– Я все расскажу через час, – поспешил заверить я. – Я собираюсь встретиться с отцом в библиотеке. Когда он услышит правдивый рассказ, вас позовут. И вот тогда все будет объяснено.
– Что ж, это справедливо, – кивнул он. – Твой отец, конечно, имеет право узнать все первым. Но, Джо, мальчик мой, помни, что я сгораю от нетерпения, поэтому не заставляй меня ждать слишком долго.
Тепло пожав мне руку, он отошел от окна и затерялся в толпе.
Как только он меня оставил, я распахнул окно. «Пришло время настоящему Джо вступить в игру, – решил я. – Я сделал для него то, на что сам он, как джентльмен, вероятно, никогда бы не пошел: обработал старика и подготовил все для разгрома Хартли. Но общение с дамой – совсем другое дело. Да еще этот разговор с разгневанным отцом в библиотеке. Этого за кого-то не сделаешь, поэтому должна произойти смена актеров».
И не задумываясь о последствиях, я приготовился выпрыгнуть в окно, но тут газон неожиданно осветился яркой вспышкой света, и я увидел, что до земли самое меньшее двенадцать ярдов.
– Ну нет, – воскликнул я, отшатнувшись от окна, – такой прыжок не под силу никому!
Испытывая унизительное ощущение, что меня поймали в ловушку, я затворил окно.
– Джо!
Это было произнесено тихим шепотом, но как волнующе! Развернувшись, с пылом, который я счел приличествующим событию, я воззрился на леди под белой вуалью, которая появилась у меня за спиной.
– Ты думал, я не приду, Джо? Любая, оказавшись в моем положении, нашла бы способ сделать это. Но Хартли такой подозрительный и так настойчиво следует за мной взглядом, что я не осмелилась слишком уж откровенно показывать, что у меня на уме. Вот только сейчас он отошел от меня. Если бы ты был где-нибудь в другом месте, не знаю, смогла бы я вообще с тобой поговорить… О!
Восклицание это было вызвано неожиданным движением рядом с нами. Гардина отодвинулась, какой-то высокий мужчина в черном домино заглянул, смерил нас оценивающим взглядом, поклонился и снова скрылся.
– Хартли! – ахнула она.
Я взял ее за руку, иначе было нельзя: в случаях вроде этого жест и поведение, свойственные пылкому любовнику, должны заменять слова.
– Тс… – шепнула она, хотя я не произнес ни звука. – Я не смею оставаться. Когда ты поговоришь с отцом, быть может, мне хватит смелости встретиться с тобой, но сейчас мне лучше уйти.
Глаза ее метнулись на гардину, а рука, которую я держал, похолодела и слегка задрожала.
Я сжал эту ручку, но, как вы можете догадаться, не стал упрашивать ее остаться. Однако она, похоже, не спешила уходить, и я не знаю, какие могли последовать осложнения, если бы качнувшаяся гардина снова не пробудила ее страхи и не заставила, несмотря на явное нежелание, торопливо уйти.
Я тоже задерживаться не стал и, как только за ней опустилась гардина, двинулся вперед. Но увы, моим надеждам на спасение снова не суждено было сбыться. Едва я присоединился к группе весельчаков, кружащих около открытой двери, как кто-то коснулся моей руки и, подняв взгляд, я увидел черное домино. Пробило десять, и явился мой проводник в библиотеку. Мне ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.
Глава 3Неожиданная беда
Прошло пять минут. За это время я успел просочиться сквозь несколько оживленных компаний и пройти таким количеством таинственного вида коридоров, что сбился со счета. Но загадочное черное домино вело меня за собой от двери к двери, пока терпение мое наконец не иссякло и я не решил потихоньку улизнуть, чтобы выйти в сад к Джо, несомненно, уже истомившемуся от ожидания.
Но прежде чем мне подвернулась возможность осуществить свой план, грозное черное домино, остановившись, махнуло рукой на дверь в конце узкого коридора и с поклоном исчезло.
«Итак, – сказал я себе, когда остался один, – продолжать этот фарс или покончить с ним?» Продолжать означало, что придется поговорить с мистером Бенсоном и рассказать обо всем, что мне стало известно за последние полчаса, в течение которых я так успешно изображал его сына, и тем самым, возможно, открыть ему глаза на невиновность Джо или на вину Хартли. Тогда как прекращение означало ни много ни мало пространное объяснение с его сыном, человеком, о характере, манерах и взглядах которого я не знал ровным счетом ничего.
Каждый из вариантов был сопряжен с бесконечными трудностями, но первый представлялся мне более выполнимым и не таким постыдным. Во всяком случае, в разговоре с мистером Бенсоном мне не придется иметь дело с чувствами влюбленного юноши, и, как бы печально ни закончился этот разговор, я буду во власти человека старой закалки, а не молодого – это всегда нужно учитывать в случае, когда чьи-то предположения выходят за рамки приличия.
Повернув ключ в замке, я, как мне и было сказано, шагнул в небольшую, примыкающую к библиотеке комнату. Со всех сторон меня окружали книги. Даже дверь, через которую я вошел, была вся в полках с книгами, поэтому, закрывшись, полностью слилась со стеной. Напротив входа в библиотеку стояла ширма, и, только отодвинув ее немного в сторону, я смог туда заглянуть.
