Пройдя сквозь редкую толпу, я остановился в аллее слева от бара «Браннанс». Обошел вокруг кучи песка, на которой нашли Дженис Чапман, и, повернув в узкий проулок, вышел на Мейн-стрит между магазином строительных товаров и аптекой, а затем, повернув направо, зашагал по направлению к кафе.
В тот вечер кафе было, что называется, битком набито. В нем царил настоящий подъем в сравнении с тем, что я видел раньше. Людно, как на Таймс-сквер. Двадцать шесть посетителей! Девятнадцать из них были рейнджерами. Шестнадцать вояк сидели по четверо за четырьмя отдельными столиками; здоровые парни, плотно прижавшиеся плечами друг к другу. Они громко разговаривали с соседями по столу и перекрикивались с товарищами, сидевшими по соседству. Взмыленная официантка постоянно бегала из зала в кухню и обратно; похоже, что в таком напряжении она провела весь день, удовлетворяя потребности этих ребят в еде, отличавшейся от армейской жрачки. Но она вся лучилась счастьем. Ворота в конце концов открылись. Долларовая река потекла снова. Щедрые чаевые посыпались в ее карманы.
Три рейнджера ужинали со своими подружками, сидя за двухместными столиками напротив друг друга; склонившись друг к другу, они соприкасались головами. Все три парня выглядели счастливыми; такими же счастливыми выглядели и их подружки. А что тут необычного? Что может быть лучше романтического ужина в лучшем ресторане города?
Пожилая пара из отеля и сегодня сидела на своих обычных местах за столиком для четверых, почти невидимая из-за сидевших вокруг них групп рейнджеров. У старой дамы в руках была книга; ее супруг держал в руках газету. Они задержались в кафе дольше обычного, и я подумал, что они были в тот момент единственными работниками городских служб, не склонившимися над своими кассовыми аппаратами. Ведь ни одному из этих парней из Келхэма не требовалась койка на ночь, а других услуг отель «Туссен» не предоставлял. Даже чашки кофе. Поэтому хозяевам отеля представлялось более разумным сидеть в знакомом и безопасном месте и дожидаться, пока шум и суматоха в городе утихомирятся, нежели слушать и наблюдать за происходящим из своих выходящих во двор окон.
В глубине зала, справа от прохода, за одним из самых удаленных столиков для двоих сидел майор Данкан Мунро. Одет он был в камуфляж; голова склонилась над тарелкой с едой. Он сидел здесь, несмотря на то что его участие в расследовании событий в Келхэме прекратилось, предположительно, уже несколько часов назад. Он был хорошим военным полицейским. Профессионалом, в полном смысле слова. Я решил, что он снова возвращается в Германию и сейчас ожидает транспорт.
И Элизабет Деверо, разумеется, тоже была здесь. Она сидела одна, за столиком рядом с окном, но не за тем, за которым я видел ее раньше. Она находилась в полной готовности удержать все под контролем; главное — не дать буйному веселью, царившему позади Мейн-стрит, перекинуться на саму Мейн-стрит. Ведь от этого зависело, как за нее проголосуют. Она была в форме, волосы в виде хвоста закинуты за спину. Элизабет выглядела усталой, но по-прежнему очаровательной. Долю секунды я наблюдал за ней. Подняв глаза, она увидела меня, и на ее лице появилась счастливая улыбка, а нога под столом быстрым незаметным движением выдвинула стул, приглашая меня сесть.
После краткой паузы, во время которой моя голова напряженно работала, я подошел к ее столику и сел на предложенный мне стул.
Глава 72
Некоторое время Деверо молчала. Она просто осматривала меня, водя глазами сверху вниз и снизу вверх, возможно, стараясь выяснить, нет ли у меня телесных травм и повреждений, а может быть, просто оценивая, насколько идет мне форма. Я все еще был в камуфляже, который надел на себя во второй половине дня, вернувшись из федерального округа Колумбия. В таком наряде она меня еще не видела.
— Трудный день? — спросил я.
— По-настоящему трудный, и все началось с десяти часов утра, когда открыли ворота и вся эта масса ринулась сюда, подобно потоку.
— Какие-то происшествия?
— Никто из них, отправляясь домой, не пройдет теста на трезвость; помимо этого, все нормально. Я послала Батлера и Пеллегрино патрулировать город. Просто показать гостям, что здесь есть власть. На всякий случай.
— Я их видел, — подтвердил я.
— Ну а как там твои успехи?
— Никаких результатов, — ответил я. — Мне очень не повезло. Я просто боюсь. Одно из самых нелепых происшествий. Человек, на встречу с которым я ехал, умер в результате несчастного случая. Поэтому я ничего и не сделал.
— Понимаю, — кивнула Элизабет. — Я регулярно получала сообщения от Френсис Нигли до того момента, пока здесь не закрутились эти дела. Этим утром с восьми до десяти часов ты пил кофе и читал газету. Но за это время что-то произошло. По моим соображением, в районе девяти. Может быть, пришло сообщение на почту. Но что бы там ни было, наверняка кто-то принял решение, потому что через час здесь все и началось. И все вернулось на прежние рельсы.
Я утвердительно кивнул.
— Согласен. Я думаю, информация будет объявлена сегодня утром. Во всяком случае, мы узнаем что-то определенное, как мне кажется.
— Ну а сам-то ты знаешь, что это было?
— Кстати, — притворно спохватился я, — спасибо, что беспокоилась обо мне. Меня это очень тронуло.
— Нигли волновалась так же, как и я, — сказала она. — Я сказала ей, чем ты занимаешься, и больше ничего. Ее не надо было долго убеждать.
— Под конец все было достаточно спокойно, — ответил я. — Вот вблизи Пентагона я испытывал некоторое напряжение. Это было хуже всего. Я долго бродил вокруг. Подошел к зданию через кладбище. Позади Хендерсон-Холла. Ты же знаешь это место?
— Еще бы, конечно знаю. Я сотни раз бывала там. У них отличный магазин для военнослужащих. Почти как «Сакс» на Пятой авеню.
— Я там разговорился с одним парнем. Мы говорили о тебе и об одном однозвездном генерале по имени Джеймс Дайер. Этот парень сказал, что Дайер тебя знал.
— Дайер? — переспросила она. — Что ты говоришь? Я действительно знала его, но вот сомневаюсь, знал ли он меня. Если это и вправду так, то оно мне льстит. Генерал был действительно крупной фигурой. А что за парень, с которым ты разговаривал?
— Его зовут Пол Эверс.
— Пол? — удивленно спросила она. — Ты шутишь. Мы работали вместе довольно долго. Фактически некоторое время даже встречались. Боюсь, это была одна из моих ошибок. Удивительно, что ты столкнулся с ним. Это еще одно подтверждение того, что мир тесен, верно?
— А почему ты считаешь то, что было между вами, ошибкой? Мне он показался вполне нормальным.
— Ты прав, он и вправду отличный парень. Но мы не подходили друг другу.
— Так ты его отшила?
— Вроде того. Но постаралась сделать так, будто это наше обоюдное решение. Мы оба понимали, что у нас ничего не получится. И все дело сводилось к тому, кто первый скажет об этом. Кстати, наше расставание не произвело на него никакого впечатления.
— И когда это произошло?
Деверо замолчала, подсчитывая в уме.
— Пять лет назад, — ответила она. — А такое чувство, будто все произошло вчера… Ну разве время не летит?
— Он еще говорил что-то о женщине по имени Элис Бутон. Как я понял, это была его новая подруга после разрыва с тобой.
— Не уверена, что вообще была с ней знакома. Я даже не помню такого имени. Ну, а как Пол? Производит впечатление счастливого человека?
— Он что-то говорил о несчастном случае с машиной.
Деверо рассмеялась.
— Девушки и машины, — весело сказала она. — Это все, о чем могут говорить мужчины?
Я перевел разговор на другую тему.
— То, что они снова открыли Келхэм, означает их уверенность в том, что проблемы на вашей стороне ограждения. Ты это понимаешь? Иначе они бы этого не сделали. Теперь это дело штата Миссисипи. И такова будет дальнейшая официальная линия в этом вопросе. Преступник — не один из наших. Он — один из ваших. У тебя есть какие-либо мысли по этому поводу?
— Я думаю, армия должна поделиться с нами данной информацией, — ответила Элизабет. — Если это удовлетворяет их, то и меня — тоже.
— У армии полно собственных дел, — покачал головой я. — Армия не будет делиться ничем.
Деверо ненадолго замолчала.
— Мунро сказал мне, что получил новое назначение, — сказала она. — Думаю, что и ты тоже.
Я молча кивнул.
— Я приехал сюда, чтобы уточнить и довести до конца кое-что. Вот и все мои дела.
— После этого ты тоже уедешь. Заниматься следующим делом… Вот об этом я сейчас и думаю. О Дженис Чапман я буду думать завтра.
— И о Розмари Макклатчи и Шоне Линдсей.
— И о Брюсе Линдсее и его матери. Я сделаю все, что смогу, ради них.
Я ничего не сказал.
— Ты устал? — спросила она.
— Да нет, не очень, — ответил я.
— Мне надо помочь Батлеру и Пеллегрино. Они работают с восхода солнца; к тому же я хочу быть на дороге, когда последние защитники отечества отправятся восвояси. Как правило, это самые буйные и самые пьяные парни.
— Но к полуночи-то ты вернешься?
Элизабет покачала головой.
— По всей вероятности, нет, — с грустью произнесла она. — Придется нам этой ночью обойтись без поезда.
Я ничего не сказал в ответ, поэтому Деверо снова улыбнулась — на этот раз улыбка ее была немного печальной — встала из-за стола и вышла.
Минут через пять после ее ухода официантка все-таки подошла ко мне, и я заказал кофе. И после недолгого раздумья — пирог. Сейчас официантка относилась ко мне не так, как раньше. Чуть более официально. Она работала вблизи базы и знала, что означают черные дубовые листья на моем воротнике. Я спросил ее, как прошел сегодняшний день. Она ответила, что очень хорошо, и поблагодарила за внимание.
— И никаких неприятных происшествий? — поинтересовался я.
— Никаких, — твердо ответила она.
— Даже от того парня, что сидит позади? От другого майора? Я слышал, что он мастер создавать проблемы.
Официантка повернулась и посмотрела на Мунро.