арестовали.
Вюрмсер и Морган: Нет, нет, это ложь!
Мэтр Изар: Вы солидарны с дезертирами.
Вюрмсер: Четыре года де Голль был дезертиром! (Шум в публике. Возгласы.)
Мэтр Изар: Мы говорим здесь не о политике, мы говорим о диффамации. Андрэ Пьер, которого вы цитировали вчера, прислал вам поправку. Он повторяет, что вполне понимает человека, как Кравченко, который захотел свободы. По отношению к СССР и Сталину — это продолжает оставаться изменой. Мы в этом с ним совершенно согласны!
Я прошу суд заметить, что мы стоим перед страшной угрозой: на наших глазах происходит объединение в каменную твердыню сил ненависти, злобы и клеветы, — заканчивает мэтр Изар свою речь.
В местах для публики и на скамьях адвокатов раздаются шумные аплодисменты. Председатель их не обрывает.
Речь прокурора
После кратких ответов адвокатов Нордманна, Матарассо и Блюмеля, ничего нового не сказавших, объявляется перерыв.
Большинство публики покидает зал, на часах половина восьмого.
Председатель Дюркгейм продолжает заседание, чтобы закончить сегодня же прения.
Прокурор Куассак встает со своего места. Он говорит менее часа… Речь его была отвлеченна и несколько пышна. Его личного мнения о деле мы не узнали.
— Духовные эволюции происходят в атмосфере свободы, — сказал прокурор. — Только в свободе можно выбирать между добром и злом. Люди, жаждущие свободы, бегут от режимов, где угнетена мысль и сковано слово.
Мировая совесть судила преступников на Нюрнбергском процессе. Впервые в истории не все было прощено в войне, не все было оправдано. Существует не только право на жизнь каждого мыслящего человека, существует право на свободу его совести и на свободу его духа.
Значение данного процесса — огромно, оно интернационально. Здесь было доказано, что есть еще в мире место, где люди могут свободно защищать свои мнения. Во Франции существует, кроме физической, еще и моральная свобода, — все это поняли, кто следил за страстным диалогом, здесь происходящим, в течение двадцати пяти дней.
Что нам дал этот диалог? Он был исканием правды! Человек, если намерения его чисты, должен найти в этом процессе ответ на свои искания. Нам сказали здесь несколько раз, что демократии бывают разные, друг на друга не похожие. Мы хотели бы быть демократией независимой и объективной. Ибо предвзятость мешает истине.
Пропаганда всякая — есть насильственное действие. Только в беспристрастии и свободе может найтись правда. Мировое общественное мнение настороженно слушает нас. И наш суд должен дать ответ на вопросы огромной важности, которые ставит современность. Мы идем сквозь черную ночь, но мы идем факелами.
Я не толкаю вас к какому-либо определенному умению. Я не влияю на вас. Вы должны пребывать в свободе. Вы должны найти решение, которое не только будет Истиной, но которое останется в мире как реальность.
Последнее слово Кравченко
Господин председатель, господа судьи!
Процесс, который проходит в свободной Франции, при неослабевающем интересе и внимании общественного мнения мира, подходит к концу.
За весь период процесса, вы, господа судьи, и общественное мнение, не могли не понять всей серьезности ущерба, который нанесли мне диффаматоры.
Я всегда был готов, как готов и в будущем, разговаривать открыто и честно на любую тему, но ни один уважающий себя ум, не может согласиться с тем, чтобы политическая дискуссия сопровождалась грязью и бесчестными атаками, как это делали мои противники здесь и их кремлевские хозяева в Москве, против меня.
Этой тактикой они только продемонстрировали свою слабость и в то же время силу моей правды.
Желая искренне кооперировать с вами во имя истины, я представил суду свидетелей, различных по положению и культуре, но одинаковых по своим несчастьям, — жертв режима. Я представил вам документы, манускрипт, гранки, рукопись английского перевода, факты и цифры.
Я старался убедить вас, что не только я сам написал книгу, но что и все написанное в ней, от начала до конца, есть сущая правда.
Мои свидетели — русские, украинцы, белорусы — говорили здесь перед вами горькую правду. Они действительные представители народов России — рабочие, крестьяне, врачи, инженеры, — а не советская элита, самоуверенная, наглая, которую вы видели здесь.
Удивляться, собственно, нечему — каковы хозяева, таковы и их слуги! Достаточно вспомнить морального урода Романова, или псевдогенерала Руденко.
Эти субъекты, вместе с их французскими агентами, избегали и боялись говорить о сюжете книги. Они не могли защищать свой режим, режим АДОЛЬФА СТАЛИНА.
Почему? Потому, что им нечего защищать, потому что я писал и говорил правду и приводил факты, которые они не в состоянии опровергнуть, в условиях демократического, свободного суда.
