И этот ее комментарий обойти мимо Максим просто не смог. Он оставил плиту в покое и, глядя на Алину буквально в упор, с полным серьезности лицом произнес:
— Ну, ты же знаешь, что с подобными вопросами всегда можешь обратиться ко мне.
Алина закатила глаза.
— Понятненько. Значит, так. Все, что я хотела узнать, я узнала, теперь, пожалуй, пойду. И очень надеюсь утром увидеть чистую кухню. Кстати, для особо одаренных повторяю еще раз: тарелки нужно мыть с обеих сторон! Иначе солью фото этого кошмара в раковине твоим конкурентам. Уже вижу их статью с громким заголовком «Убийство Матильды: способен ли докопаться до правды журналист, который не способен убрать за собой?». И не забудь выключить пирог минут через двадцать пять. Все, пока.
Деловая Алина удалилась, на кухне громко хохотал Максим.
Было почти двенадцать часов ночи, но никто из жильцов квартиры 63 не мог сомкнуть глаз. Максим нервно ворочался: день выдался богатым на события, мысли метались в его голове одна за другой. Еще и этот Саша так некстати нарисовался. От тяжелых размышлений его отвлек телефон. Информатор Главного прислал сообщение: «При обыске в квартире Романа Егорова обнаружено орудие преступления — кухонный нож со следами крови и отпечатками его пальцев. Кровь на ноже, как и сам нож, принадлежат жертве. Алиби у Егорова отсутствует, ему предъявлено обвинение в убийстве. Копия диска с допросом передана В. И.».
Такое предсказуемое развитие событий. Интересно, как отреагируют Марина и Матем? Будут ли и дальше настаивать на невиновности Ромы? Максим выяснит это завтра, а сейчас перевернется на бок и попытается наконец-то уснуть.
В соседней комнате Алина, еще более взволнованная и абсолютно счастливая, пыталась рассуждать логически. Что Максим имел в виду тогда на кухне? Он серьезно, или это просто очередной его прикол?
Проблем со зрением у нее не было, а потому Алина сразу заметила, что сосед Максим очень хорош собой. Очень высокий, темные волосы, карие глаза, щетина, которая так ему к лицу, большие руки и широкая спина, дерзкий, уверенный в себе, за словом в карман не полезет. При других обстоятельствах она бы подключила флирт и все свое обаяние. Только в тот период было не до того: Алину, раздавленную фактом супружеской измены, вынужденную переехать и оставить любимую, но низкооплачиваемую работу на кафедре и устроиться официанткой в ресторан, тошнило от мужиков, и любые попытки противоположного пола вступить в диалог пресекались ею на корню. Максима же вначале она намеренно игнорировала. Да, жить с красивым, но совершенно чужим мужчиной в одной квартире оказалось непросто, слава Богу, он и сам к ней в душу не лез. Друг с другом они почти не общались, максимум «привет-пока», к тому же внешняя привлекательность Максима еще больше отталкивала Алину. Ситуацию изменил случай, и кто знает, как бы сложилось у них в дальнейшем, если бы ничего не произошло.
В один из тех ужасных дней, когда все идет не по плану, на улице дождь, а ты без зонта, автобус уехал прямо перед носом, тебе нахамили в очереди, а ключи вывалились из рук буквально рядом с дверью, Алина просто не смогла больше сдерживать слез. Она ввалилась в прихожую и разревелась во всю мощь своей боли от предательства мужа и подруги, от стресса, от тупой работы, от самой себя, сползая по стенке вниз и надеясь, что ее сердце разорвется. Максим в это время был дома. Она все ему рассказала, а он принес выпить и просто сидел рядом, пока Алина, вся в соплях и с опухшим лицом, захлебывалась в истерике и вываливала на него обиду, панику и злость, накопившиеся у нее почти за целый месяц новой жизни. В ту ночь двое, сидя на полу и еще не осознавая этого, стали близкими людьми, друзьями. А дружба так же редка, как редка бывает и любовь.
Максим никогда не давил на Алину, обходился без мерзких намеков и с пониманием относился к ее временной ненависти в отношении мужчин. Сексуальное напряжение, которое моментами все же вспыхивало между ними, совместными усилиями переводилось в шутку. А в последнее время так вообще казалось, что симпатии больше нет. Алина подумала, что Макс отступился. И ей стало немного грустно. Нет, не потому, что он ей нравился или она планировала отношения с ним. Хотя, возможно, истинная причина заключалась как раз в этом. Сама она решила точно ничего не предпринимать, ведь боялась сделать хуже, боялась, что он скажет, что его влечение — лишь ее фантазия, боялась, что узнает, что никогда не нравилась ему. И вот сегодня эта фраза на кухне. Как все это понимать? Максим приревновал, когда Алина наконец открыто призналась, что внутренне готова к сексу, но выбрала другого? И что теперь будет? Пока это очень сложный вопрос.
Утром вся редакция стояла на ушах, и прорыв «Новостей с опережением», опубликовавших видео задержания Романа Егорова, остался незамеченным.
