«Разумный риск»? Да, до известной степени.
Попутно в боевых ситуациях прокачивается дух Гарри, и создаются предпосылки для сообщения информации о семье Гарри. Если я правильно понимаю, Люпин и Блэк были отлично знакомы с отцом Гарри, и, судя по форсированию действий, пришла пора Поттеру узнать часть правды. Следовательно, что? Правильно, вот и предлог вытянуть из Дамблдора историю целиком и уточнить, какую именно часть можно сливать Гарри.
Захочет ли Гарри мести? О, непременно! Он уже заводил разговор о ней, и хвала магистрам, что настрой удалось сбить! Под весёлые разговоры и байки обо мне от Луны, хохоча и покачиваясь в такт движениям поезда, едем, и кажется, что мрачные темы не всплывут. Но мог бы и сам догадаться, что мечты о спокойной поездке — всего лишь мечты. Вначале приходит Невилл, и вовсе не в поисках жабы.
Сегодня в роли жабы я, хе-хе.
Тревор надёжно заперт, а Невилл отправился искать нашу весёлую компашку, точнее меня, дабы продолжить разговор о мести. Мда, мог бы и сообразить, что Лонгботтом не забудет разговора в Мунго, уж больно там напряжённо и криво всё получилось. Но к счастью величина компании в купе — достаточная гарантия, что до приезда в Хогвартс тема мести не всплывёт. Как бы ни изменился Невилл, но заводить такой разговор при всех он ещё не готов. И публично пригласить меня на приватный разговор — тоже.
Впрочем, мои догадки — лишь мои догадки, ибо Невилл весело и уверенно болтает, в том числе и о побеге Пожирателей. Стеснения он никакого не выказывает, и я с любопытством наблюдаю, за его уверенным общением с Луной. Но тут приходит ещё один мой давний поклонник, и тоже блондин. Драко Малфой, ага.
— Вы только посмотрите! — цедит он от двери, без всяких там приветствий. — Криворукий Лонгботтом, две чокнутых, Лавгуд и Грейнджер, и одна нищая Уизли, вот достойная компания для героя Поттера!
— Я тебя знаю! — радостно заявляет Луна. — Ты — Драко Малфой, и это твоя тётя бежала из Азкабана!
Малфой давится следующей фразой, и багровеет. Беллатриса — тётя Драко? Вот это поворот!
— Читай дурацкий журнал своего чокнутого отца и помалкивай! — орёт Малфой.
Отец Луны издаёт журнал? А, так вот почему на столе лежит «Придира»! Невилл тем временем вскакивает и наносит великолепный удар прямо в нос Драко. Молча, надо заметить, и без попыток словесно осадить Драко. Хммм, похоже, Невилл выбрал, каким путём он пойдёт к мести.
— Ты за это поплатишься, Лонгботтом! — орёт Драко.
— Дуэль в любой момент! — скрещивает руки Невилл. — И тётю свою приводи!
— Да ты, — начинает Малфой и снова падает.
Нет, не от следующего удара Невилла. Поезд резко останавливается, и в животе возникает неприятная резь. Хорошо хоть кубарем друг на друга не летим, и на том спасибо. Из носа Малфоя капает кровь, а Невилл, кажется, готов нанести ещё удар. Кребб и Гойл тоже сжимают кулаки, а Гарри уже почти достал палочку. Но торможение поезда прерывает сцену намечающейся драки, и весьма эффективно.
На вагон стремительной волной накатывает холод, и раздаётся шипение, как будто стравливают газ под давлением.
— Дементоры, — раздаётся чей-то возглас. — Это же дементоры!
Хммм, ищут беглецов из Азкабана? Или отрабатывают приказ из Министерства?
— Все в купе! — раздаётся крик Префекта с Хаффлпаффа. — Всем немедленно покинуть коридор! Ты и ты, давайте быстро спрячьтесь в купе!
— Да ты знаешь, кто я?! — выпрямляется Драко.
— Хочешь попасть под поцелуй дементора? — удивляется Префект.
Драко и компания пулей втискиваются в наше купе. Восемь человек — это как-то многовато, и в купе сразу становится не только тесно, но и душно, в том числе и от нереализованной ненависти. Шелест и шипение приближаются, и холод накатывает все сильнее, и если это эффекты от дементоров, то узникам Азкабана можно только аплодировать, что сумели не согнуться под таким многолетним воздействием.
Глава 12
Школьники, с каждой секундой все ощутимее напрягаются. Мне, надо сказать, тоже ощутимо плохеет, хоть и стараюсь не показывать виду. Депрессия и уныние накатывают в такт холоду, и во мне невольно продолжает расти уважение к узникам Азкабана, которые такую фигню каждый день ощущают и не сходят с ума. У Гарри начинают закатываться глаза, Джинни хлопочет над ним, как курица-наседка над цыплёнком, но сама выглядит не лучше. Невилл зажимает руками уши, Малфой визжит, Кребб и Гойл тоже как-то не слишком хорошо бледнеют. Одна Луна сидит все такая же блондинка, как и раньше, разве что глаза сильнее выкатываются. Интересно, мной уже можно пугать кого-нибудь? Зеркала нет, но надо полагать, что вид у меня неважный.
По коридору проносится полузадушенный писк, и за стеклом внезапно возникает размытый силуэт.
