вах. По указанию Сталина управление, возглавляемое генералом Шевелевым, было выведено из состава МГБ СССР и стало одним из специальных подразделений ЦК ВКП(б). Абакумов же получил второй строгий выговор с предупреждением.
Абакумов, по свидетельству Серова (хотя они и враждовали, но, скорее всего, этой информации можно верить), все операции любил проворачивать сам и не терпел, когда в его дела лезли. Абакумов стал проявлять ненужную и опасную инициативу. Самодеятельность Абакумова по своему понимавшего как надо защищать Сталина, могла привести к беде. Например, Абакумов пытался организовать несколько покушений на Тито. Однако Сталин не отдавал приказа о физическом устранении Тито. Это была личная инициатива Абакумова, который таким способом отчаянно пытался как-то оправдаться за развал работы разведки в странах «народной демократии», особенно в Югославии. Думается, что именно самодеятельность в вопросе Югославии стала последней каплей для отставки Абакумова.
Серов отмечал в своем письме Сталину от 8 февраля 1948 г.: «Насколько мне известно, в ЦК ВКП(б) делались заявления о том, что Абакумов в целях карьеры готов уничтожить любого, кто встанет на его пути… Ради личного престижа Абакумов готов идти на антигосударственные дела».
За Абакумовым стали замечать перерождение, важничество, он подавал милостыню бабушкам на улице Горького, у него появилось вальяжность барство. Все это очень похоже на перерождение Ягоды. Все эти шефы госбезопасности быстро осваивали роль бонапартов. Абакумов стал подменять ЦК. Поэтому он копал на Кузнецова, а потом на Булганина. Излишняя самонадеянность Абакумова была расценена Сталиным и Берия и Маленкова выступавшим, видимо, против Абакумова (а эти двое имели на Абакумова большой зуб) как ложь, нечестность перед партией. Его, видимо, удалили за то, что он начал расследование Кузнецова без разрешения ПБ. Судоплатов на встрече со Сталиным в феврале 1953 г. возложил на Абакумова ответственность за внезапную отмену тщательно подготовленной диверсии против американских складов в Инсбруке Австрия. Эта диверсия могла бы сорвать снабжение Западного Берлина по воздушному мосту. Однако есть и факты, вроде бы противоречащие данной версии — Абакумов постоянно и обо всем спрашивал Сталина.
Одним из главных обвинений Абакумова является обвинение в разведение бардака в МГБ. Рюмин писал, что в МГБ грубо игнорируется постановление ЦК от 17 ноября 1938 года, требующее в обязательном порядке протоколировать все допросы свидетелей и подследственных и оформлять протокол после каждого допроса. Однако, как установили Брент и Наумов, самым большим нарушителем данного постановления был сам Рюмин. Тем не менее, когда начались допросы Абакумова и арестованных чекистов, то выяснились упущения в организации деятельности министерства — долго ведется следствие по делам, протоколы допросов оформляются «задним числом». Абакумову предъявлялись обвинения в нарушении процедуры следствия, фальсификации допросов.
Среди многочисленных обвинений, предъявленных арестованным после удаления Абакумова чекистам, отмечены следующие: «большинству дел допросы арестованных не фиксировались протоколами… применялись к арестованным извращенные методы следствия и, в частности, широко было распространено применение к арестованным физических мер воздействия, санкционированные во всех случаях бывшим министром Абакумовым». Как видим, следствие по делу Абакумова велось в рамках обычного уголовного права, а через арестованных чекистов от него пытались добиться признания в применении пыток.
Как я уже указывал, в нарушение уголовно-процессуального кодекса Абакумов ввел новую практику допроса — общий протокол. Как пишет Мухин, по указанию Абакумова, протоколы допросов евреев не велись, делались только заметки, а потом полковник Шварцман по этим заметкам писал протокол для отсылки в Политбюро на ознакомление. Причем преступные моменты в показаниях сглаживались. Система Абакумова позволяла бесконечно продлять сроки содержания под арестом.
На допросах Рюмин показал, что он делал рабочие записи на допросах Этингера и посылал их вышестоящему начальнику Путинцеву. Ну не бардак ли? Вообще, такое впечатление, что Абакумов бросил систему на произвол судьбы. Сам же занялся наиболее выигрышными делами, видимо, теми, которые передавались Сталину.
После своего ареста, во время допроса Абакумов так объяснял факт написания черновых заметок на допросах и составления обобщенных протоколов. «Следственной части по особо важным есть хорошие следователи, но такие, которые не умеют писать. И есть, напротив, грамотные следователи, которые не умеют допрашивать. Отсюда и «обобщенные» протоколы.»
А возьмем дело врачей — в деле врачей сплошные разрывы. То ли следователей не хватило, то ли они были полностью бесконтрольны. Как можно держать Карпай целый год, и ничего. Без четких доказательств — непрофессионализм. Умирает Этингер — непрофессионализм.
Так что тот факт, что Рюмин будто бы нелегально допрашивал Этингера после запрета это делать Абакумовым, — либо брехня, либо Абакумов развел бардак. Видимо, указания Абакумова положить дело Этингера на полку было устным. И оно не было выполнено, что говорит о большом бардаке в МГБ. Почему Абакумов не отдал письменный приказ? Почему о нарушении указания Абакумова Рюминым самому Абакумову не доложили? Видимо, потому, что не было письменного запрета. Значит, Абакумов знал, но не вмешивался, не издал письменного приказа захотел быть в белых перчатках.