Главный, последние полчаса перечислявший всех богов, которых только знал, благодарил небеса за подарок в виде плоской черной коробочки, с важным видом расхаживал по офису и тряс ею перед носом каждого, кто попадался ему на пути. Никто, однако, такому его поведению не удивился: давно было ясно, что придет время, и Главный окончательно сойдет с ума. Пояснений от самого начальника тоже не последовало, но буквально через несколько минут все встало на свои места. Оказалось, Главный просто кое-кого выжидал. Увидев только появившегося в дверном проеме Максима, он бешено поскакал ему навстречу, схватил за руку и силой втащил в свой кабинет. Остаток офиса с облегчением выдохнул: исключительно из-за своей неосмотрительности намеченная жертва сама попала в руки безумного редактора, а значит, можно спокойно работать как минимум несколько часов подряд.
Тем временем Максим, напряженный и сосредоточенный, со всем вниманием уставился в монитор. Сейчас он одним из первых увидит запись допроса Романа Егорова, обвиняемого в убийстве сестры, — ничего нельзя упустить.
Видео началось. Посреди небольшой пустой комнаты на металлическом стуле в наручниках сидел длинный и очень худой парень, больше похожий на подростка, чем на взрослого мужчину. Опущенная голова Романа Егорова резко поднялась, и широко распахнутые бешеные глаза забегали от одной невидимой цели к другой. Было заметно, что Егоров очень боялся. За кадром же находились по меньшей мере три человека — именно столько голосов удалось различить. Один из них без промедлений задал свой вопрос:
— Вас зовут Егоров Роман Сергеевич, двадцать первого ноября девяносто восьмого года рождения, все верно?
— Я не убивал Матильду. Я не убивал сестру, — ответил напуганный Роман.
— Попрошу вас отвечать четко на поставленные вопросы. Вас зовут Егоров Роман Сергеевич, двадцать первого ноября девяносто восьмого года рождения?
— Я не убивал Матильду. Я не убивал сестру.
Голос устало вздохнул и продолжил.
— Где вы находились в воскресенье, двадцать третьего июля, с пяти до семи часов вечера?
— Я не убивал Матильду. Я не убивал сестру.
— Вы понимаете, где находитесь сейчас?
— Я не убивал Матильду. Я не убивал сестру.
— Вы можете объяснить, как в вашей квартире оказался кухонный нож, которым была зарезана гражданка Егорова?
— Я не убивал Матильду. Я не убивал сестру.
— На орудии убийства обнаружены ваши отпечатки пальцев. Тогда поясните, как они могли оказаться на ноже, если вы утверждаете, что непричастны к ее смерти?
— Я не убивал Матильду. Я не убивал сестру.
Похоже, Роман Егоров был не в себе. Он начал качаться на стуле, пытался самостоятельно сорвать с запястий наручники, явно нанося себе увечья и испытывая боль, повторял, как заученный стишок, что он не убивал сестру. Видео прервалось и неожиданно тут же началось вновь.
В том же помещении и на том же стуле сидел Роман Егоров, уже более спокойный, но с такими же большими бешеными глазами, теперь глядящими куда-то вдаль. Рядом с арестованным находился человек в белом халате, скорее всего, врач. Тот же, что и в прошлый раз, голос за кадром стал спрашивать:
— Вас зовут Егоров Роман Сергеевич, двадцать первого ноября девяносто восьмого года рождения, все верно?
— Да, — покорно ответил Рома.
— Вы понимаете, где находитесь?
— Да.
— Вас обвиняют в убийстве гражданки Егоровой Матильды Сергеевны, тринадцатого сентября девяносто четвертого года рождения. Вы признаете, что убили гражданку Егорову?
— Я не уби… я не признаю.
— Где вы находились в воскресенье, двадцать третьего июля, с пяти до семи часов вечера?
— Гулял.
— Может ли кто-нибудь подтвердить ваши слова?
— Я гулял один, поэтому нет.
— При обыске в вашей квартире были найдены денежные средства в размере одной тысячи восьмисот рублей. Откуда у вас эти деньги?
— Мне дала их сестра.
— Когда это произошло?
— В воскресенье.
— Значит, вы подтверждаете, что виделись с убитой в день ее смерти?
— Да.
— В котором часу вы пришли в квартиру к сестре?
— Ближе к пяти вечера, по-моему.
— Егорова дала вам деньги добровольно?
— Да.
— Свидетели в один голос утверждают, что она никогда не давала вам наличные.
— Это правда, не давала.
— И вы все же настаиваете, что в вечер смерти Егорова ни с того ни с сего одолжила вам деньги?
— Настаиваю, так и было. Я сам удивился, но взял. Свои к тому времени уже давно закончились, а мне очень хотелось есть.
— Какую сумму она дала вам?
— Две тысячи.
— При обыске найдена только тысяча восемьсот. Куда делись еще двести?
— Я купил выпить. Купил коньяк и бутылку водки в магазине, который находится недалеко от моего дома.
— Вы говорите, что были голодны, но, когда получили от сестры деньги, купили алкоголь?
— Да, все верно.
— Вы состоите на учете у нарколога?
— Нет, не состою.
— Хорошо. Вы получили от гражданки Егоровой деньги в размере двух тысяч рублей. Что было дальше?
— Как я и сказал, она попросила уйти — я ушел.
— Просто ушли?
— Да. Но Матильда была жива, сама закрыла за мной дверь.