Капюшон, под которым виднеется лысый череп с провалами глазниц, драная накидка, не скрывающая почти полное отсутствие тела, полуразмытые тени по контуру и запах гнили, отчаяния и депрессии. Про холод можно и не говорить, всякие там морозильные агрегаты просто отдыхают. Диадема ощутимо потрескивает и давит на виски. Кребб и Гойл, стуча зубами, держат дверь в купе, и, кажется, тень за стеклом этим недовольна.
Кстати, какого хрена дементоры забыли в поезде? Преступников ищут?
— Уходите! — доносится из коридора, приглушённо. — Здесь только дети!
Тень разворачивается и плывёт дальше по коридору, но получает какой-то светящейся плёнкой по черепу и с визгом уносится. За стеклом возникает слегка бледный, но решительный Ремус Люпин. От сердца отлегает, и вправду, как это я мог допустить мысль, что Гарри оставили без страховки? Люпин дёргает дверь, но Кребб и Гойл держат крепко, даже не глядя, что там творится в коридоре. Ремус вымученно улыбается, и делает взмах палочкой. Приспешники Малфоя валятся на самого Малфоя, занятого утиранием крови из носа. Драко воет, мол, погубили негодяи! Гарри в полуобмороке.
— Профессор Люпин! — восклицаю громко и наигранно-радостно. — Как хорошо, что вы пришли!
Ремус демонстративно медленно обводит взглядом купе.
— Покиньте купе, пожалуйста, — мягким, но не терпящим возражений тоном говорит он. — Вы, мисс Грейнджер, останьтесь, поможете.
Ученики, опасливо выходят в коридор, но дементоры уже разбежались и поезд снова начинает разбег.
— Упыри, — ворчит Люпин, — лишь бы присосаться лишний раз, и зачем только Министерство выпускает дементоров? Сидели бы себе в Азкабане.
Попутно он осматривает Гарри, приподнимает веки, щупает пульс и, кажется, чем-то весьма недоволен. Долго роется в карманах мантии, но всё-таки находит пузырёк с зельем и плитку шоколада.
— Что тут у вас случилось? — попутно интересуется Ремус.
Коротко рассказываю. Люпин явно делает себе пометку на будущее, о взаимоотношениях учеников и прочих радостях жизни Хогвартса. Он во все той же оборванной и поношенной одёжке, и смотрится, ну не знаю, старшим братом, дядей, но никак не строгим преподавателем. Элемент образа для вхождения в доверие к ученикам или просто Ремус разбирается в вопросе или ему просто лень было менять одежду?
— Понятно, понятно, — повторяет профессор, дослушав мои реплики. — Что ж, это было неизбежно.
— Простите, профессор?
— Дамблдор и Министр готовы вцепиться друг другу в глотки. Мисс Грейнджер, вы же читаете «Пророк»!
— Прошу прощения, профессор, — развожу руками, — не читаю, разве что специально укажут.
— Тогда вот, ознакомьтесь, — Люпин достаёт из мантии мятую газету, — пока я привожу Гарри в чувство.
Надо заметить, что моя медпомощь ему не потребовалась, а все лечение свелось к тому, что он вливает пузырёк в Гарри, потом хлопает по щекам, и, дождавшись, пока Поттер раскроет глаза, начинает закармливать его шоколадом, приговаривая, что это очень полезно после дементора. Я же тем временем раскрываю газету и с «удовольствием» знакомлюсь с очередной статьёй «Ежедневного Пророка».
Уже полтора месяца на свободе беглые Пожиратели, и пора задать вопрос, где могли они укрыться от бдительного взора мракоборцев и сыщиков Министерства? Кто предоставляет им крышу над головой, кормит и обеспечивает их магией? Наблюдение установлено за всеми лавками и магазинами магических товаров, на каждом столбе красуются портреты беглецов, и даже магглы усердно ищут, но не могут найти. Давайте зададим этот вопрос громко ещё раз: куда могли скрыться беглые Пожиратели, истощённые тюрьмой и презираемые всеми нормальными магами?
И так далее, ещё на полстраницы полной херни, с многозначительными закатываниями глаз, ломанием рук и намёками, мол, дедушка Альбус во всём виноват. Помог бежать, помог укрыться, а потом будет корчить из себя «великого светлого волшебника», уничтожая тех, кого сам вскормил.
— Они серьёзно? — уточняю у Люпина.
— Это же Пророк, официальная газета Министерства, — пожимает плечами тот, не оборачиваясь. — Так что, наверное, серьёзно. Такими темпами они скоро обвинят Дамблдора в том, что тот лично создал, воспитал и обучил Сама-Знаешь-Кого. И маги верят!
До меня впервые доходит полное осознание игры, которую затеял Дамблдор. СМИ — это сила, да что далеко ходить, вон пиар от Локхарта — и верили же! Ой-ой, надеюсь, дедушка Альбус имеет что сказать, хотя бы по радио, иначе Орден смешают с таким количеством дерьма, что авгиевы конюшни покажутся детским развлечением.
Ладно, поздно пить боржоми, когда почки отвалились. Ещё вопрос Дамблдору? Да, пожалуй. Записываю.
— Что это было, профессор? — спрашивает Гарри, очнувшись.
— Дементоры, мой мальчик, вот так они выглядят и действуют, — мягко улыбается Люпин.
— То есть те, кто бежал из тюрьмы.
— Да, в тюрьме они непрерывно находились возле дементоров, — кивает Ремус. — И непрерывно испытывали нечто подобное. Ужасная участь, которой не заслуживает никто, но, увы, у Министерства другие взгляды. Голова кружится?
— Немного.
— Слабость в руках, в ногах?
— Нет, почти нет. Я… кажется, я видел своих родителей и много-много зелёного света.