— Так это он, пока Матвеич жив был, — вступила в разговор третья.
А первая, понимая ситуацию, посоветовала Рябову:
— Ты иди, иди спокойно, а мы тут присмотрим.
Несмотря на данные гарантии, Рябов шел очень быстро, едва сдерживаясь, чтобы не побежать, хотя и шагом до дома Сильченко дошел минут за пять. Глядя прямо перед собой, поглощенный мыслями о происходящем, он не видел, что на крыльце дома сидели и мирно болтали Рома и Геня, и не видел, конечно, как Рома вскочил, увидев его, и Геня тотчас бросился следом за ним! Едва не столкнувшись с Ромой возле калитки, Рябов застыл неподвижно. Говорить это ему не помешало:
— Ты почему ее оставил с… этим?!!
И наверное, впервые он увидел Рому растерянным, ошеломленно молчащим, не знающим, что сказать! На выручку другу поспешил Геня, хотя и в его голосе уверенности было мало:
— Так… а что? Они вчера с утра вместе приехали.
И Рома, почувствовав поддержку, пришел в себя.
— У них там со свечкой стоять мне команды не было, — заметил он негромко, и обида журчала в его голосе.
Рябов наконец-то опомнился, помолчал и сказал:
— Геннадий все расставил по местам, так что извини, Роман!
И ему самому стало легче, глядя, как нахальство возвращается на физиономию Ромы, но в тот же момент и беспокойство торкнуло.
— Давай, Рома, отправляйся туда, типа меня ищешь. Мол, я забежал и с Геннадием куда-то ушел, вот ты и решил меня подождать… — и оборвал себя: — Нет! Так она начнет что-нибудь выдумывать… Ты лучше просто скажи: мол, меня будешь ждать, и спокойно сиди!
— Ладно, разберемся, — ответил Рома.
Рябов повернулся к Гене:
— Мне много звонить придется, а номер свой подключать не хочу. Ты мне симку незасвеченную найдешь?
— Какие проблемы! Айн момент, — оживился Геня, — в машине лежит, сейчас принесу.
Рябов взял симку, вытащил телефон и обеспокоенно посмотрел на Геню и пояснил:
— Не хочу, чтобы кто-то мог засечь. Есть тут какое-нибудь место, где сигнал не ловится?
— Типа секретного? — уточнил Геня.
— Ну, примерно.
Геня кивнул на машину:
— Садись, ехать надо!
— Куда? Далеко?
— Недалеко, километров пять.
Рябов посмотрел на часы:
— Ладно, поехали.
Геня усмехнулся:
— Ну спасибо за разрешение.
Рябов рассеянно смотрел в окно и не сразу заметил, что, выезжая из Кричалиной, они сделали довольно большой крюк. Он хотел сказать об этом Гене, но тот его опередил:
— Вот мы с тобой третий день работаем, а ты мне только распоряжения отдаешь. Не обижайся, помолчи… послушай…
Геня посмотрел на Рябова и снова уставился на дорогу, по которой ехали.
— Я тебе скажу без претензий, но по сути: по части науки ты ближе всех к Матвеичу был и есть, и он сам так говорил мне. — Он снова замолчал, и ясно было, что слова ему даются с трудом. — Ни с кем не хочу мериться, но я был ближе к нему в последние годы, а ты в это время просто отсутствовал. Во всех отношениях.
Геня снова посмотрел на Рябова и продолжил:
— За эти три дня ты ни разу не побеспокоился ни о чем таком, что было бы… ну, как сказать… ну, чем-то материальным, что ли… Вот говорят, он тебе полдома отписал, а ты ведь даже не спросил ни у кого, сколько этот дом может стоить, как его продать или, например, подправить, освежить, а? И что это значит? Значит, что дом сам по себе тебе по барабану, считай, не нужен…
— Ну почему сразу «не нужен»? — возразил было Рябов.
Но Геня перебил:
— Попросил ведь послушать! Значит, разные там строения и шмотки тебе не нужны! Но ты тут остался, значит, какой-то интерес у тебя есть, и интерес… как бы сказать, такой, что не отпускает. Никак не отпускает! — Последние слова Геня произнес почти сердито и оборвал себя, уставился на дорогу. Продолжил уже спокойно: — Матвеич, когда эти делом занялся…
— Каким «этим»? — встрепенулся Рябов.
И Геня повторил:
— Ты слушай, слушай. Каким — не отвечу, потому что он меня в свои планы не посвящал, но задания давал, а я их, конечно, выполнял и отчитывался.
Геня усмехнулся:
— Матвеичу бы шпионом работать, так у него все было продумано. Представляешь! Он года полтора просто гулял вокруг Кричалиной. Просто гулял, а! Поутру к Сильченкам заглянет, за завтраком обсудит с Томкой все планы на день и идет гулять. Все говорил, что гулять полезно для здоровья, и не менее двух-трех часов. И гуляет, гуляет, хоть летом, хоть зимой, хоть под дождем, хоть в морозы. В метель, правда, никуда не уходил, все по улицам шастал.
Геня снова усмехнулся и сразу посерьезнел:
— А года через два мне говорит, чтобы нашел я строителей из приезжих, лучше из азиатов, и чтобы русский язык плохо знали. Вот они домик этот и построили, в который едем.
Геня засмеялся, аж голову закинул.
— Матвеич его Бутылёвом стал называть!
— Как?
— Бутылёво! Я вправду поначалу даже подумал, что он там будет… — Геня щелкнул себя по горлу. — Но, конечно, ничего похожего. Придет и чем-то тут занимается…
— Каждый день? — спросил Рябов.