Что там никого нет, стало понятно сразу. В могильном полумраке вырисовывались высокие спинки пустых стульев, а на столе, на который случайно упал мой взгляд, стояли графин и единственный стакан. Вспомнив, что было сказано насчет этого стакана, я шагнул вперед, взял его и осмотрел.
В тот же миг я услышал – или подумал, что услышал, – восклицание где-то рядом с собой, но, обведя взглядом комнату и никого не увидев, решил, что мне послышалось, и снова взялся за стакан. Я нашел, что на порошок внутри вина налито еще не было и, убедившись, что мистер Бенсон еще не выпил вечернюю дозу лекарства, поставил стакан обратно и снова удалился в свое убежище.
Не думаю, что прошло больше минуты, прежде чем я услышал шаги в комнате за мной. Дверь в соседнее помещение отворилась, и вошел мистер Бенсон. Он направился прямиком к столу, плеснул на порошок вина и сразу выпил. Я услышал, как он вздохнул, ставя стакан на стол.
Движением руки я снял домино и маску и уже приготовился постучать по перемычке двери, у которой стоял, чтобы сообщить о своем присутствии, как неожиданная перемена в величественной фигуре мистера Бенсона остановила меня. Он закачался, его опущенные руки начали конвульсивно дергаться, что меня чрезвычайно встревожило. Однако он почти сразу пришел в себя, твердо шагнул к двери, и в ту же секунду в нее коротко и громко постучали.
– Кто там? – спросил мистер Бенсон со своим всегдашним строгим видом.
– Хартли, – последовал ответ.
– Ты один? – спросил пожилой джентльмен, делая движение, чтобы открыть дверь.
– Со мной Кэрри, больше никого.
Он повернул ключ. Щелкнул замок, дверь открылась. Вдруг мистер Бенсон попятился, две-три жуткие секунды постоял, раскачиваясь из стороны в сторону, и рухнул на пол. Полным ужаса взглядам его детей предстали поникшая седовласая голова и недвижимое, безжизненное тело.
Вскрикнув, дочь бросилась к отцу. Хартли Бенсон, побледнев, склонился над ним.
– Он умер! – сорвался с уст девушки безумный крик. – Смотри, он не дышит! О Хартли, что с ним случилось? Думаешь, Джо…
– Тихо! – ответил ее брат, настороженно озираясь. – Он может еще быть здесь. Я проверю. Если это сделал Джо…
Он не закончил фразы и быстрым шагом направился в мою сторону.
Меньше всего мне хотелось, чтобы он нашел меня без домино да еще в положении подслушивающего. Но выхода не было. Во всяком случае, так мне показалось в первую секунду. Однако минуты крайней опасности вызывают к жизни неожиданные решения. Посмотрев по сторонам, я заметил, что портьера, отделявшая меня от библиотеки, с одной стороны была собрана крупными складками. Если спрятаться за ними, быть может, удастся избежать беглого взгляда, которым он, возможно, окинет мое убежище. В любом случае, попытаться стоило, и с этой мыслью я скользнул за занавес. Я не был разочарован в своих расчетах. Подойдя к двери, он заглянул, увидел домино, лежащее бесформенной кучей на полу, и издал удовлетворенный возглас.
– Он ушел, – сообщил он, вернувшись к сестре. Потом странным, не поддающимся описанию насмешливым и одновременно горьким тоном воскликнул, глядя на дверь: – Он сначала убил отца, а потом сбежал. А я-то, дурак, думал, что ему можно доверять!
Испуганное «Хартли!» вырвалось у его сестры и сдавленное, но не менее горячее «Негодяй!» – у меня. Но ни у нее, ни у меня не было времени на продолжение, ибо почти в тот же миг комната как-то сразу наполнилась перепуганными гостями, среди которых я узнал лицо и фигуру старого слуги Джонаса, а также развевающееся облачение и белые одежды дяди Джо и грациозной Эдит.
Описать последовавшее за этим всеобщее смятение я не смогу, потому что это выше моих сил, тем более что внимание мое было приковано не столько к переполоху, вызванному этой катастрофой, сколько к человеку, которого с той секунды, как мистер Бенсон упал на пол, я считал своей законной добычей. Он не дрогнул и не потерял хладнокровия в эту роковую минуту. Он был наделен слишком большой силой воли, чтобы проявить волнение даже в таком деле, как внезапная смерть отца. Лишь раз я заметил, как задрожали его губы, и случилось это после того, как какой-то пожилой господин, видимо доктор, после внимательного осмотра тела объявил:
– Это не удар, господа!
И вот тут Хартли Бенсон содрогнулся, проявив чувство, объяснение которому я получил, когда спустя несколько минут этот самый господин положил руки на графин и стакан, стоявшие на столе, и, поднеся их по очереди к носу, медленно покачал головой, после чего, украдкой посмотрев по сторонам, запер в небольшом шкафчике над камином.
Глава 4В библиотеке
Мистер Бенсон действительно умер. Когда об этом было объявлено, большинство гостей удалились. Через десять минут в комнате уже почти никого не осталось. Задержались только родственники вместе с уже упомянутым господином, да и из них две дамы отсутствовали, так как сопровождали тех, кто понес тело в соседнюю комнату.