— Этот экскурс в историю почти ничего не дал для следствия. Я верю в честность наших героев, но хотел бы видеть накладные, акты передачи, путевые листы водителей, — заявил, терпеливо выслушавший сей монолог Торгвальд, — мы не знаем путей передвижения отрядов, не знаем всех имен личного состава. Кто-то погиб в самом начале войны, одни воевали в сопротивлении, другие покинули страну. Пока это все лирика, Адриан. Давайте, отложим пока исторические события и перейдем к тем дням, которые предшествовали девятому апреля этого года. Гуннар, что можно полезного извлечь из телефонного трафика дома на Хольте гата и его кафедры? Были ли часто повторяющиеся номера телефонов с которых звонили Хальворсену?
— Да, конечно. Вполне естественно, Оскара Хальворсена поздравляли. Были звонки из администрации, они самые частые, с его университетской кафедры, из Австралии, из Швеции и Дании, — Гуннар достал свой блокнот, — я встречался с научными сотрудниками, работавшими с Хальворсеном, с секретарем его кафедры. В конце марта произошел один инцидент, на который обратило внимание несколько человек. На кафедру позвонил некий господин, потребовал Хальверсона по срочному делу, называть себя не стал. Секретарь предложила ему перезвонить, когда у профессора закончится лекция, но этот тип был очень настойчив и уверял, что это вопрос жизни и смерти. Наконец, все же послали за лектором. Хальворсен выслушав этого господина, грубо ответил в трубку, что он никому ничего не должен, обсуждать это не намерен и прервал разговор, дав отбой. На это обратили внимание секретарь и дама из министерства культуры, ожидавшая в приемной.
Как мы выяснили, в тот день звонили ему на кафедру с таксофона из Лиллехаммера. Перед юбилейной встречей было зафиксировано несколько звонков из королевского дворца, а также от его друзей из Британии.
— Я хотел бы встретиться с организаторами этой самой юбилейной встречи из стортинга, — сказал Якобсен. Чем черт не шутит, они должны знать обо всем этом больше чем мы. Желательно не с простыми исполнителями, а с людьми, которые принимали решения. И еще с историками надо поговорить. Слишком уж много белых пятен во всем этом деле.
— Ты уж давно должен был сделать это, Адриан, — проворчал Торгвальд, понимая, что ему эта мысль должна была прийти в голову раньше.
Разговор был прерван телефонным звонком.
— Дежурный Бригге. Герр инспектор, ленсман Ханс Йерген на проводе. У него срочное сообщение по делу Хальворсена..
Раздел 21Мартин
Мари Лу ответила:
— Это ты, Мартин? Гедеон в саду, позвать его?
Воцарилось молчание на пару минут, и Мартин занервничал, думая о предстоящем счете за телефон. Наконец в трубке раздались торопливые шаги и голос отца:
— Я слушаю, сынок, у тебя все в порядке?
— Да, папа, — соврал молодой человек, но у меня есть к тебе срочный вопрос.
— Ты что, на игре “Как стать миллионером”? Звонок другу?
— Нет, но мне хотелось бы знать, где и когда дедушка познакомился с бабушкой?
— Но это очень просто, в 1931 году в Бергене, а что?
— Да, так. А еще, знал ли ты такого Руди, кажется из Лиллехаммера?
— Нет, не знал лично, но слышал что-то о нем. К нам он точно не приезжал. У тебя точно все в порядке? Может, деньги кончились? Я тебе переведу завтра.
— Спасибо, пап, деньги не помешают. Ты мне очень помог! До свидания, — он дал отбой.
— Ты слышала?
— Да-а. И что делать с этим?
Мартин достал из кармана визитку Якобсена и набрал его номер.
— Адриан Якобсен, полицейский уполномоченный, — раздалось в трубке.
— Это Мартин… Мартин Хальворсен, — быстро заговорил молодой человек. Помните то письмо деда? Так вот там все не так, все неправильно. И про Анну, и про этого Руди, и про бабушку. Но ведь дед был в здравом уме, что он хотел сказать этим письмом?
— Стой, как ты сказал, Руди?
— Черт возьми! Мартин, слушай меня внимательно. Про это письмо никому ничего не говори, никому не показывай, спрячь его подальше. Если кто-то незнакомый попытается связаться с тобой, тут же звони мне. Если меня не застанешь, возможно, я уеду на один день, — звони Гуннару Арвигу, — он продиктовал номер, — и будь поосторожней на улицах.
Мартин положил трубку и подперев кулаком подбородок в смятении сел за стол.
— Полиция ничего не может! Прошло уже несколько дней, а они топчутся на месте и не знают с чего начать. Он разложил перед собой на столе письмо, связку ключей, визитные карточки.
Анна села напротив и разглядывала этот странный набор предметов. Потом сделала несколько перестановок, ключи положила рядом с визитной карточкой мастера по замкам.
— Ты ничего не заметил? Что это за буквы на ключе “ОБ”? и вот это:
Олаф Бергсон
Ключи, замки всех видов.
— Нет, а что я должен был заметить?
— Но это же очевидно, ОБ, это инициалы мастера, изготовившего ключи. Это не название банка, поверь мне, мне приходилось в последнее время работать с банками Норвегии. Никакой это не Осло Банк!