— Я за ним не следил, но, думаю, не каждый, раза два-три в неделю, — ответил Геня после короткой паузы.
— Откуда такие выводы?
— Предположения, — поправил Геня. — Просто на то, чтобы в Бутылёво и обратно в Кричалину, нужно часа два, да тут часик побыть, если дела есть. Значит, на все про все уйдет часа три, не меньше. А часто по деревне рассказы шли, как его в лесу или в полях повстречали, да обо всем беседовали, да, например, вместе и в Кричалину вернулись, понимаешь?
— Ну, а как тут не понять? Свидетели же, — улыбнулся Рябов.
— Правильно понимаешь, — улыбнулся в ответ Геня, сворачивая с проселочной дороги в узкий едва заметный проезд, ведущий в рощицу. Проехав еще метров триста, сказал: — Ну вот оно, Денисово Бутылёво, любуйся!
15
Пятница (вторая половина дня)
Домик с мезонином, огороженный забором, был отнесен в глубину леса метров на тридцать и в глаза не бросался. Сначала Рябов неспешно обошел участок вдоль забора, удивляясь простоте и расчету того, кто придумал все это, и только потом вошел во двор и обошел уже вокруг самого домика. Потом поднялся на невысокое — пара ступеней — крыльцо, взялся за ручку двери, попробовал открыть. Ручка не поддавалась, и Рябов повернулся к Гене:
— Ключи только у Дениса были?
Геня усмехнулся, подошел ближе и наклонился к лавочке, прибитой сбоку.
— Ключи вот тут на гвоздике висят, да толку от них мало. — Он достал ключи, открыл дверь и предложил с легкой иронией: — Входи!
В небольшой прихожей было три двери, но ни одну из них Рябову не удалось открыть. Он посмотрел на Геню, который только развел руками:
— А с этими дверями ничего не сделать. Это только с виду двери, а на самом деле — сплошная панель из какого-то сверхпрочного материала. Взорвать, наверное, можно, но это уж со всем домом вместе… — с улыбкой посмотрел на недоумевающего Рябова и пояснил: — Вообще-то до этого домика мало кто мог бы добраться, но если бы и вошел, то тут бы и задержался…
— Задержался? — удивился Рябов.
— Если начать дергать ручки или колотить по дверям, сработает автоматика и заблокирует двери до нашего появления.
— И что потом? — спросил Рябов.
— Не знаю, — легко и спокойно ответил Геня. — Такого ни разу не было, так что… не знаю…
— Ну, так весь дом вообще — сплошная декорация?
— Нет, конечно, — ответил Геня и шагнул к выходу. — Идем.
Задняя дверь, выходившая к небольшому огородику, была приоткрыта, но Рябов уже не спешил, опасаясь снова попасть впросак. Геня подошел к двери и потянул за ручку. Дверь не шелохнулась.
— В общем, смотри, — сказал Геня, — эта дверца выглядит фанерной, но материал тут тоже очень прочный, и дверца эта — единый механизм вон с той, внутренней, и открываются они только вместе.
Рябов, внимательно разглядывая дверь, спросил:
— А где ключ от этой двери?
— А у нее ключа нет, — ответил Геня. Он подошел к стене и откинул висящее на гвоздике несвежего вида полотенце. Под ним оказалась небольшая пластиковая коробочка, укрепленная на стене. Геня открыл ее и сказал: — Иди смотри: клавиатура, как на телефоне… — Он вытащил свой мобильник, поиграл кнопками. — А вот это — код доступа. Денис его специально для тебя оставил. Смотри и набирай.
Рябов, глядя на экран мобильника, набрал код, щелкнул замок, и дверь открылась.
— Милости прошу, — сказал Геня.
Пространство первого этажа было единым и представляло собой что-то, подобное кухне в доме Доброхотовых в Кричалиной, отличаясь, однако, полным отсутствием признаков приготовления пищи или хотя бы чая. Вдоль дальней стены, видимо огибая тот самый фальшивый вход, уступами шла лестница на второй этаж.
— Там кабинет Дениса, — пояснил Геня. — Ты туда пойди, посмотри, может, нужное что есть.
— Пошли вместе, — предложил Рябов. — Вдруг там тоже какие-нибудь ваши фокусы.
Кабинет бы небольшой, но уютный, а стена, противоположная входу, представляла собой широкую стеклянную дверь, выходившую на просторный балкон, укрытый навесом.
— Тут мы с ним пару раз сидели, курили, — вспоминал Геня. — Отправились сюда пешком — погода была отличная, солнечная, а дойти не успели — ветер, тучи и такой ливень начался, что мы насквозь промокли. Вот и сидели тут, пока одежда у камина сушилась.
— Так ты говоришь, тут он бывал пару раз в неделю? — сменил тему Рябов.
— Я говорил, что нерегулярно, — улыбнулся Геня, — а считать его походы — не мое дело… — и спросил: — Ты, наверное, тут посидеть хочешь?
Рябов не спешил с ответом, и Геня сказал, двинувшись к двери:
— Я на дворе покурю, а ты осмотрись не спеша.
Рябов крикнул вслед уходящему Гене:
— Двери-то как закрывать?!
— А просто захлопни, — посоветовал Геня, — говорю же, какие-то они секретные, сами все делают.
Минуты через две-три Рябов вышел на крыльцо и крикнул Гене:
— Самое важное мы чуть не забыли! Иди сюда!