— Копия, — говорит Луна, — настоящая была утеряна сразу после смерти Ровены и так и не была найдена.
Хммм, а ведь в гостиной присутствуют ученики Рэйвенкло, просто они попрятались в мягких креслах с высокими спинками, вот и не заметил сразу. Луна тем временем собирается тащить меня куда-то дальше, но — ба, знакомые все люди! — появляется Пенелопа Клиуотер, простоявшая статуей вместе с Персивалем Уизли пару месяцев. Хммм, а я и не знал, что она на Рэйвенкло учится.
— Добрый день, — говорит Пенелопа, — и что здесь делает ученица другого факультета?
— Пригласила подругу в гости, — безмятежно отвечает Луна.
Ха, а Пенелопа-то Префект всей школы, если судить по значку. Поощрили на пару с Перси? Шушуканье в креслах становится почти различимым, и как говорится, «вечер перестаёт быть томным». Но Пенелопа, к моему удивлению, смело и решительно подтверждает приглашение Луны и даже устраивает обзорную экскурсию по башне. Видя такое дело, вороны притихают и даже подходят познакомиться.
Ну а звучащее фоном «бешеная Грейнджер — подружка чокнутой Лавгуд», добавляет изюминки.
В сущности, башня как башня, в Гриффиндоре все примерно так же. Спальни по высоте башни, мальчики и девочки отдельно, общая гостиная и прочие подсобные помещения. Лица где-то знакомые — как, например, с теми, кто учится на одном курсе, и с кем пересекаемся на занятиях, где-то не очень — вон как с однокурсницами Лавгуд. Местами полузнакомые, эээ, кажется, я их видел на квиддиче, во всяком случае, эту китаянку точно. Плохо в Хогвартсе с китайцами, равно как и вообще с азиатами, вот и запомнилась.
Несмотря на шепотки, отношение в целом доброжелательное и приветливое.
Или это всё, потому что Пенелопа взялась опекать? Отношение воронов к Лавгуд и так понятно, не надо быть гением аналитики, чтобы уловить нотки пренебрежения и превосходства. Не то, чтобы меня берет зло, но девочке и так нелегко, и, в конце концов, псевдо-чокнутым надо держаться вместе! Поэтому отдельно и особо подчёркиваю крепкую дружбу с Лавгуд, хотя та, уверен, ничего такого не имела в виду, приглашая в гости.
То есть Луна просто пригласила в гости меня, но раз пошла такая пьянка, поработаем на образ.
Надо заметить, что девушки у воронов красивые, а парни сдержанные. Нет фирменного гриффиндорского стиля: шумно подходим, и пока противник ошарашен, засыпаем его вопросами! Взгляды искоса и шепотки — это есть, но это почти привычный фон, а вот такая вот умиротворённая атмосфера в башне Гриффиндора отсутствует. Попив чаю, и осознав, что они тут все чересчур умные, и скоро начнут задавать неудобные вопросы, откланиваюсь.
Луна провожает и даже выходит со мной из башни.
В коридоре пусто, и Луна тычет рукой прямо в диадему.
— На диадеме Ровены был девиз, и тебе тоже нужен, — замечает Лавгуд.
— Мне лень возиться.
— Но все же?
— Делай что должен, — улыбаюсь, опуская вторую часть максимы.
По поводу «случится, чему суждено» у меня теперь большие сомнения, после того, как собственноручно изменил историю, хотя бы в пределах одной школы и одного курса.
— А мне сделаешь такую же? — спрашивает Луна, улыбаясь. — Только с девизом и из женского дерева!
— Какого дерева? — может, мне послышалось?
— Женского! О, не волнуйся, я научу тебя отличать мужские деревья от женских!
Как тут не вспомнить: «Ну все, погнал Эрнест Мулдашев, газета Аномалия, третий глаз, зелёные человечки[14]»?
— Это совсем несложно, — продолжает Луна, — меня папа научил!
— Хорошо, хорошо, — соглашаюсь, дабы закруглить разговор. — Сделаю.
— Спасибо, Гермиона, ты лучшая! — и обнимает напоследок.
После чего Луна скрывается обратно в башне, легко разгадав очередную загадку, что-то там про ветер. Чешу в затылке, вот что это сейчас было про деревья? Надо бы разобраться, что такое с Луной, что иногда она ведёт себя мудро, иногда безумно, вон загадки разгадывает, и в то же время про всяких мозгошмыгов и деревья разного пола рассказывает? Проводятся ли тут тесты на вменяемость при поступлении в школу? Или Луна по меркам магов в пределах нормы?
— Надо будет разобраться, — бормочу под нос, и отправляюсь дальше по своим делам.
Во вторник, 26 октября, внезапно прилетает сова с запиской. Дамблдор вернулся, и ждёт меня вечером для разговора. В своём кабинете, разумеется. Придётся Снейпу сегодня обломиться, а то он уже достал с изучением зелий без объяснения глубинных основ. Вот Люпин — тот молодец, но там вообще отдельная тема.
Горгулья, лестница, кабинет.
Скоро буду сюда, как к себе домой ходить.
Директор на месте, задумчиво что-то пишет в огромную книгу, наподобие тех, что раньше именовались амбарными. Невольно представляются строчки «Приход — 1 крестраж, цветной, медальон овальный, потёртый. Куплен на барахолке за 2 сикля. Убыль — 1 директор Хогвартса».
— Садись, Гермиона, — показывает директор, — подожди минутку.
— Да, профессор.
Дописав, Дамблдор откладывает книгу и внимательно смотрит на меня, а я на него. Директор разве что дорожной пылью не присыпан, а так резко постарел и опять выглядит на свои сто двенадцать.