После смерти Этингера Рюмин получил партвыговор не за его смерть, а за то, что не составил общий протокол допроса. В конце концов, Рюмин так протоколы допроса Этингера и не приготовил, и все забылось. Значит Абакумов знал о нарушении и не хотел вмешиваться или бардак. А ведь был ещё парткомитет, который должен был следить за соблюдением законности. Если Абакумов не знал о тайных допросах Рюмина, не знал о холодной камере, то это полный бардак. В обоих случаях Абакумов несет ответственность. В общем Абакумов развел бардак, где любой зарвавшийся идиот типа Рюмина или обленившийся барин типа Абакумова начинали устанавливать свои правила игры. Но вот произошла осечка на Рюмине. Как так могло быть, что рюмины попали в МГБ. Значит, кадровая работа была брошена.
На своем допросе Абакумов подтвердил, что были такие дела, групповые и одиночные, которые затягивались. Делалось это по специальному указанию ЦК ВКП(б) или же диктовались оперативными соображениями. В качестве примера он отметил дело генерала Телегина и других — 8 человек. Оно связано с маршалом Жуковым, который, по словам Абакумова, является очень опасным человеком.
Итак, одной из причин удаления Абакумова мог был разведенный им в МГБ бардак.
ВОРОВСТВО И ТРОФЕЙНАЯ БОЛЕЗНЬ
Как и многие армейские генералы, Абакумов оказался коррупционером и стяжателем. Как пишут Брент и Наумов, Абакумова, обвинили не только в неправильном руководстве, но и в массивной коррупции. В обвинительном заключении по делу Абакумова (хотя Прудникова и считает его фальшивкой) есть очень важный пункт обвинения Абакумова в воровстве государственных средств. Кроме того Абакумов болел и «трофейной болезнью». Рюмин заявил, что Абакумов присвоил огромное количество трофейного имущества и проявляет комчванство и нескромность в быту. Полковник МГБ Чернов приводит факты нецелевого использования денежных средств, предназначенных на оперативные нужды при Абакумове.
Трофейной болезнью Абакумов заболел еще в период войны. Генерал Серов писал об Абакумове: «Наверное, Абакумов не забыл, когда во время Отечественной войны в Москву прибыл эшелон из более 20 вагонов с трофейным имуществом, в числе которого ретивые подхалимы Абакумова из СМЕРШ прислали ему полный вагон, нагруженный имуществом, с надписью «Абакумову». Вероятно, Абакумов уже забыл, когда в Крыму еще лилась кровь солдат и офицеров Советской армии, освобождавших Севастополь, а его адъютант прилетел к начальнику контрразведки СМЕРШ и нагрузил полный самолет трофейного имущества…»
Два члена Политбюро — Микоян и Косыгин — внесли предложение (под предлогом отсутствия необходимых ресурсов) о ликвидации Спецторга, обеспечивавшего продуктами питания и товарами широкого потребления чекистские кадры. Против этого предложения очень резко возразил Абакумов. Тогда была создана комиссия для проверки работы Спецторга. Ею были вскрыты существенные злоупотребления в Спецторге. Директором центрального склада Спецторга оказался человек, в прошлом привлекавшийся к уголовной ответственности за спекуляцию и снятый с должности начальника казанского Спецторга за мошенничество. Руководство же московского областного Спецторга расхитило продуктов и промышленных товаров на сумму свыше 2 миллионов рублей, за что начальник Мособлспецторга был осужден на 25 лет. Наряду с номинальным подчинением Министерству торговли СССР спецторг МГБ находился в подчинении Абакумова. Абакумов, в подчинении которого, наряду с номинальным подчинением Министерству торговли СССР, находился Спецторг, получил от Сталина первый строгий выговор с предупреждением.
Абакумов хранил на специально созданных складах, якобы для оперативных нужд, большие материальные ценности, в основном трофейные, укрыв их от официального учета. Тащил с этих складов все, что хотел. По подтвержденным данным для личного пользования с этих складов Абакумовым было взято более тысячи метров шерстяных и шелковых тканей, несколько гарнитуров мебели, столовых и чайных сервизов, ковров, изделий из саксонского фарфора. За период с 1944 по 1948 гг. Абакумов похитил ценностей более чем на 600 тысяч рублей.
Накануне ареста Абакумов как раз развелся с прежней женой и женился на новой, а следователи по его уголовному делу составили список его любовниц, отдельно вычленив евреек, что немудрено — «культурное» общество послевоенной Москвы во многом состояло из евреев. Абакумов имел две квартиры в Москве, в одной из которых — 120 метровой, украшенной дубовыми панелями, красным деревом, старинной мебелью, бесчисленными коврами жила его жена, в другой — трехсотметровой, в Колпачном переулке, дом Љ11 — он сам со своей любовницей. Оставив имевшуюся у него 5-комнатную квартиру брошенной жене, он приказал оборудовать себе новую в 300 м2. МГБ на это потратило 800 тыс. руб. и выселило из отводимых под квартиру Абакумова помещений 16 семей числом 48 человек. В течение 6 месяцев на переоборудовании дома в Колпачном переулке работало более 200 рабочих, архитектор Рыбацкий и инженер Филатов. При этом час