– Выкладывай, что у тебя за сообщение! – приказал я этому пустоголовому болтуну.
– На чем я остановился? Ах да. Он сказал, что очень рассчитывает на вас. Если этот офицер, которого он так ненавидит, вызовет на планете недовольство и особенно если он каким-то образом расстроит пищеварение ее властной элите, дела могут очень осложниться. – Он пытался припомнить остальное, кривя лицо и хмурясь.
– Подожди, – сказал я. – Коли ты разговаривал по пути с этой женщиной, то что ты ей говорил?
Он тут же перепугался:
– Ничего, офицер Грис, ровным счетом ничего. Она вроде бы пыталась что-то из меня вытянуть, но я сказал, что я просто посыльный и ничего не знаю. Просто везу бумаги. И она отстала. Почти всю дорогу она сидела в своей каюте. По-моему, изучала язык, потому что я слышал, как работала машина.
– Ты уверен? – спросил я.
– Еще бы, конечно. Ломбар Хисст грозился убить меня, если я скажу еще кому-нибудь, кроме вас. Но постойте, я еще не все передал вам. Ломбар сказал, что рассчитывает, что вы будете держать этого офицера на коротком поводке и обеспечите постоянный приток на Волтар опиума, «скорости» и героина. И чтобы никоим образом не потревожить ни одну из организаций Роксентера. Ломбар уверен, что если ИГ Барбен придет конец, то с ним оборвется и цепь поставки наркотиков. Но он велел вам передать, что есть одна хорошая новость. Запущен план – он не сказал какой, – но он уверен, что в недалеком будущем сможет дать вам разрешение и вы сумеете благополучно разделаться с этим человеком.
Приятно, очень приятно мне было слышать это! Но в голове у меня засела беспокойная мысль: с ним говорила Крэк.
– А она не надевала тебе на голову шлема?
– Эта женщина? Нет. Только перед отлетом с Волтара охрана Аппарата обыскала весь корабль. Они конфисковали почти весь наш багаж. Забрали у нее все, что она взяла с собой. Оставили только смену одежды, машину для изучения языка и пленки. Так что где бы она могла достать шлем? А кто она?
– Подружка человека, о котором ты говорил, – которого нужно будет убить, – сказал я ему. Не смог удержаться.
Милашка тут же свалился без чувств!
Я положил ему в карман почтовые карточки «волшебной» почты, сохраняющие жизнь его матери до следующей посылки курьера, и велел охранникам вытащить его вместе с бумагами и бросить в камеру временного задержания до отлета «Бликсо».
По моему сигналу ко мне привели Кроуба. На этого хорошего, знающего доктора было страшно смотреть. Он и так-то вечно был грязным, а после шестинедельного пребывания в каюте космического корабля его и грязным-то было трудно назвать.
– Это вы, (…), меня сюда вызвали? – расшумелся он.
– Ну-ну, вы же не в Замке Мрака, – отвечал я, успокаивая его. – Вы на прекрасной планете, населенной гуманоидами, которой абсолютно ничего не известно ни о целлологии, ни о том, что грудным младенцам можно приделать щупальца.
– Они конфисковали все, что я хотел взять с собой! У меня нет даже электроножа!
– У нас этих самых электроножей навалом! И еще есть пять миллиардов людей, никогда не видевших человека с двумя головами на месте ступней.
Как я и думал, это его заинтересовало. Тут мне в голову закралось одно подозрение, и я спросил:
– Вам приказывали изучать язык? И вы его изучали?
– Изучать-то изучал. Но все эти чужие языки – сплошная потеря времени. Кому захочется разговаривать с людьми, когда с ними можно проделывать интересные вещи?
– Скажите-ка мне «с добрым утром» по-английски.
– Гут мордаг.
О боги!
– Спросите-ка меня по-английски, как я себя чувствую.
– Ю исс э доггл нэйм Джордж, – сказал он.
(…)! Безмозглый (…)! Он лодырничал всю дорогу! Я не мог доверять ему даже рядом с этим ангаром!
– Доктор Кроуб, – сказал я ему, – я помещу вас в комнату и продержу вас там до тех пор, пока вы не овладеете языком этой планеты.
– Что?
– Что слышали. И если вы действительно хотите передвигаться по планете, наслаждаться природой и приступить к плодотворной работе, вы возьмете языковую машину, которую вам дали, и уткнетесь в нее носом. И когда вы сможете разговаривать с местным народом, у меня для вас будет интересное дело – но не раньше.
Мне не удалось вызвать у него чрезмерный восторг, на который я рассчитывал. Он только стоял и смотрел на меня во все глаза.
Может, он думал о Земле как о варварской, примитивной планете, где культурой и не пахло? Но это неверно. У них есть такие науки, как психология и психиатрия – изумительные, чудесные.
Обычно я носил с собой парочку книг в мягкой обложке, куда можно было заглянуть в случае столкновения с заковыристой проблемой. Я сунул руку в карман мундира и вытащил их. Одна из них называлась «Неистовая психология», другая – «В глубины души – с психиатрией». Эти книги определенно доказали бы доктору, что знать английский – полезно. Я передал их ему.
– Прочтите, – сказал я, – и увидите, что английский знать стоит!
Он взял их, пролистал, увидел изображение мозга, и глаза его загорелись.
