составляла 19 % и выросла во время ее правления до 31 % в 1981 г. Увы, приблизительно на таком уровне она и осталась. Не бывает «одаренных» детей. Вокруг якобы одаренных детей сложилась такая же индустрия, как вокруг якобы родившихся с наследственной умственной отсталостью. Специалисты ошибочно полагают, что существуют когнитивные способности, полностью отделенные от личности и внутренней мотивации ребенка. На самом деле способности проистекают из более или менее бессознательных мотивов, возникающих в результате уникального воспитания.
Чрезвычайно высокий IQ не гарантирует последующих выдающихся успехов. Много десятилетий назад американский психолог Льюис Терман{306} выявил 1500 человек с «исключительно высоким» IQ 150 и более баллов (это очень высокий уровень: средний балл составляет 100), за успехами которых следили до 80 лет. Среди них не было гениальных артистов или лауреатов Нобелевской премии. Хотя они и достигли больше, чем средний американец, их достижения не превышали средние для их социального класса. Самое удивительно то, что 5 % членов группы Термана, чей IQ превышал 180 баллов, достигли в карьере едва ли больше, чем те, чей IQ составил 150 баллов.
В этой главе я уделю внимание людям, добившимся выдающихся успехов, потому что их истории делают очевидными силы, определяющие уровень возможностей у нас всех. Те же принципы применяются и к низким результатам. Результаты исследований способностей – как и всех других свойств характера, о которых шла речь в этой книге, – показывают, до какой степени основные причины, по которым мы похожи на своих родителей или отличаемся от них, зависят от воспитания, а не от генов.
Путь к славе и эмоциональное здоровье
Множеством различных исследований было доказано, что наличие способностей коррелирует с количеством соответствующей практики. Это относится как к низким, так и к высоким показателям, как к моим невысоким достижениям в гольфе, так и к блистательным успехам Тайгера Вудса. Чтобы добиться выдающегося мастерства в самых разнообразных областях, включая шахматы, гольф и игру на скрипке, требуется 10 000 часов практики{307}. Классический пример: лучшие скрипачи (солисты) достигают своего уровня после 10 000 часов репетиций, хорошие (играющие в оркестре) – после 8000, и учителя музыки – после 4000. Ученые, которые проводили это исследование, не выявили ни одного просто хорошего скрипача или учителя музыки, практиковавшегося 10 000 часов; столько времени уделяли занятиям солисты. Все виртуозы своего дела без исключения добились замечательных результатов благодаря многочасовым занятиям, а не врожденному таланту{308}. Вундеркиндов часто переоценивают. Большинство «юных дарований» в какой-то момент перестают демонстрировать чудеса одаренности, а большая часть людей, достигших выдающихся успехов, не были вундеркиндами. «Чудо-дети» привлекают внимание публики и прессы, однако они не те, кем изображают их СМИ, – странный врожденный феномен. Представление о таланте как о способности, зафиксированной в мозге при рождении, было полностью дискредитировано.
К совершенству ведет практика, но не любая. Важно, чтобы человек постоянно стремился к безукоризненности (известна как «продуманная подготовка»{309}). Для этого ему нужно выявить недостатки и исправить их, постоянно стремясь к улучшению показателей. Как выяснилось, при этом оказывается воздействие как на размер различных частей мозга, так и на их морфологию. В ходе одного известного исследования лондонских таксистов обнаружилось, что у них увеличена часть мозга, отвечающая за ориентирование по карте, благодаря многочасовому заучиванию названий улиц{310}. Другие исследования показали, что в нейронах выдающихся скрипачей содержится больше миелина, повышающего скорость передачи нервных сигналов{311}. Причина в практике, а не в генах.
Самая эффективная практика – занятия в одиночку, часами напролет: Дэвид Бекхэм в десять лет отрабатывал удар со штрафного с подкрутом еще долго после того, как другие игроки уходили домой, сестры Уильямс лупили по мячику все свои каникулы (с 8 утра до 3 дня, каждый день), когда их ровесники уходили посмотреть телевизор или поплавать. Меня радует хороший удар в гольфе, но если я запорю удар, это не очень меня расстроит, в то время как выдающийся игрок стремится к совершенству каждый раз. Особенно это заметно на крупных соревнованиях по гольфу или теннису. Даже находясь среди лучших в своем виде спорта, игроки критикуют себя за неудачные подачи или удары.
Популярные авторы, которые пишут о людях, добившихся исключительных результатов, отмечают, что их герои с самого детства развивали свои навыки, однако, похоже, эти писатели не понимают истинного значения детских занятий. Они просто развлекают нас рассказами о раннем начале, которые доказывают количество и качество практики. Однако из виду упускаются три самых главных вопроса:
1. Почему одни люди набирают 10 000 часов практики, а другие – нет?
2. Если говорить о тех, кто все-таки набирает 10 000 часов, в чем разница между победителями и всеми остальными?
3. Из набравших 10 000 часов и добившихся выдающихся успехов почему некоторые совершенно счастливы, а некоторые – эмоционально нездоровы?
Последний пункт, возможно, будет наиболее интересен читателям, поскольку может касаться их родительского или собственного опыта. Ответ на все эти вопросы – в нюансах раннего воспитания, о которых шла речь в главе 2 (обучение, подражание, идентификация) и плохом обращении и любви. Специалисты, изучающие данную проблему, в основном игнорируют все кроме обучения. Однако если они отвечают на эти мои вопросы, то сводят разницу к тому, в какой степени великие мастера и искусники считают свой дар врожденным или приобретенным. Как отмечается в совете 2 главы 1 и приложении 4, не вызывает сомнений тот факт, что если вы верите в генетический характер своих способностей, то тем самым ограничиваете их. Объясняя детям, студентам, учителям или родителям, что способности не закреплены генетически, можно значительно повысить их результаты{312}. Но это не отвечает на мои вопросы.
Рассмотрим прилежание Вольфганга Амадея Моцарта{313}, на которое ссылаются авторы множества популярных книг, посвященных теме достижений. К этому примеру обращаются, чтобы проиллюстрировать, как одно только количество занятий ведет к совершенству, но на самом деле история музыканта раскрывает гораздо больше. Моцарт начал сочинять музыку в пять лет, выступать перед знатью – в шесть. Его отец – доминирующая личность, известный композитор и исполнитель – начал обучать сына с трех лет. Тот факт, что отец использовал Вольфганга, а не его сестру, как средство осуществления собственных амбиций, не обсуждается, как и его деспотизм и настойчивость. Как и талант его сестры.
Девочку звали Наннерль, ее тоже учили музыке, и она стала выдающейся для своего возраста пианисткой и скрипачкой. Но роль в семье и общественные нравы (о равенстве возможностей для женщин речи тогда не шло) играли решающую роль. Наннерль была старшим ребенком и служила подопытным кроликом, ее навыки не довели до уровня мастерства Вольфганга. К возрасту шести лет он набрал 3500 часов практики. То, что гением стал Вольфганг, а не его сестра, – вопрос исключительно пола. Его отцу, подогреваемому фанатичной религиозностью, нужен был мальчик, с которым бы он идентифицировал себя и из которого сделал бы гения. Но вместо того что исследовать эту сторону вопроса, авторы, обсуждая данный случай, указывают, что с помощью метода Судзуки можно получить таких же вундеркиндов и что количество и качество занятий приведет к такому же уровню мастерства. Семейная политика, когда мальчикам отдавалось предпочтение по сравнению с девочками, просто игнорируется.
Не менее красноречив и известен пример семьи Полгар{314}. Он интересен отчасти потому, что иллюстрирует важность роли воспитания в достижении выдающихся результатов. Но авторы, говорящие о его значимости, не упоминают, что он дает некоторое представление о том, почему одни люди, добившиеся успеха, испытывают стресс, а другие являются эмоционально здоровыми, – о чем я говорю в третьем вопросе, приведенном выше.
Ласло Полгар был венгерским педагогом-психологом и в 1960-е гг. написал несколько научных работ на тему эффективности практики в целях совершенствования навыков. Как это часто бывало за «железным занавесом», он заводил друзей в других странах с помощью переписки и однажды познакомился с украинкой по имени Клара. Он страстно рассказывал ей о своей вере в то, что талант можно воспитать, и женщина влюбилась в него и его аргументы. Они договорились, что, когда у них будут дети, они сделают их шахматными гроссмейстерами. Шахматы были выбраны потому, что в них существует неопровержимая, объективная система измерения достижений.
Полгар работал преподавателем математики, и, несомненно, это помогло в реализации его плана. Но он не обладал особым талантом, поэтому нельзя предположить, будто отец передал гены исключительного распознавания комбинаций своим детям (тем более что такого гена не существует). Игра в шахматы была хобби Полгара, а жена вообще не умела играть. Изучив литературу по обучению игре в шахматы, он подготовился к проведению своего необычного эксперимента.
К счастью или к несчастью, Клара родила трех дочерей. В то время считалось, что женский мозг менее приспособлен для действий, необходимых для высококлассной игры в шахматы. Если бы Полгар смог воспитать женщину-гроссмейстера, это было бы еще более впечатляюще.