Так он вел себя в отношении вышестоящих его работников в нашем присутствии, в присутствии его подчиненных. По всей вероятности, такой же тактики держался он и в других местах, где нас не было.
Но так он поступал не всегда и не со всеми. Пока человек был силен, он держался с ним подобострастно и даже приниженно.
Я помню, как-то в моем присутствии ему позвонил по телефону бывший тогда секретарем Заккрайкома ВКП(б) Мамия Орахелашвили — тогда еще он был в силе и ничем не скомпрометирован. Надо было видеть, как даже внешне изменился Берия, говоря с ним по телефону, как часто он повторял: «Слушаю, товарищ Мамия, хорошо, товарищ Мамия» и т. д. Можно было подумать, что Мамия присутствует в кабинете и Берия видит его перед собой, и фигура, и лицо, и поза его изменились, выражая последнюю степень подобострастия. Эта картина меня страшно поразила в свое время.
И надо было видеть, как Берия обращался с тем же Мамия Орахелашвили, когда положение того пошатнулось, Берия стал тогда совсем другим человеком, властно, грубо и нахально обрывавшим Орахелашвили на заседаниях крайкома.
Умело действуя и прикрываясь интересами партии и советской власти, Берия сумел постепенно одного за другим выжить или арестовать всех тех, кто стоял у него на пути к власти в Грузии и Закавказье. Каждую ошибку, каждый промах своих противников Берия ловко использовал в своих интересах. Он предусмотрительно писал систематически в ЦК Грузии информационные записки о недостатках в районах, что позволило ему впоследствии доказать, что он-де «своевременно предупреждал!»
Восстание крестьян-аджарцев в Хулинском районе Аджаристана в феврале 1929 г., вызванное ошибочными действиями местных властей по вопросу о снятии чадры, было хорошо использовано Берией против тогдашнего руководства ЦК КП(б) Грузии.
Когда думаешь теперь об этом, напрашивается вывод, что действия Берии, направленные якобы на исправление ошибок в районах Грузии, проводились Берией не потому, что того требовали интересы партии и народа, а для того, чтобы продвинуться выше. На тот период личные интересы Берии совпадали с интересами государственными, и ему, как говорится, идти было до поры до времени по пути.
Он в тот период, работая в Грузии и Закавказье, и не мог действовать иначе, так как был бы разоблачен давно.
Скрывать до поры до времени свои планы и намерения, выжидать удобного случая — вот тактика, которой, как теперь мне ясно, придерживался Берия все годы до смерти товарища Сталина.
Нет никакого сомнения в том, что Берия, постоянно демонстративно проявлявший «преданность и любовь к товарищу Сталину», делал это не потому, что действительно любил товарища Сталина как вождя, учителя и друга, а для того, чтобы приблизиться к товарищу Сталину и тем самым приблизиться к власти.
Этот вывод я делаю на основе следующего. Накануне похорон товарища Сталина, в воскресенье, Берия вызвал меня к себе в кабинет и предложил принять участие в редактировании его речи на предстоящих похоронах товарища Сталина. В кабинете Берии, когда я туда приехал, были уже Мамулов, Людвигов, Ордынцев, а позже Берия вызвал Поспелова П. Н. Я обратил тогда внимание на поведение Берия. Он был весел, шутил и смеялся, казался окрыленным чем-то. Я был подавлен неожиданной смертью товарища Сталина и не мог себе представить, что в эти дни можно вести себя так весело и непринужденно.
Это и дает мне основание теперь, в свете уже известного, сделать вывод о том, что Берия не только по-настоящему не любил товарища Сталина, но, вероятно, даже ждал его смерти, чтобы развернуть свою преступную деятельность.
Берия шел к власти твердо и определенно, и это было его основной целью, целью всей его работы в Грузии и Закавказье.
В 1930 или 1931 годах (я точно не знаю, так как работал в это время в Батуми) Берии удалось побывать лично у товарища Сталина. Я не знаю, как это произошло, думаю, что с помощью тов. Серго Орджоникидзе.
Видимо, Берия, будучи у товарища Сталина, имел возможность в соответствующем свете изобразить тогдашнее партийное руководство Грузии и Закавказья. Припоминаю, Берия как-то сказал мне, что в разговоре с ним товарищ Сталин спросил его, Берию: «Ты что, секретарем ЦК хочешь быть?», и Берия якобы ответил: «Разве это плохо?»
Из этого разговора и из других, о которых у меня не осталось конкретных воспоминаний, я знал, что Берия хочет стать секретарем ЦК Грузии и Заккрайкома ВКП(б).
Как известно, в октябре 1931 г. ЦК ВКП(б) так и решил вопрос: назначил Берию первым секретарем ЦК Грузии и секретарем Закавказского краевого комитета ВКП(б).
Надо сказать, что Берия действовал все время очень осторожно и умно и никогда не давал оснований подозревать его в политической нечестности. Что же касается отрицательных черт его характера, тогда они мне казались обычными человеческими недостатками. А недостатков было немало.
Так, например, он ценил людей лишь постольку, поскольку они были ему нужны в данный момент или могли быть нужны в будущем. Когда же они переставали быть ему нужными, он просто отворачивался от них, а при случае даже мог дать им пинок в спину.
Я, например, припоминаю, каким внимательным был Берия и как он ухаживал за Власиком, пока еще сам не стал достаточно близок к товарищу Сталину, чтобы иметь возможность пренебречь Власиком.
Берия мог иногда издеваться и довольно грубо над маленькими людьми, всецело от него зависящими. Так, например, у него на даче в Гаграх работал агрономом некий Зедгенидзе. Берия часто приглашал его к себе к обеду, но целый обед над ним измывался грубо и плоско, заставляя несчастного агронома, человека уже немолодого, краснеть и потеть.
Еще один штрих. Как известно, характер человека нигде так ярко не проявляется, как в игре. Тут видишь, честен ли человек, способен ли он на самопожертвование в общих интересах команды, сливается ли он с коллективом или старается выпятить себя и т. д. Я неоднократно наблюдал Берию в игре в шахматы, в волейбол. Для Берии в игре (и я думаю, и в жизни) важно было выиграть во что бы то ни стало, любыми способами, любой ценой, даже нечестным путем. Он мог, например, как Ноздрев, стащить с шахматной доски фигуру противника, чтобы выиграть. И такая «победа» его удовлетворяла.
Иные, может быть, скажут — это мелочь, шутка, но я считал и считаю, что это нечестно и в известной мере характеризует Берию как человека.
Я привожу эти факты для того, чтобы дать представление о Берии как о человеке непартийном, как о человеке, поступки которого определялись в первую очередь личными интересами.
Общая культурность и грамотность Берии, особенно в период его работы в Тбилиси, была невысокой. Берия тогда буквально не мог написать стилистически грамотно несколько строк.
Я никогда или почти никогда не видел, чтобы Берия читал что-нибудь, кроме газет. Уже будучи в Москве и видя Берию в составе руководства партии и страны, я подумывал иногда, неужели он не работает над собой. Ведь он имел все возможности брать специальные уроки марксизма-ленинизма, прикрепив к себе лучших московских преподавателей. У меня даже была мысль дать ему такой совет, ведь без марксизма-ленинизма нельзя правильно участвовать в управлении страной. Но подать такой совет я все-таки не решался: не такие были у нас в это время отношения, да и случая подходящего не было.
Может быть, Берия в Москве и занимался, я этого не знаю, но что касается Тбилиси, то там он книг в руки не брал.
Разумеется, доклады на пленумах Заккрайкома и ЦК КП(б) Грузии, на съездах грузинской компартии в основном составлялись для него его помощниками, в том числе и мною. Это, конечно, было в порядке вещей.
Что касается книги «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье», то это особый вопрос. За такую книгу, вообще говоря, можно было автору дать степень кандидата исторических наук, и, конечно, подпись на книге должен был ставить подлинный ее автор. Эта книга — не отчетный доклад партийного органа, хотя и называлась она в подзаголовке докладом на партийном активе.
Относительно этой книги и о том, как она была написана, я могу сказать следующее.
Когда, как и при каких обстоятельствах пришла Берии мысль сделать доклад на тему «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье», я не знаю.
Впервые о существовании такого доклада я узнал летом 1935 г., когда как-то утром был вызван Берией к нему на дачу в Крцанисы (в нескольких километрах от Тбилиси).
Приехав на дачу, я нашел там уже ряд работников Заккрайкома и ЦК КП(б) Грузии из обычного окружения Берии. Помню Бедию — заведующего] агитпропом, Хоштарию — тогдашнего помощника Берии. Было еще несколько человек, но я не могу их сейчас вспомнить. Они были заняты редактированием доклада, вернее, одной из глав доклада, который, как я тут же узнал, назывался «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье» и который Берия должен был сделать на тбилисском партийном активе.
В душе я удивился, почему Берия раньше не привлек меня к составлению этого доклада: может быть, он считал меня некомпетентным в этой области, тем более что при составлении этого доклада необходимо было пользоваться документами на грузинском языке, которого я не знаю. Во всяком случае, доклад был готов полностью, и я только принял участие совместно с другими в редактировании готового текста.
Кто писал доклад? Активное участие принимал в нем, безусловно, Бедия, бывший в то время заведующим] агитпропом Заккрайкома.
На пленуме ЦК КПСС в июле т. г. секретарь ЦК КП Армении т. Арутинов, кроме Бедии, назвал также Павла Сакварелидзе. Фамилию эту я смутно помню, но кто такой Сакварелидзе, кем он был и что с ним стало, я не знаю.
Полагаю, что подробности составления этого доклада должны быть известны Хоштарии Семену, бывшему тогда помощником Берии. Хоштария одно время занимал должность замминистра земледелия СССР ив 1951 г. после известного мингрельского дела был направлен в Грузию.
Припоминаю такой эпизод. Свой доклад Берия делал в летнем помещении одного из тбилисских клуб