— Да и хрен с ним! Что ты как маленький? Не хочешь сам, я парням скажу — выбьют все, что надо!
— Ладно, погоди, — с досадой сказал Стас. — Он подошел к Рябову, сел напротив: — Тут вот какая штука получается, Витя… — Стас покосился на блатных. — Ребята эти предложили мне… сотрудничество… — Он замолчал, явно ожидая, что Рябов начнет задавать вопросы, но молчание его не очень удивило, и он продолжил: — Ты же согласен, что Нинка профукает всю фирму, которую создал Денис, а? Я ей много раз предлагал все это продать, нашел покупателей, а она не мычит, не телится! А на фирму многие зуб точат, ты мне поверь.
Удивительно, но сейчас Стас был спокоен, и все, что он говорил, Рябов уже слышал и в чем-то был согласен и с Томкой, и с Геней, но признать, что Стас действительно так уж обеспокоен фирмой, не мог.
Стас замолчал, махнул рукой:
— В общем, хотел я фирму на себя переписать, понимаешь? Нинку уломать, с Томкой договориться, типа инвестора нашел, ну, в общем… А Нинка уперлась, ну, ты сам все слышал… Честно, не знал, что делать, а тут вдруг приходит предложение о сотрудничестве, понимаешь?
— Я-то тут при чем? — перебил Рябов.
— Да ты погоди, — отмахнулся Стас. — Я же тебе про новые обстоятельства, про сотрудничество! — Он повел головой в сторону Лимана и его дружков. — Предложили мне сотрудничество…
— Эти, что ли? — усмехнулся Рябов.
— Ну, ты спокойно послушать-то можешь? — спросил Стас. — Эти только одно дело сделают, а будут еще и юристы, и… Ну, не важно…
— Сотрудничество — это если ты что-то получаешь в обмен на что-то, так? — спросил Рябов.
Стас неожиданно замялся, посмотрел на Рябова, в сторону Лимана, потом сказал:
— В общем, ты им отдаешь карту кладов, найденных Денисом…
— Чего? — спросил ошарашенный Рябов.
— Того! И не прикидывайся, будто ты ничего не знаешь, — ответил Стас.
— Я о таких картах, о кладах в первый раз слышу, — убежденно сказал Рябов, но тут же вспомнил рассказ Ромы и, что было особенно важно, упоминание о Люде, которая была связана с какими-то…
Ах ты черт!
Рябов повернулся к Лиману:
— Тебе-то Людка натрепала?
Двое стрельнули взглядами в сторону Лимана, но промолчали, а тот на вопрос ответил вопросом:
— А ты сам-то с Людкой давно… работал?
— Никогда не работал, — отрезал Рябов. — Но то, что таким шалавам, как она, веры мало…
Их разговор был прерван звуком мобильника, и Лиман после короткого разговора сказал:
— Ладно, сейчас посмотрим…
Послышался шум подъезжающей машины, застучали дверцы, затопали шаги, и в комнату вошла Нина в сопровождении еще одного парня, по виду близкого к дружкам Лимана. Одета она была странно: заношенный спортивный костюм и какая-то столь же нелепая шапочка. Видимо, ее разбудили и заставили надеть то, что попало под руку на пути к дверям, ничего не объясняя. Но для Рябова ее внешний вид был совершенно не важен. Он понимал главное: сейчас произойдет что-то страшное, а он не в состоянии этому помешать. Нина посмотрела на Рябова, и были в ее взгляде тревога и боль! Потом скользнула взглядом по троице и спросила Стаса:
— Это что такое?
— Ты садись, красавица, — вмешался Лиман. — Твое слово — Восьмого марта, — и — заулыбался.
Нина посмотрела на Стаса и кивнула в сторону Лимана:
— А это — что?
— Ты за базар-то отвечай, — посоветовал Лиман. На лице его сверкала улыбка, но видно было, что приклеенная.
— Тут у нас происходит, можно сказать, производственное совещание, — буркнул Стас. — Решаем вот, кому жить счастливо, а кому, может, и вовсе… — Он сделал паузу, которая должна была Нину озадачить.
Но Нина будто ничего и не поняла или, в крайнем случае, не оценила. Она посмотрела на Стаса так, будто только сейчас его узнала, и спросила:
— Ты-то, Стасик, при каких тут делах? — И было в ее голосе столько вопросов и оценок, что Стас не сразу нашел что ответить.
Ответил только после паузы, стараясь говорить спокойно, уверенно в себе, рассудительно:
— Мы все тут при делах, которые связаны с Бутылёвом…
— С кем? — спросила Нина. И выглядела она растерянно…
Стас обвел взглядом всех и ответил, будто всем давая пояснения:
— Твой отец так называл свой домик… в лесу… а сегодня ночью мы там поймали Рябова.
Нина неожиданно заливисто захохотала. Смеялась долго, а успокоившись, сказала:
— Он много чего говорил…
— Ну давай, начнем с Бутылёва, — предложил Стас.
— Ну чтобы ты знал, — перебила его Нина тоном преподавателя, читающего лекцию. — Ты, Стасик, верхогляд! Ты услышал слово, произнесенное папой, и решил, что понял его.
— А чё? — прорвалось в Стасе что-то изначальное.
