И ушёл, громко топая по лестнице. Обиделся.
Когда Мерит вернулась в комнату, там уже загорелся свет, причудливо подсвечивая фигурно вырезанный потолок. Наверное, генератор, где бы он ни был, включили. Криспи согнала расшалившуюся Туори с кровати и потянула ложе вверх. Раньше она не имела дела с системами Йири, но наставления не подвели – кровать, встав вертикально, втянулась в стену, а на ее место выкатился из угла стеклянный гигиенический сектор.
– Так, девочки, расходимся – всем надо помыться и переодеться!
– Может, я присоединюсь к тебе, Кри? – томно потянулась блондинка.
– Нет, Туо, – соблазн был велик, но Криспи решила как руководитель проекта стараться держать дистанцию, насколько это вообще возможно, с Туори. – И, ради всего прогресса, Туо – закрой дверь, когда будешь мыться. Я серьёзно!
Когда камуфлированная, во внедорожном обвесе и на больших колёсах «Нива» появилась на подъездной дороге, Пётр вышел, вытирая руки ветошью, из маленькой пристройки неясного назначения, сейчас изображающей генераторную
– Пришлось накачать соляры из бочки в бак, – сказал он Андрею, – и её, надо сказать, не то чтобы дофига осталось… О! Ребята едут!
Попирая зубастыми покрышками запущенный газон, машина подъехала к самому крыльцу. С водительского места вылез очень малорослый вертлявый брюнет, одетый в рабочий полукомбинезон (такие обычно носят механики, слесари и прочий мастеровой люд), клетчатую рубашку и кеды. С пассажирского – крепкий рослый мужчина восточного вида, в камуфляжных штанах, жёлтых берцах и песочной футболке. На его лице наличествовали все признаки Крутого Военного Парня – непроницаемо-чёрные очки на пол-лица, оливковая бейсболка, на которой непонятная аббревиатура окружала эмблему с ножом, черепом, автоматом и хищной птицей, квадратная челюсть и тонкие усики, переходящие в бородку клинышком типа Van Dyke. (Лицевая растительность, ставшая в американских ЧВК[6] почти столь же обязательной, как причёска H&T[7] у морпехов). Пистолет в тактической пластиковой кобуре к этому просто напрашивался. И он, разумеется, присутствовал.
– О, Саргон, привет, – помахал ему Пётр. – Как скатались?
– Штатно, – коротко ответил тот.
– Как всегда, содержательно, – покачал головой Пётр. – Как тачка, Кройчек? Прёт?
– Кройчи, Пётр, меня зовут Кройчи, мы не первый год знакомы, мог бы и выучить, – недовольно ответил малорослый водитель. – Тебе бы понравилось, если бы я звал тебя Петриком?
– Мне было бы похуй, – весело сказал Пётр. – Подумаешь, петрик-хуетрик…
– А машина легковата и маловата, пожалуй, – продолжил Кройчи, откидывая вперёд спинку водительского сиденья. – Лучше бы второго УАЗа взяли. База короткая, подвески жесткие, козлит неимоверно. Вон, задохлика нашего совсем укачало.
С заднего сиденья с трудом выбрался слегка зеленоватый с лица юноша. Бледный, сутулый, худой, с длинными, но редкими бесцветными волосами. Совершенно нестроевого вида парень представлял собой такой забавный контраст Саргону, что вместе они составили бы отличную пару стендап-комиков. Юноша был одет в монотонно-серый глухой комбинезон, составлявший одно целое с мягкой обувью, и на лице его отражалось такое уныние, что, казалось, его следует немедленно пристрелить просто из жалости.
– Эй, как там тебя… – окликнул его Петр. – Ты если блевать собрался – уйди за дом, что ли. У нас тут теперь дамы квартируют, им в твой блевантин вляпаться невместно будет!
– Пётр, – укоризненно ответил ему Кройчи, – у тебя отвратительная память на имена. Этого молодого йири зовут Пеглен, а не «как там тебя». А что за дамы?
– О, такие фифы, мамадарагая, тебе понравится! Эх, где мои двадцать… Ну, или хотя бы тридцать лет!
– Так, внимание всем! – сказал громко Андрей. – Через пятнадцать минут совещание в… вот жешь, из собственного дома выжили, а? Ладно, тогда в беседке совещание.
Из дома, недовольно хлопнув дверью, вышел обиженный негр.
– Обизан! Ши сейд «обизан»! – сказал он зло. – Факинг бич! Я вилл фак хеа, килл хеа, анд фак хеа эгаин!
– Нот нау, – сказал ему коротко Андрей, а Пётр откровенно заржал:
– Назвала тебя обезьяной? Огонь-девка! Которая из трёх?
Негр только отмахнулся обиженно.
Последним в беседку приплёлся нога за ногу бледный юноша. Его ещё слегка мутило, но Андрей начал именно с него.
– Пеглен, какие результаты сегодня?
– Ну… Я работаю…
– Ты, блядь, вторую неделю уже «работаешь»! – рявкнул Андрей. – Результат где?
– Ну… Андираос, я же говорил, что это не быстро. Система деградирует…
– Ты обещал выяснить, почему она деградирует. Я жду ответа!
– Я… Я не знаю… Я администратор, а проблема на уровне ядра. Я даже приблизительно не представляю, как это работает! У меня нет доступа, нет необходимых компетенций…
– А кто представляет? У кого есть?
– Боюсь, что ни у кого… – глядя в землю, тихо сказал йири.
– Я чет не понял, – озадаченно почесал лысеющий затылок Пётр, – эта хрень работает, но никто не знает, как? А если она, к примеру, сдохнет?
