ОТВЕТ: Я не признаю, что это мною делалось в целях контрреволюционных, но я признаю, что это были грубейшие извращения закона, что при таких многочисленных указаниях об арестах могли подвергаться репрессиям лица невиновные, оклеветанные в результате незаконных методов следствия, но я утверждаю, что эти резолюции накладывались мною после докладов Гоглидзе и Кобулова. Тринадцать томов архивных материалов мне предъявлено.
Протокол мною прочитан, записано все с моих слов верно.
Л. Берия
Допрос окончен в 18 ч. 20 м.
Допросил: Генеральный прокурор СССР Р. Руденко
При допросе присутствовал и вел запись протокола: Следователь по важнейшим делам Прокуратуры СССР Цареградский
Верно: [п.п.] Майор административной] службы Юрьева
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 470. Л. 158–169. Копия. Машинопись.
№ 44
Протоколы допроса В. Н. Меркулова от 17 и 19 октября 1953 г.
Совершенно секретно
Товарищу Маленкову Г. М.
Представляю копии протоколов допроса обвиняемого Меркулова В. Н. от 17 и 19 октября с. г.
Приложение: на 26 листах.
[п.п.] R Руденко
21 октября 1953 г.
№ 528/ссов
Пометы:
т. Булганин ознакомлен.
Д. Суханов. 2З.Х. 1953.
Читал, [п.п.] К. Ворошилов
Протокол допроса обвиняемого
1953 года, октября 17 дня, помощник главного военного прокурора полковник юстиции Успенский допросил в качестве обвиняемого
Меркулова Всеволода Николаевича,
который показал:
Допрос начат в 10 ч. 45 мин.
ВОПРОС: Расскажите, что вам известно о действиях Берии в бытность его работы в ЧК — ГПУ Грузии, направленных на противопоставление органов ЧК — ГПУ партийным органам?
ОТВЕТ: Анализируя отдельные факты и обстановку, которая существовала в органах ЧК — ГПУ Грузии в период 1925–1931 гг., я прихожу теперь к выводу, что такое противопоставление органов ЧК — ГПУ партийным органам действительно имело место. На периферии оно выражалось в том, что районные органы ЧК Грузии чувствовали себя независимыми от местных партийных органов и считали, что они подчиняются только ЧК Грузии. Я не помню ни одной директивы или устных указаний Берии о том, чтобы на местах держать связь с местными партийными органами. Даже в городах, в частности в Батуми, где мне пришлось работать, хотя чекисты и принимали участие в работе партийных органов, все же мы считали, что подчиняемся только ЧК Грузии. В центральном аппарате ГПУ Грузии его противопоставление партийным органам проявлялось, на мой взгляд, яснее. Оно выражалось в том, что ГПУ Грузии считало себя по крайней мере на равных правах с ЦК КП(б) Грузии. Берия практиковал посылку в ЦК Грузии многочисленных коротких и обстоятельных докладных записок о политическом положении в различных сельских районах Грузии, в этих записках указывалось на недостатки в работе партийных и советских органов на местах, так как они отражались в высказываниях различных слоев крестьянского населения. Из этих записок напрашивался вывод, что ГПУ Грузии лучше знало положение в районах Грузии, чем ЦК КП(б) Грузии, и работало лучше, чем партийные и советские органы.
Со стороны Берии наблюдалось пренебрежительное отношение к секретарям ЦК Грузии.
Вскоре после ликвидации вооруженного выступления крестьян в Хулинском районе Аджаристана в Батуми приехали ознакомиться с положением дел на месте секретари ЦК — Кахиани и Гогоберидзе. С их стороны была попытка обвинить ГПУ Грузии в том, что оно своевременно не предупредило ЦК о готовящемся выступлении.
Тогда Берия достал свыше десятка различных своих записок, и ему удалось убедить Кахиани и Гогоберидзе в том, что ГПУ Грузии достаточно полно информировало ЦК КП(б) Грузии о положении в Аджаристане и что именно ЦК КП(б) Грузии не приняло надлежащих мер.
Там же, на месте, нами составлялась записка о политическом положении в районах Аджаристана. Секретарь ЦК Грузии Гогоберидзе брал листки записки с машинки и прочитывал, причем сделал мне какое-то замечание по поводу написанного.
Когда об этом я рассказал Берии, он мне ответил: «Что он понимает», а на мое замечание, что он — секретарь ЦК, Берия сказал: «Мало ли что», очевидно, желая умалить в моих глазах престиж секретаря ЦК и возвысить свой собственный как председателя ГПУ Грузии.
Как видно из сказанного, Берия уже в тот период противопоставлял органы ГПУ партийным органам, хотя тогда это противопоставление и не имело еще ясно выраженной формы, такой, как в 1953 году
ВОПРОС: В своих показаниях 6 октября с. г. вы заявили, что Берия, перейдя в Грузии на партийную работу, принял меры к устранению лиц, мешавших его дальнейшему продвижению по службе, — Меерзона и Орахелашвили. Приведите конкретные факты, подтверждающие это заявление.
ОТВЕТ: Мамия Орахелашвили работал первым секретарем Закавказского] крайкома, а Берия — вторым секретарем. Берия, не любивший быть на вторых ролях, был недоволен тем, что первым секретарем является Орахелашвили, а не он. На заседаниях крайкома Берия относился к председательствовавшему Орахелашвили грубо, находя в этом поддержку со стороны некоторых членов крайкома. Мамия Орахелашвили часто болел, и Берия использовал это обстоятельство для того, чтобы характеризовать Орахелашвили как человека, который тормозит работу. Конкретно, что еще использовал Берия для устранения Орахелашвили и занятия его места, я теперь припомнить не могу. Думаю, Берия имел о нем разговор в инстанции.
После того как Берия стал первым секретарем Закавказского] крайкома, на должность второго секретаря из Москвы прибыл Меерзон. Берия был недоволен его приездом и хотел, чтобы вторым секретарем работал заведующий] орготделом крайкома Кудрявцев. Берии удалось это осуществить, используя для этого, насколько припоминаю, какое-то неудачно составленное Меерзоном письмо или его неосторожный разговор с одним из работников аппарата Закавказского] крайкома или ЦК КП(б) Азербайджана. Более подробно вспомнить обстоятельства, связанные с устранением Меерзона, я в настоящее время не могу. Меерзон был отозван Москвой.
ВОПРОС: Вы подтверждаете, что Берия, став секретарем Закавказского] крайкома ВКП(б), взял на работу в партийный аппарат чекистов — близких ему людей?
ОТВЕТ: Да, взял. Он взял на партийную работу меня, Деканозова, Мильштейна, Цанаву, Цатурова. Я работал в ЗКК ВКП(б), остальные — в Грузии.
ВОПРОС: Вам зачитывается выписка из показаний Цатурова от 14 сентября 1953 года:
«…Став первым секретарем крайкома, Берия продолжает руководить и направлять работу Закавказского] ГПУ, он производит, если образно выразиться, «чекизацию» партийного аппарата. Ряд приближенных, доверенных лиц был им направлен на партийную работу. Деканозов был назначен третьим секретарем ЦК Грузии, Меркулов — заведующим] особым сектором, я был назначен заведующим] орготделом Ленинского райкома ВКП(б). Вместе с нами на руководящую партийную работу был послан ряд чекистов. Используя аппарат ГПУ, Берия установил контроль за каждым ответственным работником. Достаточно кому-нибудь из секретарей райкома, работников аппарата ЦК, Закавказского] крайкома высказать какое-либо неодобрение, замечание о Берии, как оно становилось ему известным. Такая система контроля, вернее, шпионажа за каждым работником создавала неуверенность у работников, глушила всякую критику и способствовала росту популярности Берии. Все, что ни делалось в Закавказье, в аппарате ГПУ, все приписывалось личности Берии, объявлялось его заслугой».
Правильно показывает Цатуров?
ОТВЕТ: Берия взял на партийную работу, как я уже выше показал, несколько чекистов (всего 5 человек), что он, по-моему, имел право сделать. Назвать это «чекизацией» партийного аппарата, конечно, нельзя. Я был тогда назначен не заведующим] особым сектором, как показывает Цатуров, а пом[ощником] секретаря ЗКК КП(б). Что касается системы шпионажа, о которой говорит Цатуров, то мне об этом решительно ничего не известно. О том, что Берия глушил критику в свой адрес, используя чекистский аппарат, — мне также ничего не известно.
ВОПРОС: Но вы признаете, что в период работы Берии секретарем Закавказского] крайкома ВКП(б) его близкие люди, в том числе и вы, восхваляли Берию, приписывая ему несуществующие заслуги?
ОТВЕТ: Действительно, особенно в последний период работы Берии в Закавказье и в Грузии, и в частности после выхода в свет книги «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье», авторство которой Берией было присвоено, многие люди, в том числе и близкие к нему люди, в ряде случаев непомерно восхваляли Берию, приписывая ему лично все заслуги в деле проводимой тогда реконструкции сельского хозяйства в Грузии, реконструкции Тбилиси и другое. Приписывать мне какую-то особую роль в деле восхваления Берии будет неправильно. Выступал я за время моей работы в Закавказском] крайкоме ВКП(б) и ЦК КП(б) Грузии очень редко (всего раз пять за семь лет) и характеризовал Берию в умеренных тонах, а то и без всякого восхваления. Что касается биографии Берии, изданной редакцией газеты «Заря Востока», то я был соавтором брошюры, и, как я припоминаю, мне принадлежит ее первая часть, рисующая биографию Берии до его перехода на партийную работу. Вторая ее часть, где непомерно восхваляется Берия, написана, как я полагаю, работниками редакции. Общий тон ее определялся тем обстоятельством, что брошюра эта готовилась как агитационный материал к выборам в Верховный Совет СССР в 1937 году, а издана она была в 1940 году, когда Берия работал уже в Москве в НКВД СССР.
Допрос прерван в 14 ч. 30 мин.
Допрос возобновлен в 15 ч. 40 мин.
ВОПРОС: Расскажите, как Берия использовал аппарат ГПУ-НКВД в бытность его секретарем Закавказского] крайкома для расправы с неугодными ему людьми?
ОТВЕТ: Мне известно, что Берия, работая секретарем Закавказского] крайкома ВКП(б) и ЦК КП(б) Грузии, интересовался работой органов ГПУ-НКВД и вызывал к себе работников этих органов — Агрбу, Лордкипанидзе, Гоглидзе, Кобулова. Были случаи, когда Берия вызывал к себе в здание ЦК арестованных и допрашивал их. Так, я лично, зайдя случайно к нему в кабинет, увидел там арестованного Матикашвили, б[ывшего] наркомзема Грузии. В другой раз, зайдя как-то в кабинет Берии, я увидел, что он не то допрашивал, не то производил очную ставку между б[ывшим] зав [едующим] сельхозотделом Закавказского] крайкома Кекелией и кем-то из арестованных. Насколько мне известно, Берия и сам ходил иногда в здание ГПУ — НКВД, очевидно, для допросов арестованных.