— Это тебя после секса такие озарения посещают?
— Ах ты, несносный мальчишка! Ты простых вещей не видишь, — Анна поднялась из-за стола, повернулась к зеркалу и начала собирать волосы в хвост, — и при чем тут секс? Я старше тебя и умнее.
— Ладно, ладно, вижу. Пожалуй, в этом что-то есть, может, мы сами сможем быстрее раскрыть это дело? Или хотя бы понять хитрую комбинацию, задуманную дедом? Я не могу вот просто так сидеть сложа руки, даже если мне сейчас нужно думать о дипломе!
— Я предлагаю все же закончить работу над твоим дипломом, день — другой, и мы осилим выводы и заключительную часть. У тебя защита через две недели? Сколько понадобится времени, чтобы осмыслить и запомнить основные моменты.
— Через целых три недели. А чтобы рассказать все это, мне будет достаточно прочитать всю эту писанину разок-другой. Цифры я хорошо запоминаю. Времени у нас предостаточно. К тому же на “отлично” я не претендую, думаю обойтись малой кровью.
Они устроились за машинкой и, не торопясь, набрали еще пару страниц.
Девушка спохватилась, посмотрев на свои золотые часики-браслет.
— Сколько времени? Ах, уже девятый час. Мне пора, допишешь потом этот раздел сам.
— Я отвезу тебя.
Они оделись и вышли на улицу. Солнце давно уже было поглощено Северным морем, и на город, одетый в свет бесчисленных фонарей и реклам опустилась темнота. Мартин вывел машину из гаража на подъездную дорожку, Анна забралась на пассажирское место, и они выехали за ворота дома на Конгс Оскар. Двигаясь в направлении порта они сделали приличный крюк, прежде чем выехали на Театр гате. В Энгене, он остановил машину у дома Анны. На улице он осмотрелся, открыл дверь со стороны пассажирского сиденья и помог девушке выйти из автомобиля. Было поздно, он проводил её до двери и поцеловал на прощание.
— До завтра, Марти, — Анна направилась к двери, но потом обернулась, — будь повнимательней.
Он поехал домой по Хокон гате и поворачивая на Христис глянул в зеркало заднего вида. Ему показалось, что черный датсун следует за ним на с такой же скоростью, придерживаясь дистанции. Он остановил форд у парка развлечений и вышел. Не оглядываясь, вошел в один из павильонов, в котором торговали пирожными, колбасками, оливками и прочими закусками.
Купил кусок пирога с кремом и вернулся к автомобилю, поглядывая на возможного преследователя. Человек в датсуне откинул голову на сиденье, безучастно поглядывая на огни парка. Мартин сел за руль и на малой скорости поехал мимо сквера и памятника Григу по Христис.
Увидев, что датсун не тронулся с места, он выжал сцепление и скоро добрался до своей улицы.
Остановив машину у своего дома, он погасил фары и задние огни, и некоторое время сидел, наблюдая в зеркало движение на Конг Оскарс. Его сердце тревожно забилось, когда он увидел датсун. На маленькой скорости, как черная акула, он проследовал мимо него, и свернул в сторону булочной на Нюгатен. Он не смог разглядеть номер машины и, несмотря на неприятное чувство, решил дойти до булочной пешком и рассмотреть своего преследователя вблизи. Как он и ожидал, датсун с номером 552 стоял за углом, а человек в нем был занят поглощением пончиков из коробки и не смотрел по сторонам. Этот факт несколько успокоил Мартина, он зашел в булочную, которая уже закрывалась. Он купил пару круассанов с шоколадом и, не оглядываясь, бодро зашагал в сторону дома. Поднявшись в квартиру, молодой человек не стал включать свет. Он подошел к кухонному окну, выходящему на улицу и убедился, что отсюда отлично просматривается притаившийся на Нюгатен черный датсун. Мартин вскипятил чайник, бросил в кружку пакетик чая “пиквик” с ягодами, и залил его кипятком. Затем он запер дверь на замок и накинул для успокоения цепочку. Теперь можно было выпить чаю.
Раздел 221940. Канестрём
Прошло несколько недель. Нога перестала болеть, но передвигаться можно было только опираясь на костыль. Руди скучал по работе, но вернуться в Лиллехаммер был не готов. Почти вся страна была оккупирована, по дорогам разъезжали патрульные автомобили, грузовики с немецкими солдатами. К ним в деревню несколько раз заезжали офицеры в черной форме. С серьезным видом они осматривали участки, подготовленные для посадки картофеля, пересчитывали домашнюю скотину, записывали что-то в амбарные книги и уезжали. Здесь Рудольфу было спокойно, никто не интересовался его личностью, никто не спрашивал о выполненном задании.
Он понимал, что Хальворсен, вероятно, уже далеко, скорее всего морем ушел в Британию.
Возвращаться в Лиллехаммер сейчас, означало оказаться меж двух огней.
В один из дней, когда он сидел во внутреннем дворике и грелся на майском солнышке, к нему подошел Андор.
— Помогать будешь? Мы начинаем посадку картофеля. Андор был немногословен, на другой день он собрал домочадцев и наемных работников и двух словах объяснил им, что надо делать.
Руди вырос в деревне под Лиллехаммером, и ему не раз