Ни они, ни их кремлевские хозяева, здесь, в суде, а равно и их пресса и радио в Москве, как и в других странах, ничего не могли опровергнуть из того, что я написал, и из того, что я говорил здесь.
Они стали на старый испытанный путь клеветы и провокации, клятвопреступлений и лжесвидетельств, и не побрезговали представлением в суд фальшивых, сфабрикованных в кремлевском НКВД, документов. Таков их моральный отвратительный портрет и поведение. Я думаю, что вы, гг. судьи, оцените их по заслугам.
Я не сомневаюсь, что общественное мнение мира уже вынесло моральный приговор тем, которые сидят здесь на скамье подсудимых, равно как и их кремлевским вдохновителям и хозяевам.
Дело теперь за вами, гг. судьи!
К вашему решению обращены сердца народов России, миллионов заключенных советского режима, народов стран, захваченных Кремлем, и взоры народов всего мира.
К вашему решению также обращены тени миллионов моих земляков, погибших в войне с фашизмом, за наше с вами лучшее будущее.
Я всегда верил, что делаю справедливое дело.
Это был мой долг, сказать миру правду такой, какой она была. Это было необходимо не только по отношению к моей родине и народам России, но и по отношению к народам мира, чтобы они своевременно поняли серьезность опасности, которая им угрожает.
Чтобы исполнить этот долг, который очень серьезен для меня, я всем пожертвовал, и готов и впредь жертвовать и рисковать в борьбе с коммунистической тиранией, ибо этого требуют интересы народов России и прогрессивных сил мира.
Но мой акт, риск, жертвы, как и жертвы народов России не будут морально оправданы, если ваше решение, гг. судьи, не будет ясным, четким, строгим и бескомпромиссным по отношению к подсудимым.
Настало время для западного мира смело посмотреть правде и фактам в лицо и трезво понять всю серьезность положения.
Мир не может быть свободен, пока люди на шестой его части — народы моей родины — живут под диктатурой, под насилием величайшей полицейской власти, которую когда-либо знала история.
Поэтому неправда, что каждый народ имеет то правительство, которое он заслуживает! Эта формула верна только для тех стран, где существуют демократические, а не тоталитарные порядки.
Эта формула, чересчур часто употребляемая, натравливает западные страны не против советского режима, а против народов России, и этим самым с помощью кремлевской пропаганды, делает из них противников Запада, а не друзей и союзников, в борьбе против всех форм диктатуры.
Указанная формула специально придумана лицемерами, только для того, чтобы умыть руки от так неверно называемого «русского вопроса».
Нет русского вопроса — есть советский вопрос! Нет русской политики — есть советская политика! Нет русского правительства — есть советское правительство!
Понимание советской реальности Западом является положительным фактором, но часто комментарии о Советском Союзе, делаемые некоторыми западными политиками и прессой, принимают явно антирусскую форму, грубую и оскорбительную для народов России, и этим самым позволяют Кремлю возбуждать народы моей страны против внешнего мира.
— Таким образом, руссоеды вооружают, а не ослабляют советскую диктатуру!
Наступило время для западного мира понять ту пропасть, которая существует между советским режимом и народами России. Это две непримиримые, враждебные вещи, по их природе и целям.
Есть еще одна высокомерная теория у некоторых политиков Запада, утверждающих, что коммунизм, дескать, годится и приемлем для народов России, но не приемлем для народов западных стран.
Однако эти псевдо-теоретики забывают, что коммунизм, как теория, родился на Западе, что он развился теперь и окреп в ряде стран Европы, не говоря уже о колониях, что он уже вошел в жизнь их стран, и воинственно разрушает устои их жизни.
Коммунизму удалось создать большое чувство страха у народов ряда стран Европы, и даже посеять панику, и тем самым парализовать сопротивление ему.
Если народы Европы не поборют в себе этого чувства страха и неуверенности, и не организуются для отпора советскому наступлению, они серьезно рискуют потерять свою зависимость и свободу. И наконец, есть последняя, искусственно созданная теория «железного занавеса», авторами которой являются люди прошлого. Поэтому они неспособны видеть действительных причин прошлого, настоящего и будущего в развитии коммунизма, и тем более, реально разрешить те социальные противоречия общества, которые его питают духовно, и практически превращают его в серьезную силу и угрозу интересам народов западного мира.
Теория «железного занавеса» существует в фантастическом воображении ее создателей, это продукт их лицемерия. Эти господа считают для себя более удобным и выгодным только пугать свои народы коммунизмом и даже социализмом, а не серьезно просвещать их, и за этой дымовой завесой делать очень мало или ничего не делать, чтобы серьезно улучшить жизнь своих народов.
Эта теория помогает многим политикам быть в искусственном неведении обо всем том, что творится в Советском Союзе, и лавировать своей политикой по отношению к советскому режиму, в зависимости от их надобностей.