— А теперь три больших шага назад, — скомандовал я.
Все трое повиновались и, сделав три преувеличенно больших шага назад, оказались на расстоянии, превышающем длину тела, от своих винтовок.
— А теперь — кругом, — приказал я.
Глава 52
Никого из них я прежде не видел. Старший, медленно повернувшись, оказался напротив меня слева. Он был мне совершенно незнаком. Выглядел обычным мужчиной, ничего особого, немного мешковатый и потрепанный жизнью. Против меня стоял рыжеволосый. Он выглядел так, как, наверное, выглядел бы его старший товарищ, родись он на двадцать лет позже и в лучших условиях. Тоже обычный парень, с виду немного мягкий и цивилизованный. Но вот третий парень был совсем другим. При взгляде на него в голову приходила мысль, что он и его предки в четырех поколениях питались исключительно белками. Ловчее крысы, выносливее козла — и прыгучее любого из этих животных. В одну руку я взял винчестер, уперев приклад в правую подмышку и отведя локоть назад. Я не особо тщательно целился в парней, находившихся от меня справа, — с дробовиком двенадцатого калибра в этом не было необходимости. Левую руку я использовал в качестве вспомогательного средства при контактах с пленниками и, посмотрев на старшего мужчину, сказал:
— Теперь протяни руку к тому месту, где у тебя пистолет, и передай его мне.
Тот никак не среагировал на мой приказ.
— Слушай, как ты должен сделать это, — сказал ему я. — Ты вытащишь пистолет из кобуры двумя пальцами, большим и указательным, затем крутанешь его, а потом наставишь на себя, понял?
Никакого ответа.
— В качестве второго приза, — продолжил я, — будет выстрел тебе в ноги.
Нормальный голос, нормальная интонация, нормальный тон.
Никакого ответа. Сперва я подумал о том, чтобы потратить еще один патрон, а потом снова перезарядить дробовик, но в конце концов необходимость в этом отпала. Пожилой мужчина оказался вовсе не героем. Он принял решение после секундного размышления. Большим и указательным пальцами достал пистолет, повернул его в руке и прижал дулом к животу.
— Теперь нащупай предохранитель и сними с него пистолет, — приказал я.
Выполнить это было затруднительно, поскольку положение пистолета было непривычным, но мужчина справился.
— Обхвати ствол большим пальцем и еще двумя. Теперь ослабь свой безымянный палец. Просунь его в спусковую рамку. Туда, где крючок. Теперь держи палец на нем.
Мужчина сделал все, что я приказал.
— Ты знаешь, что произошло? — спросил я.
Он ничего не ответил.
— Тогда слушай, — сказал я. — При малейшей попытке сопротивляться ты получаешь пулю в живот. Вот это ты и должен знать. Так мы поняли друг друга? Поняли?
Мужчина утвердительно кивнул.
— Теперь протяни руку и перемести пистолет ближе ко мне, — приказал я. — Медленно и аккуратно. Руку держи все время на одной высоте. Следи за тем, чтобы дуло было направлено на тебя. Не отнимай пальца от курка.
Мужчина повиновался. Он протянул руку с пистолетом примерно на два фута от точки опоры тела, а я, сделав шаг вперед, взял у него пистолет — просто осторожно снял с его руки. Я отошел назад, он опустил руку, а я поменял оружие. Винчестер перешел в левую руку, «беретту» я зажал в правой.
С облегчением выдохнул.
И улыбнулся.
Три человека взяты в плен и разоружены — и безо всякой там лишней пальбы.
Я посмотрел на пожилого человека и спросил:
— Что вы вообще за люди?
Он пару раз сглотнул слюну, а потом нашел в себе силы выпрямиться и ответил:
— Мы здесь на задании, и штатские не должны в него вмешиваться, если понимают, что для них хорошо, а что плохо.
— Так против чего настроены гражданские?
— Против военнослужащих.
— А вы-то сами военнослужащие?
— Да, военнослужащие, — ответил пожилой пленник.
— Да какие вы военнослужащие? Вы просто вешаете мне лапшу на уши, только и всего.
— Это санкционированное задание, — упорствовал он.
— Санкционированное кем?
— Нашим командиром.
— А кто санкционировал его действия?
Мужчина начал мямлить, запинаться и впадать в неистовство. Он начинал говорить, затем вдруг останавливался; так повторялось дважды. Я, скрестив стволы винчестера и пистолета, направил их на мужчину. Я не был уверен в том, что это сработает. Я никогда не полагался на оружие, из которого сам до этого не стрелял. Но руки мои хорошо чувствовали его, ощущали вес. Оба ствола были сняты с предохранителя. Это я знал наверняка. Да и мужчину, стоявшего передо мной, передергивало со страху. Ведь он должен был знать лучше остальных, чего можно ждать, по крайней мере от одного из стволов. Потому что это был его ствол. Я положил палец на спусковой крючок. Мужчина видел, что я делаю, но все равно хранил молчание.
И вдруг заговорил рыжий. Тот, что показался мне мягким и покладистым.
— Он не знает, кто санкционировал наше задание, этим и вызвано его смущение. Поэтому он ничего и не говорит. Неужто вам этого не видно?