Я подозвал капитана охраны и велел ему поместить Кроуба в одну из лучших камер и не выпускать до тех пор, пока я не распоряжусь. Когда придет это время, думал я, освобожу его и спущу на Хеллера. В конце концов, Хеллеру нужен целлолог! Я улыбнулся.
Пока дела у меня шли успешно. Один из солдат мне даже отсалютовал.
Я велел капитану охраны доставить ко мне женщину с корабля.
Глава 8
Расслабившись за месяцы, что я не видел ее, я совершенно позабыл, как воздействует присутствие графини Крэк на человека. А это присутствие говорило само за себя, и вы чувствовали его сразу.
Она была одета в просторную, как у космонавта, куртку со стоячим воротником. Ноги обуты в космо-ботинки. Золотистые волосы заплетены в косы и уложены вокруг головы.
Графиня Крэк безмятежно взглянула на меня серо-голубыми глазами и спросила:
– С Джеттеро все в порядке?
Я поспешно собрался с мыслями. Предвиделась опасная ситуация.
– О да! – выпалил я.
– Опасность ему не угрожает?
Теперь шла моя игра, и я мог ее выиграть, если сыграю безукоризненно. Я положил руку на живот.
– Нет! – быстро произнес я. – Что-то мне порой нездоровится. Наверное, съел что-нибудь за обедом.
Ага! Сработало! Она чуть заметно улыбнулась. Считала, что ее гипнотическое воздействие на меня все еще не потеряло силу, (…). Она поставила на пол небольшой саквояжик, который держала в руке.
Теперь надо выяснить что-нибудь о поддельных бумагах, которые я ей вручил на Волтаре. Я показал на ее саквояжик:
– Я вижу, вы не обременяете себя багажом. Говорят, корабль обыскивали.
Она вздохнула:
– Да. Снелц принес на борт мой сундучок, а его забрали. И вся эта суета всего лишь из-за нескольких учебных пособий. Им, должно быть, их не хватало, и они прочли мне длинную скучную речь о том, что инопланетянин не имеет права раскрывать себя. Очень неразумные люди. Я же не в армии служу. Но это еще не проблема. Они забрали всю красивую одежду, подаренную мне Хеллером. Мне просто не в чем его встретить! Не могу же я показаться перед ним в таком наряде! Но вы поможете мне достать что-нибудь стоящее, ведь так, Солтен?
– Разумеется, – согласился я. Сам же думал о тех поддельных документах, которые дал ей когда-то. – А в этом сундучке были еще какие-нибудь ценности?
– Нет, не было.
– А те документы, ну, вы знаете…
– О, не беспокойтесь, Солтен. Они в сохранности.
Ага! Должно быть, она прячет их на теле. Ничего, я доберусь до них во время операции.
– Вы никому не говорили о них? – спросил я.
– О, что вы, – с упреком проговорила она. – Я же дала вам слово! Я даже Джеттеро не сообщила о его назначении и об обещании его королевского величества подписать мою амнистию. Вы же не думаете, что я могла нарушить свое обещание, не так ли?
– Нет-нет, конечно, – успокоил я ее. Похоже, я контролирую ситуацию. – Но что же мы? Вам же не терпится поскорее увидеться с Джетом. Надо вас быстренько подготовить. Пойдемте со мной.
Я схватил немаркированную коробку с «жучками», шапку, куртку и пошел к двери, сделав ей знак идти следом.
Она подняла с пола свой саквояжик и двинулась за мной по туннелю.
Мы пришли в гардеробную. Там поджидал фотограф. Я вручил ему проштампованный заказ на паспорт, билеты и командировочные, и он передал все это мне.
Графиня Крэк пошла вдоль ряда вешалок с одеждой. Фотограф попросил ее встать у белой стены. Она не могла угадать сразу, что ее ждет, ибо камера в его руках не была похожа на фотокамеры, виденные ею раньше. Когда он поднес ее к лицу, она вдруг поняла.
– О нет, нет! Никаких фотографий! – вскричала она. – У меня такой вид!
Слишком поздно. Он уже сфотографировал. И убежал.
Я сорвал с вешалки платье. Голубое с большими белыми цветами.
– Что это такое? – спросила она с ужасом.
– Местное платье, – сказал я. – Вы должны выглядеть как аборигенка. Вспомните Космический Кодекс, который вам читали.
Она с изумлением взглянула на платье:
– Вы хотите сказать, что аборигены понятия не имеют, как следует одеваться?
Я тщательно спрятал свое ликование и указал ей на кабинку для примерки:
– Побыстрее, побыстрее. Люди ждут. До Хеллера отсюда полдня лету, и нам нужно подготовить вас к путешествию.
Неохотно она прошла в кабину и сбросила свою космокуртку.
Я нашел женский плащ с капюшоном – пятнисто-коричневый. Нашел чадру. Я не мог найти туфель и чулок. Она ходила в космоботинках. Так пускай и остается в них.
Она вышла, переодетая в новое платье. Для ее роста в пять футов и девять с половиной дюймов платье оказалось маловатым. О чем ясно говорило выражение ее лица.
Я сунул ей в руки плащ и сказал:
– Под ним его не будет видно.
Она обнаружила в нем пару маленьких дырочек. Посмотрела на меня испытующе, отчего мне стало не по себе.
– Чем скорее вы его наденете, тем скорее уедете, – поторопил я ее.