– Она, в некотором роде, уже… – на юношу было жалко смотреть. Он явно всерьёз побаивался собравшихся и чувствовал себя очень дискомфортно, не оправдав их ожиданий.
– Не, братан, чота ты гонишь, – уверенно заявил Пётр. – Так не бывает. Кто-то же эту вашу штуку сделал, значит, этот кто-то знает, как она устроена. Эта, как её, расперд…
– Распределённая. Распределённая нейросеть. Её основные системы созданы четыре поколения назад. Тогда у нас ещё были разработчики. Потом решили, что разрабатывать больше ничего не надо, и остались одни администраторы. А теперь система деградирует, а я не знаю, что с этим делать.
– Ну вы и долбоёбы! – удивился Пётр.
Пеглен молча пожал плечами.
– Возможно, нам стоит поискать кого-то более компетентного? – спросил Андрей. Хотя в его голосе не было угрозы, йири резко побледнел.
– Не надо! Честное слово, клянусь, вы не найдёте никого лучше меня! Остальные администраторы вообще не в курсе! Население сокращается, нагрузка на сеть падает, на этом фоне падение производительности почти незаметно. Пока я не нагрузил систему вашей задачей, мне и в голову не приходило, что что-то не так… Да никто, кроме меня, даже не знает, где искать системные разделы! Никто даже не помнит, что это и зачем! Я сам изучал системную архитектуру по старым архивам, вам не найти никого компетентнее!
Юношу всего трясло, на лбу его выступил пот.
– Ладно, я все понял, заткнись, – грубо прервал его Андрей. – Толку от тебя… Мы успеем закончить до того, как эта ваша нейросеть сдохнет окончательно?
– Скорее всего, да, но… – казалось, что это невозможно, но Пеглен побледнел ещё сильнее.
– Какое ещё «но»? – нахмурился Андрей.
– Мне кажется… Я не уверен, но… Есть вероятность…
– Да рожай ты уже, сцыкло позорное! – не выдержал Пётр.
– Возможно, задача отнимает слишком много ресурсов системы. Это ускоряет её деградацию. Не исключено обрушение части сети или даже коллапс ядра…
– Ты это к чему ведёшь? – недовольно спросил Андрей.
– Надо приостановить расчёты, пока я не выясню, что случилось с системой, иначе могут пострадать изолянты.
– Эти, с мозгами в тумбочке, что ли? – заржал Пётр. – Да и хрен с ними!
– Но… Так нельзя! – юноша уже не сдерживал слез, и они текли у него по щекам, оставляя мокрые дорожки.
– Вот зе фак? – тихо поинтересовался у Саргона Джон, с трудом понимавший язык Коммуны.
– Забей, – лаконично ответил тот.
– Помолчите! – поднял руку Андрей, – мне надо подумать.
Он несколько раз энергично прошёлся из угла в угол беседки, потом сплюнул с досадой:
– Черт, всё одно к одному.
Он помолчал, кусая в задумчивости нижнюю губу, а потом решительно распорядился:
– Итак, всем слушать сюда. Пеглен – да кончай рыдать уже, позорище! Смотреть противно!
Он снова прошёлся туда-сюда и продолжил:
– К нам прибыли три Юных с полномочиями от Совета Молодых Альтериона. Цель прибытия – гуманитарная миссия поддержки йири. «Вымирающая малая раса, надо их спасти, они такие милые…» – изобразил голосом что-то явно ему лично знакомое Андрей. – Это создаёт нам некоторые неудобства, но с ними придется считаться.
– Шеф, а шеф… – осторожно спросил Пётр. – А чего ты перед ними стелешься, извини за вопрос? Послать их лесом да и всех делов!
– Я те пошлю! – рыкнул на него Андрей. – Вот ты их сегодня пошлёшь, а завтра этот мудацкий Совет нас объявит вибайя мзее[8] – и всё, Альтерион, считай, для нас закрыт. Оно нам надо?
– А может их тогда… – задумчиво протянул Пётр. – Как там наш абизян говорит? «Фак энд килл»? Или «килл анд фак»?
– Факинг бич! – подтвердил негр.
– Даже не думайте! – резко ответил Андрей. – Это же Юные Альтериона! Если кто-то из них, недайбог, помрет, тут немедленно будет много очень неприятных людей. Альтерионские личные чипы – серьезная штука.
– Это они ничо так устроились… – позавидовал Пётр. – Кручу, что хочу, а если кто обидел – сразу прискачет кавалерия! Я б тоже не отказался.
– Отказался бы, поверь… – ответил Андрей. – Чип-то неизвлекаемый. Юные всегда правы, но они вырастают. Стукнуло тебе тридцатник – и все, ты уже мзее, вали обеспечивать воспроизводство Юных и делать, что эти Юные велят. А чип в тебе так и сидит!
– Не, тогда нафиг надо такое счастье, – согласился Пётр. – Пиздючью всякому ещё подчиняться. А у тебя тоже такой чип, шеф?
– Не твоё дело! – рявкнул на него Андрей. – Разболтались тут!
– Молчу-молчу… – Пётр закрыл рот здоровой квадратной ладонью.
– Так, – продолжил Андрей, – Пеглен! Ты с этого момента приостанавливаешь все наши расчёты. Времени, конечно, жалко, но, если Юные что-то заметят, – будет хуже. Ты хотел искать причину деградации системы? Радуйся – у тебя есть время, пока они тут будут совать свой нос во все щели. Может быть, они тебе даже помогут – хотя я бы не сильно рассчитывал. Юные считают, что от мыслей на лбу морщины, а образование мешает принимать решения, поэтому замещают знания уверенностью в себе.