока что Тонкс не пыталась его осуществить, но идея хороша.
Случись чего, во всём виноваты острокопытные твари, а Нимфадора не при делах!
Наставника Нимфадора, конечно, не пытается атаковать. Даже после стакана виски Грюм легко может побить нас всех, а в условиях ограниченного пространства даже не прибегая к магии. Отмолотит посохом и сядет дальше виски пить. Да ещё и суровую лекцию прочтёт, мол, на войне нас бы уже убили и изнасиловали, пока тёплые. Или ещё чего брякнет, физиологичного и пробирающего до самого желудка.
Так что Тонкс всего лишь меняет цвет волос на фиолетовый, сама белеет до бело-белого состояния, не знаю, как это выразить. Идеально белый цвет, и честно говоря, это пугает. Даже глаза у неё становятся белые, как будто затянутые бельмами, и я нервно облизываю губы, пытаясь унять рефлексы и не кастануть парочку щитов. Страшно, очень страшно, правда, девушкам в этом плане легче. Сжал ноги покрепче и вроде как не даёшь организму описаться.
— Наставник, если вы не хотите рассказывать о делах Ордена, то так и скажите, — шипит Нимфадора, — а не пытайтесь увести разговор в сторону. Не забывайте, что я тоже состою в Ордене Феникса, и тоже торчу в этой школе, пробавляясь новостями из газет! Да, я ещё не настоящий аврор, но как входящая в Орден, имею право узнать хоть какие-то подробности?
Грюм, глядящий на Нимфадору сквозь стакан, тяжело вздыхает.
— Я понял, что ты недовольна, ученица. Может, станешь обратно нормальной, а то у меня желание посохом раскроить тебе голову, на всякий случай.
Во, не я один такой бояка. Правда, надо полагать, Нимфадора такой свой внешний вид тоже не с бухты-барахты взяла. Наверняка долго стояла перед зеркалом, придумывала, меняла цвет и формы, чтобы добиться максимального пугающего эффекта. Чтобы, как говорится, глянул на себя в зеркало и тут же обосрался. Интересно, у метаморфов есть какие-нибудь боевые дисциплины и навыки на этот счёт? Проработанные формы, так сказать, в которых лучше всего сражаться, бегать, прятаться? Хммм, надо будет поговорить с товарищем Бакстером на этот счёт. Пусть даже не смогу повторить формы, если они существуют, но даже просто знание о таком — уже сила и козырь. Как показывает практика, если понадобится — организм на выплеске эмоций способен ещё не так раскорячиться.
— Да расскажу, расскажу, — продолжает Грюм, не убирая рук с посоха, — только не ждите страшных откровений.