— Может, его лучше застрелить, чем подвергать смущению?
— Никто из нас не знает, кто санкционировал что-либо. Да и наше ли это дело?
— А откуда вы? — спросил я.
— Сначала скажите, кто вы.
— Я офицер Армии Соединенных Штатов, — ответил я. — А это значит, что если ваше так называемое задание было санкционировано военными, то вы должны в настоящее время перейти в мое подчинение, как старшего по званию. Верно? И к тому же логично, согласны?
— Да, сэр.
— Так откуда вы?
— Из Теннесси, — ответил парень. — Мы «Свободные граждане Теннесси».
— Что-то вы мне такими не кажетесь, — усомнился я. — Сейчас вы больше смахиваете на задержанных.
Ни слова в ответ.
— Зачем вы пришли сюда? — спросил я.
— Мы получили сообщение.
— И что это за сообщение?
— Что мы нужны здесь.
— И сколько вас пришло?
— Здесь шестьдесят человек наших.
— Двадцать групп на тридцать миль?
— Да, сэр.
— И какие инструкции вы получили по прибытии сюда? — поинтересовался я.
— Нам было сказано не допускать появления людей.
— Почему?
— Потому что наступило время, когда надо действовать решительно и помогать армии. А это долг каждого патриота.
— А с чего вдруг армии потребовалась ваша помощь?
— Об этом нам не сказали.
— В соответствии с правилами ведения боевых действий?
— Мы должны были не допускать людей сюда, вот мы и выполняли этот приказ.
— Это вы убили мальчика сегодня утром?
Долгое, затянувшееся молчание.
Молчание прервал коротышка, стоявший справа.
— Вы говорите о том черномазом мальчишке?
— Эта операция была полностью санкционирована, — решил уточнить пожилой.
— Да, я говорю о подростке-афроамериканце, — подтвердил я свой вопрос.
Рыжеволосый парень бросил отчаянный взгляд на своих подельников. Сперва на одного, затем на второго. Быстро мотнув головой, он выпалил:
— Никто из нас не станет давать ответ на этот вопрос.
— По крайней мере одному из вас придется держать ответ за это, — осадил его я.
— Эта операция полностью санкционирована во всех высших инстанциях, — снова напомнил пожилой. — Более того, санкционирована на самом высшем уровне. Кем бы вы ни были, мистер, но вы делаете очень большую ошибку.
— Заткнись, — оборвал его я.
Рыжеволосый парень посмотрел в упор на коротышку и сказал:
— Замолчи, не говори вообще ни о чем.
А я, взглянув на коротышку, подбодрил его словами:
— Да говори все, что хочешь. Тебе все равно никто не поверит. Каждому ясно, что такой гомик, как ты, оказался здесь от нечего делать.
Отвернувшись от него, я снова устремил взгляд на пожилого. Но коротышка неожиданно выпалил:
— Это я уложил черномазого.
Я снова посмотрел на него и спросил:
— За что?
— Он вел себя агрессивно.
Я покачал головой и сказал:
— Я видел его труп. Пуля прошла высоко под рукой. Рука осталась неповрежденной. Я думаю, он поднял руки вверх. Я думаю, он показывал вам, что сдается.
Коротышка хмыкнул и возразил:
— А я думаю, он просто делал вид, что сдается.
Держа винчестер в прежнем положении, я поднял руку, сжимавшую пистолет, и навел его на лицо коротышки.
— А ну, рассказывай о том, что произошло вчера, — приказал я.
Парень, не отрываясь, смотрел на меня. Судя по его бегающим крысиным глазкам, он что-то подсчитывал.
И решил, что я не выстрелю.
— Вчера мы были к северу от этого места, — ответил он.
— И?..
— Я думаю, вы сейчас скажете: «Наш пострел везде поспел».
— Кто прикладывал к ране санитарный пакет?
— Я, — ответил рыжеволосый. — Я прикладывал. Это произошло случайно, несчастный случай. Мы просто выполняли приказы.
Снова повернувшись к коротышке, я приказал:
— Рассказывай снова. Рассказывай о том, как ты целился в шестнадцатилетнего мальчика, который шел с поднятыми руками.
Я поднял руку на полдюйма выше. Пистолет был направлен как раз в середину его лба.
Презрительно осклабившись, парень произнес:
— Я подумал, что он машет руками.
Я нажал на спуск.
Пистолет сработал отлично. Просто отлично. Точно в цель, как это и должно было быть. Звук выстрела сначала оглушил, потом перешел в шипение и наконец раскатился эхом. Птицы взмыли в небо. Стреляная гильза, выскочив, ударилась в ствол дерева и, отскочив от него, чувствительно стукнула меня по бедру. Голова коротышки разлетелась на части, и куски ее влажным шлепком ударили по листьям позади него. Тело вертикально опустилось вниз; тощие ягодицы опустились на пятки, он как-то вяло подпрыгнул и свалился на бок; как будто разом лишившись всех костей, застыл в такой позе, какая обычно бывает у тех, кого настигла внезапная насильственная смерть.
Я дождался, когда звук выстрела замер вдали, и мои уши вновь обрели способность слышать, посмотрел на двух еще живых участников группы и сказал: