Раздел 11Мартин
В Берген они выехали на хонде Якобсена. Это могло несколько ускорить дело, так как поезда пришлось бы ждать еще несколько часов. Следователь позвонил из таксофона домой, и сообщил, что выезжает в Берген по служебной надобности и скорее всего, вернется только завтра утром.
— Шустрая малышка, — похвалил Адриан свою япошку, — часов шесть, если пробок не будет, и мы на месте.
Анна, наверное, на работе, дома еды никакой, — подумал Мартин, — и сообщить даже некому о своих передвижениях. Один, один, как перст.
С Конгенс гата они свернули на Е18 и вдоль побережья двинулись в сторону Саннвики. Пробок не было, но в черте города пришлось соблюдать скоростной режим.
— Теперь, когда мы одни, расскажи о том. о чем мы с тобой не успели поговорить. О яхте, о северных друзьях Оскара Хальворсена, ведь, они были такие?
— Яхта. Её он приобрел в 1976 году, в год, когда не стало бабушки. Он давно мечтал о ней, но не хватало средств, так что бабушкины накопления пошли в дело. Он тогда еще не получил место на кафедре. Восемнадцатиметровая посудина, с хорошей внутренней отделкой. Конечно, она не так шикарно выглядит, но в ней есть все необходимое для рыбной ловли и длительных прогулок. Яхта стоит в Бергене на марине, на своем обычном месте. Дед ходил на ней в последний раз в прошлом году осенью. Тогда он меня с собой не брал, но после я эту яхту видел, она в порядке.
Насчет северных друзей деда. Мало кого я знаю, да и те вряд ли живы. Возможно, дома сохранились письма, адресованные ему. Он почему-то не забрал их при окончательном переезде в Осло.
— Отец сказал, что у тебя был свой комплект ключей от яхты, — вспомнил следователь.
— Да, ключи, действительно есть, я их видел недавно в гараже.
— А зачем дед передал тебе свой комплект?
— Понятия не имею, ты мне даже конверт не дал вскрыть.
— В Саннвике сделаем остановку, перекусим и посмотрим, что там в конверте, не возражаешь?
— А у меня есть выбор?
Якобсен загадочно улыбнулся. При выезде из города он вдавил педаль газа в пол. Время приближалось к обеду, Е18 была не слишком загружена, изредка попадались пригородные автобусы, фуры с продуктами. Скоро они въехали в пригород и припарковались около китайского ресторана с традиционным названием — Chinatown. Адриан частенько останавливался перекусить именно в этом заведении Саннвики. Тут было чисто, вкусно и недорого, чего нельзя было сказать о многих соседних заведениях общественного питания. Зал выглядел скромно, и в то же время по-домашнему уютно, скатерти на столах идеальные, стулья основательные, из настоящего дерева. Мартин заказал на обед лапшу с морепродуктами и большую лепешку со свининой в соусе и зеленью. Официант дважды переспросил “Больсую?”, и юноша подтвердил. Якобсену принесли суп с говядиной и маленькую лепешку, которая показалась Мартину очень “больсой”.
— Здесь хорошо, — признался молодой человек, — а цены, так просто радуют. В Осло кафешки совсем потеряли совесть в этом отношении.
Покончив с лепешками, надо сказать, что Мартин еле справился со своей, они заказали зеленый чай. К чаю официант принес несколько конфет и два печенья с записками в качестве традиционного подарка от заведения. Конфеты имели довольно странный вкус.
— Мед и мясо буйвола, — подсказал Адриан. В печенье ему попалась записка со словами “Любовь”, а Мартину — “Хлопоты”. Расплатившись, Якобсен достал из портфеля конверт из плотной бумаги и протянул Мартину. Тот вскрыл его столовым ножом и на скатерть выпала связка ключей и конверт поменьше из синей бумаги с сургучной печатью нотариальной конторы. Среди ключей Мартин обнаружил лишний, не относящийся к яхте. Это сразу бросалось в глаза, на ключе присутствовали буквы ОБ, что могло означать “Осло банк”.
Мартин сломал печать и вскрыл конверт номер два. Из него был извлечен сложенный вчетверо листок бумаги, аккуратно исписанный убористым почерком Оскара Хальворсена. Сердце забилось, это послание с того света не могло не вызвать волнения.
“Дорогой Мартин! Если ты читаешь эти строки, значит, меня уже нет. Посылаю тебе ключи, которые тебе хорошо знакомы. Береги яхту, вовремя меняй масло. Вспомни, как тебя учил работать с найтовыми Руди. Вовремя вноси плату за стоянку. Не перегружай яхту, однажды я сделал это, а потом долго корил себя. В таких случаях можно пойти ко дну. Но, знаю, с тобой этого не случится, потому что ты парень с головой. Люби и береги Анну, она умная и красивая, что не часто встречается. Я сразу разглядел, что она настоящая северянка, какие водятся в Тромсё (она, ведь оттуда родом). Это замечательный город, очень красивый, обязательно посетите его вместе.
Когда-то, зайдя на несколько минут в тамошний художественный музей, я встретил там свою любовь — Ребекку, твою бабушку.
Ты должен выучиться и стать настоящим специалистом своего дела. Беспощадно борись с жуликами и коррупционерами, как это делал твой прадед Харри. Сейчас этих негодяев стало больше, они пролезли во все сферы управления, норовя растащить богатства страны по своим карманам.
Не торопись совершить подвиг, подумай, нужен ли он. Но и не сдавайся, доводи любое дело до конца. Помни меня и не осуждай, твой дед Оскар. 18 марта 1990.”
Он закончил чтение, сложил листок, и убрал в конверт. Осталось какое-то горькое чувство оттого, что дед все так тонко чувствовал, что текст этот, несмотря на некоторые неточности, последний, что больше нет Оскара Хальворсена, возвращающегося утром из булочной с длинным батоном, выглядывающим из сумки, моряка в фуражке с якорем за рулем яхты, или с найтовыми на причале. Да, возможно, был какой-то Руди, который в пять или шесть лет учил его вязать морские узлы, какая разница, теперь уже ничего не поправить. И почему он должен его осуждать?
Мартину очень захотелось быстрей попасть к себе домой, заняться вплотную дипломом, встретить после работы Анну и рассказать ей все.
— Могу я, наконец, все это переложить в свой рюкзак, — обратился он к Адриану.
— Хотелось бы взглянуть на письмо.
— Конечно, оно глубоко личное, но если этого требует дело, конечно можно. Он положил перед полицейским следователем оба конверта.
Раздел 12Торгвальд
В отсутствие Якобсена руководство штабом розыска взял на себя его начальник. Уже несколько дней команда работала по десять — одиннадцать часов в сутки. По объявлению в СМИ откликнулось несколько человек, но полезной информации не было. Первым позвонил господин Фритьоф Торман и сообщил, что в обозначенный период времени около ограды парка Ураниенборг он видел женщину с собакой породы лабрадор. Собака сделала свои дела, а женщина не убрала за ней, а скрылась с места преступления в сторону отеля “Сага”.
Второй, а вернее, вторая звонившая, Нина Хансен сообщила номер автомобиля, промчавшегося по Ураниенборг, и не пропустившего на переходной отметке пешехода, то есть её, Нину. Время этого события не вписывалось в обозначенный период никоим образом, а марку транспортного средства назвать она не смогла. Подобных звонков-пустышек было еще пять.
Торгвальд завел в своем персональном компьютере папку с именем “Дело Хальворсена” и заносил туда с помощью текстового редактора события и факты в хронологическом порядке. Это был для него новый метод ведения дела.
В файл попадали важные события и несущественные, Торгвальд сортировал и отфильтровывал информацию. Номера телефонов, адреса фигурантов — все попадало в нужные ячейки и с помощью поиска могло быть выведено и распечатано на бумаге.
Показания Моны Кравес, адвоката Бауэра, проверка алиби последнего и многое другое инспектор старательно занес в ячейки соответствующих таблиц. Он пока еще только учился пользоваться персональным компьютером и многого не знал, но чувствовал, что за этими технологиями будущее.
Списки пассажиров рейса Лондон-Осло не дали никаких совпадений, отчего инспектор почувствовал сильное разочарование. Его версия о “хвосте” из Шотландии рухнула.
Криминалистическая лаборатория сегодня передала группе розыска более точную информацию, полученную при вскрытии. Более точно описывались причина и время смерти. Если принять во внимание, что преступники покинули дом Оскара Хальворсена хотя бы за час до визита молочника, то получается, что умер старик у них на глазах, не выдержав пыток. Анализы крови, взятые у Магды, показали, что женщине вкололи большую дозу снотворного, что-то наподобие аминазина уже рано утром. Поэтому, когда ее нашли на пороге дома, она начала отключаться и проспала в больнице несколько часов. Таким образом, её допрос был отложен, а преступники выиграли время.
В середине дня поступил звонок от Сельмы Лундквист, проживающей в квартире номер четыре того самого дома, где находится мастерская по ремонту крупной бытовой техники.
— Вечером того дня, около 10 часов я вышла на прогулку со своим эрдель-терьером по кличке Томми. Мы двигались вдоль, Хольте гата, а затем сделали поворот на Ураниенборгвейен. Дошли почти до самого детского сада, Томми сильно меня тащил за собой. А затем мне надоел сильный ветер, который дул в лицо и мы повернули в сторону дома. Тут я увидела серый сааб, который проехал в сторону нашей улицы. Тонированные окна были закрыты, но через лобовое стекло я видела, что за рулем сидела женщина лет сорока. На машину я обратила внимание еще потому, что играла очень громкая музыка, я не сильно разбираюсь в группах, но песня была — “Манхеттен скайлайн”, (женщина напела мотив). Мы вернулись на Хольте гата и я обратила внимание, что автомобиль остановился на углу дома Хальворсена у ограды. Я не видела, чтобы кто-нибудь выходил из него. “Скайлайн” доиграл до конца, а затем они выключили музыку и погасили фары.
Но я успела запомнить номер 662, а вот буквы мне не удалось разглядеть. А когда я дошла до своего парадного, музыка снова включилась и очень громко, это уже было что-то из диско. Потом калитка у Хальворсенов открылась и вышла служанка с пакетами мусора. Она прошла в сторону контейнеров, поглядывая за угол, где стояла машина, а я в это время вошла в дом. Больше я ничего не видела и не слышала, потому как окна у меня выходят на другую сторону. Утром я рано уехала на работу. Мне в больницу к семи утра, я работаю в лаборатории.