— Как продвигаются поиски, профессор? — не могу удержаться.
— Не очень, — оглаживает бороду директор. — Пока рано ещё говорить о результатах, ибо их просто нет.
— Вот, профессор! — едва ли не подпрыгиваю, изображая волнение. — Я тут вспомнила, ну не вспомнила, а напряжённо думала, и оно ещё раз вспышкой было, ну не вспышкой…
— Хорошо, я понял, — улыбается директор. — Что ты видела?
— Гринготтс. Сейф с огромными богатствами. Старый сейф.
Глаза директора невольно немного сужаются. Он явно бешено обсчитывает варианты, и вовсе не того, кому принадлежит сейф. Тут все понятно, ибо Лестрейнджи из самого ближнего круга, допущеннного к телу, так сказать. Один крестраж у Малфоя, ещё один у Лестрейнджей, тут думаю аналогии понятны. Нет, дедушка Альбус просчитывает, как прижать гоблинов и забрать вещь из чужого сейфа. Ещё бы про Барти Крауча ему сообщить, но как именно, так и не придумал. И тут директор сам заходит с козырей.
— Невилл Лонгботтом рассказывал тебе о своих родителях?
— Да, профессор.
— Как выяснилось, в ходе обыска Бартемия Крауча старшего, он прятал своего сына у себя дома. Не знаю, как он подменил его в Азкабане, но факт остаётся фактом. И теперь он присоединился к сбежавшим Пожирателям, убив своего отца.
— Могло ли быть так, что он помог сбежать Пожирателям? — делаю вид, что задумался.
— Пока неясно, — отвечает Дамблдор, — но сейчас это не имеет значения. Я опасаюсь, что известия о Барти Крауче младшем, вызовут… излишнее возбуждение у Невилла, скажем так. Так что, Гермиона, имей в виду это, мало ли какими путями информация распространится. Пока что Министерство придерживает правду, но долго это не продлится.
— Я поняла, профессор.
Дамблдор, выдержав паузу, возвращает разговор в прежнее русло.
— Но, в прошлый раз я обещал ответить на твои вопросы, Гермиона, задавай.
Тут, конечно, стоило бы или задуматься надолго, или вывалить все вопросы скопом, но заготовка под первый разговор давно готова.
— Расскажите о том, почему Гарри необходимо жить у недолюбливающих его родственников? Вы говорили, что это связано с его защитой, но не раскрыли деталей, и собственно, хотелось бы узнать, в чём же там дело?
Дамблдор, выдержав паузу, вздыхает и поправляет очки.
То есть невербально даёт понять, что тема ему не очень приятна, хотя он и смирился. Вообще все эта жестовая символика со стороны директора временами просто пугает. Такое ощущение, что он меня непрерывно тестирует на умение понимать то, что осталось за рамками слов. Иногда закрадывается крамольная мысль, что дедушка Альбус решил вырастить из меня преемника. Дабы благородное дело выдачи люлей Тёмным Лордам не угасло под дыханием времени.
Правда затем приходит следующая мысль, здравая, что нефиг тут воображать себя лучше, выше, чище и благороднее, чем ты есть. Станет столетний маг возиться со мной, ага, тут вон полный Орден кандидатур, взрослее, опытнее, с которыми Дамблдор не одну собаку съел. В смысле, не одного Пожирателя поймал и с которыми через кризисы прошёл.
— Я доверяю тебе, Гермиона, — начинает Дамблдор, — но все же подумай дважды, хочешь ли ты услышать то, о чём спросила. Секрет защиты Гарри очень интересует Волдеморта и его приспешников, и они пойдут на все, чтобы таковой заполучить. Молодой девушке вдвойне опасно хранить такие секреты, надеюсь понятно почему?
Меня немного передёргивает от «понимания», но все же упрямо заявляю.
— Тем больше поводов не попадаться в руки Пожирателям, да и какая разница, сколько секретов хранить, сто или сто один? Особенно после этой… истории с кусочками Волдеморта?
Дамблдор одобрительно улыбается, хмыкает в бороду и начинает рассказ.
Глава 22
Для полного понимания ситуации тебе, Гермиона, следует знать, что было изречено пророчество, гласившее, что родится ребёнок, способный победить Волдеморта. Ряд признаков, указанных в пророчестве, указывал на двух детей: Невилла и Гарри. Да, да, Гермиона, Невилл мог стать «Мальчиком-который-выжил», но Волдеморт сделал свой выбор, тогда в 1981 году. Так как пророчество было высказано мне в лицо, я предпринял меры, увы, чересчур недостаточные, как теперь понимаю. Тогда они казались мне вполне разумными и достаточными. Заклинание Фиделиус, созданное ещё в давние времена, до сих пор остаётся непревзойдённым способом укрыться от мира. Если бы им можно было бы укрывать большие площади, то, наверное, в один прекрасный день маги заняли бы какой-нибудь континент, скрылись с глаз магглов и окончательно разделили два мира.
Но, увы, чем больше площадь, тем больше нужно энергии влить в заклинание, и после какого-то порога количество магии становится чрезмерным. Маг, накладывающий заклинание, просто не сможет пропустить через себя столько магии и сгорит. Но укрыть дом Поттеров в Годриковой впадине вполне было возможно, и вот тут начались мои ошибки. Хранитель, тот, кто содержит внутри себя адрес убежища, скрытого Фиделиусом, это единственный ключ. Живой ключ. Мне, как главе Ордена, следовало настоять на своём и приказом, силой заставить Поттеров сделать Хранителем меня. Тогда никто не смог бы пробраться в дом Поттеров, ибо вначале Волдеморту и его приспешникам пришлось бы сразиться со мной.