Нина снова смерила его взглядом и продолжила, будто на уроке:
— А то, что в немецком языке есть такие слова… как бы сказать…
Она всем своим поведением демонстрировала превосходство, и Рябов испугался, что она сейчас переступит границу, за которой…
— В общем, ты слышал не «бутылёво», как тебе показалось, а слово «бюттель». В немецком языке оно обозначает некое… как бы лучше сказать… поселение, отнесенное за пределы поселения главного… Ну, не знаю… ну как, например, у нас районы города называют. Не те, которые по управам, а как всегда называли. Ну… Зарека, например, понимаешь? — Она посмотрела на Стаса, потом обвела взглядом всех присутствующих и сказала почти обреченно: — Ну, короче! Бюттель — часть слова, означающая «поселение», но оно — просто слово. А вот первая часть обозначает главное в его содержании, то, из-за чего это место называется именно так.
Нина посмотрела на Стаса и спросила с надеждой:
— Понимаешь? — Потом разочарованно сама себе ответила: — Вряд ли…
— Ну, а это главное слово знаешь только ты? — послышалось от дверей.
Рябов не поверил своим ушам, повернулся в сторону, откуда доносился голос, и не поверил своим глазам: в дверях стоял Онисим Васильевич Ворга. Входя в комнату, он мельком глянул на Рябова, а все свое внимание сосредоточил на Нине. Постояв перед ней, сказал, не повернув головы:
— И ради этой сучки ты бросил мою Зофийку, а, Рябов?
— Так это все твои игры? — почти радостно спросил Рябов.
— Уж какие игры, — не согласился Ворга. — Ты ведь даже не подозреваешь, что на карту поставлено!
— Твоя должность? — уточнил Рябов.
— Да хрен с ней, с должностью! — усмехнулся Ворга. — Ты-то мне сразу надоел, конечно, но я не спешил, а сейчас так карта легла, что через тебя я и этого твоего жидомасона уделаю! А за такое мне многие будут благодарны!
— Так ты, чтобы Штейнбока устранить, и дочку под меня стелил? — перебил Рябов.
Ворга привскочил и сразу же сел назад, состроив ироническую гримасу.
— И веришь, что наверх взлетишь? — продолжил Рябов.
— Да на кой черт мне этот твой «верх»? — искренне удивился Ворга. — Там есть кому рулить, а мне туда не надо.
— И чего тебе надо? — спросил Рябов. — Просто уточняю.
— Честно? — Ворга оглядел помещение и велел: — Все, кроме этой сучки, вон отсюда.
Дождавшись, пока все выйдут, а ждать пришлось недолго, Ворга объяснил:
— Мне надо легализовать все бабки, которые я за эти годы нарыл, понимаешь, Рябов?
— Так это же и так просто сделать, — удивился Рябов. — Кто тебе мешает?
— Так никто не мешает, а мне надо, чтобы помогали.
— Слушай, Ворга, — сказал Рябов. — Штейнбок в Консорциуме человек уважаемый, а ты думаешь его отставить?
— И отставлю! — зарычал Ворга. — И поживу как человек, спокойно и без истерик. И с внуками повеселюсь еще!
Он победоносно посмотрел на Нину, потом на Рябова.
— Ну ладно! Мне-то ваши крошки не нужны, а вот парням…
— Так ты их сюда пригнал? — поинтересовался Рябов.
— Не «пригнал», а работу предложил, — поправил Ворга.
— Ты как узнал, что я тут? — спросил Рябов, понимая, что ответа не получит.
А Ворга покровительственно усмехнулся:
— Вот, кстати, сам и посуди, кто из нас лучше с людьми работает?
И крикнул в сторону двери:
— Парни, айда сюда!
Все, включая Стаса, вошли в комнату.
— Значит, так, — сказал Ворга. — Смотри, а то сейчас парни будут тебя твоей бабой… убеждать…
Он ухмыльнулся, и Рябову стало так страшно, что он побоялся смотреть в сторону Нины.
— Ты, мужик, точно не в себе, — раздался голос Нины. Голос этот был почти спокойным, с небольшой долей то ли досады, то ли сарказма. — Неужели ты думаешь, что кто-то во все это поверит?
— Во что «в это»? — кажется, удивился Ворга. — В то, что они тебя тут затрахают…
— Да это-то ясно, — перебила Нина. — Ты сам-то поверил бы, что после такого нас отпустят? А? Значит, схема проста: пользуетесь и закапываете. В любом случае закапываете. — Она помолчала и закончила: — Так что… парням, может, чего и достанется, а тебе — хрен…
Ворга хмыкнул, и в этом звуке Рябову послышалось какое-то уважение, что ли… Потом громко крикнул «Эй!» и вошедшим сказал:
— Займитесь этими… двумя всерьез… Будет результат, не будет — не важно. Оплачу всем, как обещал, ясно? — Он обвел взглядом всех присутствующих. — Все, что из них выбьете, — ваше. На размерах оплаты не отразится, ясно?
Где-то за пределами помещения раздался шум.
— Там кто? — спросил Ворга.
И видно было, что ответа не знает никто из присутствующих. Ворга хотел еще что-то сказать, но в комнату вошел Рома. Сделав несколько легких скользящих шагов, он приблизился к Ворге.
— Ну, Ворга, знал я, что ты — сука! Но чтобы такая!
И он влепил Онисиму Васильевичу Ворге, уроженцу славного города Теребовля, пощечину. Настоящую! Классическую! С долгим звуком! И завершил процесс словами:
— Тварь ты, Ворга! Это я тебе как гуцул гуцулу говорю!
20
Суббота (раннее утро)
Несколько мгновений Ворга сидел молча, с лицом, выражающим недоумение. Пожалуй, Рябов еще никогда не видел его таким растерянным. Потом оцепенение стремительно сменилось беспредельной ненавистью. Ворга рванулся вперед, но, видимо, сразу же опомнился, осознал, что не годится ему заниматься «мальчиком на побегушках», каковым является Рома, и, откинувшись на спинку кресла, сказал тихо: