Пичес выросла в женщину, ужасно боящуюся быть отвергнутой. Она не чувствовала себя в безопасности в отношениях с мужчинами. Ей было трудно расставаться с близкими даже ненадолго, даже просто прощаться.
Пола обращалась с Пичес совсем не так, как с ее сестрами. Мать, чувствуя, что дочь отвергает ее, была гораздо более раздражительной с Пичес и часто ее расстраивала. Пола хотела, чтобы Пичес любила ее, но если девочка падала или была чем-то огорчена, она шла за утешением к няне. Когда ей была нужна медицинская помощь, в больницу или к врачу ее везла Дебни. Пола сама не знала материнской заботы и, возможно, завидовала близким отношениям Пичес и Дебни.
Тем не менее Пичес отчаянно хотела чувствовать любовь Полы и с раннего возраста отождествляла себя с матерью, восхищаясь ее умом, как чувствительный заложник идентифицирует себя с «захватчиком». Она была сообразительным ребенком и быстро поняла, что нужно делать. Еще в раннем детстве она осознала, что, чтобы заслужить одобрение матери, нужно говорить Поле то, что та хочет слышать. Это хороший пример того, как формируется сообразительность. Пичес не была умнее других от рождения: роль, которую она играла в семье, заставляла ее использовать ум как мостик на пути к Поле.
Она также пыталась установить связь с Полой, выставляя себя напоказ. К тому времени как Пичес пошла в школу, другие родители считали ее последовательницей матери. Она, как и Пола, любила все чрезмерно женственное, вроде розовой кровати с балдахином, окруженной фонариками.
Пола часто ужасно сердилась на Пичес из-за ее привязанности к няне. Но хуже всего Пичес стало после того, как Пола влюбилась в Майкла Хатченса, солиста известной группы INXS. В 1995 г., когда Пичес еще не исполнилось и шести, Пола разошлась с Гелдофом и стала жить с Хатченсом.
После этого дети два года жили то с одним из родителей, то с другим, и только Дебни постоянно была с ними. В этот период они постоянно переезжали из дома в дом, из одной страны в другую. Пола, Майкл и Боб много времени проводили в поездках, и дети сопровождали их.
В июле 1996 г. у Полы и Хатченса родилась дочь, Тайгер Лили. Ужасное самоубийство Майкла годом позже в Сиднее стало шоком и, понятно, вывело Полу из равновесия. Живя с Хатченсом, она часто принимала сильные наркотики, когда дети были под ее присмотром. В 1997 г. суд принял решение о совместной опеке родителей над детьми, которые тем не менее должны были жить в основном с Полой, что оказалась катастрофой для восьмилетней Пичес. Дебни имела право видеться с детьми раз в шесть недель, то есть Пичес вынуждена была расставаться со своей названой матерью на долгое время. Гелдоф мог видеться с детьми каждые две недели. В этот момент Фифи уже училась в школе-пансионе, но ее младшим сестрам приходилось проводить большую часть времени с неуравновешенной матерью-наркоманкой.
Теперь, когда Дебни не было рядом, в доме появилась новая няня, но она уходила домой ровно в шесть вечера, после чего дети оставались на попечении Полы. Она придиралась к Пичес, и Дебни больше не могла утешить и защитить ее. Иногда Пола пыталась завоевать расположение Пичес, но, когда та не реагировала, рявкала на нее и становилась злобной. Пола возмущалась, когда Пичес умоляла позволить ей жить с Гелдофом. Сначала девочка жаловалась на плохое обращение социальным работникам и просила, чтобы ее не заставляли жить с Полой. Узнав, что ее слова передают матери через адвоката, она научилась скрывать правду, чтобы избежать истерик Полы.
До развода родителей Пичес не знала, что ее мать пьет и принимает наркотики. В результате решения суда ей пришлось часто наблюдать это в возрасте всего восьми лет. Пола начала переливать алкоголь в банки из-под Coca-Cola или прятать маленькие бутылочки в сумке. Пичес пугало и сводило с ума, что мать врет ей. Пола шла в туалет и выходила оттуда явно в другом психическом состоянии. Пичес знала, что мать принимала вещества, меняющие настроение. Она также знала, что Пола знала, что дочь знала, что мать принимала их, однако отрицала это, что создавало между родителем и ребенком ситуацию глубокой растерянности и стресса, нанося эмоциональный вред.
Когда Пичес спорила с Полой, последняя становилась невероятно агрессивной. Однажды пьяная разъяренная Пола на ходу вытолкнула Пичес из такси за то, что дочь осмелилась не согласиться с ней. После этого случая Пичес несколько раз говорила, что хочет умереть; мрачное настроение девочки отражено в ее письмах этого периода.
Воскресные вечера в конце выходных, проведенных с Гелдофом или Дебни вдали от Полы, были полны отчаяния. Пичес умоляла не отправлять ее обратно. Девочка не только подвергалась эмоциональному насилию, мать просто не заботилась о ней. Она плохо кормила ребенка и не покупала то, что нужно для школы. Пичес часто оставалась одна, а когда ей исполнилось восемь лет, они с Пикси часто бродили вокруг Кингс-роуд, недалеко от их дома в Челси.
Детский стокгольмский синдром в данном случае проявлялся в том, что Пичес чувствовала, что должна взять на себя ответственность, когда Пола по крайней мере трижды пыталась покончить с собой. В первый раз она нашла обмякшее тело Полы после передозировки и выбежала на улицу, крича прохожим, что ее мать умирает. В другой раз Пола вскарабкалась на оконный карниз и хотела прыгнуть вниз. Пичес отговорила ее, но мать бросилась с лестницы, к счастью, получив лишь незначительные повреждения. В третий раз Пичес поняла, что Пола приняла повышенную дозу, хотя та отрицала это. Это был травмирующий опыт, ужасный для девочки ее возраста. Пикси или не участвовала, или наблюдала со стороны.
После самоубийства Хатченса Пола начала принимать все больше наркотиков. Ее жизнь стала еще более беспорядочной, мужчины намного моложе ее менялись один за другим. В 1998 г. суд наконец передал опеку над детьми Гелдофу. Однако Пичес и Пикси по-прежнему каждую вторую неделю находились у Полы, женщины, чья жизнь рушилась на глазах.
Ее смерть в 2000 г. вызвала у Пичес смешанные чувства. Поскольку Пола в течение пяти лет представляла эмоциональную и физическую угрозу, девочка испытала огромное облегчение, так как больше не должна была проводить с матерью время. В то же время это стало ужасным шоком, и у нее появилось подавляемое чувство незаменимой утраты.
В соответствии с тем, как работает механизм передачи травмы от поколения к поколению, с самой Полой плохо обращались в детстве. Джесс Йейтс, ее отец, страдал резкими перепадами настроения, из-за чего находиться рядом с ним иногда бывало страшно. Пола утверждала, что ее мать не заботилась о ней и не пыталась удовлетворить ее потребности.
И Пола, и Пичес много раз публично заявляли о своем желании избегать плохого обращения с детьми, от которого страдали сами. Пола писала: «Я думаю о собственном детстве и хочу, чтобы у них все было по-другому». Зная Полу, думаю, что она не могла осуществить свое желание из-за отсутствия осмысления собственного опыта. Однако она была достаточно умна, чтобы понимать, что плохое обращение в детстве повлияло на нее. Но она не смогла использовать это знание, чтобы изменить траекторию своих отношений с детьми с помощью глубокого самоанализа, которому помогает осмысление. Не знаю, к какому типу психотерапии она обращалась, но лечение не помогло. Женщина не смогла поверить в невероятное о своем детстве, она просто что-то знала о нем. Знать умом и чувствовать – не одно и то же.
Стабильные, эмоционально теплые отношения с психотерапевтом дали бы ей другой опыт, иную платформу для строительства новых моделей поведения. Похоже, ни одному из ее психотерапевтов не удалось добиться этого; возможно, Пола не была способна на такого рода привязанность. В течение коротких периодов времени она проходила лечение в психиатрических клиниках и наркологических центрах, но в подобных заведениях редко предлагают терапию, помогающую устранить причины. Авторитетные лица вроде психиатров вынуждают уязвимых пациентов и наркоманов поверить в то, что они больны неизлечимым, генетически передаваемым заболеванием, которое можно контролировать только с помощью лекарств или когнитивных уловок. Существуют убедительные доказательства{48}, что пациенты врачей, считающих, будто «болезнь» неизлечима, реже выздоравливают, чем подопечные медиков, не верящих в подобные сказки (см. приложение 4). Хотя в случае наркотической зависимости{49} понимание того, что невозможно контролировать свою навязчивую тягу, может быть полезным в краткосрочном плане (усилия должны быть сосредоточены на том, чтобы не воспроизводить зависимое поведение), только осознание истинных причин, кроющихся в детстве, может привести к глубоким изменениям или даже полному выздоровлению{50}. Пола лечилась у многих частных врачей, однако никто из них не смог добраться до того, что лежало в основе ее проблем. Поле не хватало осмысления причин, поэтому она так и не научилась поворачивать руль, чтобы не дать машине врезаться в стену, или, как пел Джон Леннон, она не заметила, как переключился сигнал светофора. Чтобы замечать красный свет в своей жизни и останавливаться, нужно понимать прошлое, присутствующее в настоящем.
В случае Полы наследием плохого обращения с ней в детстве стало жестокое эмоциональное насилие над Пичес. Это наследие заявило о себе в жизни Пичес очень похожим образом.
Подростковые и взрослые годы
К 12-летнему возрасту Пичес насмотрелась на свою сексуализированную мать и переняла некоторые ее черты, манеру одеваться и подавать себя. Пола всегда преподносила себя дочерям как образец для подражания, и Пичес очень сильно идентифицировала себя с ней. Эмоциональное насилие в раннем возрасте в сочетании с очень плохим обращением в возрасте с восьми до одиннадцати лет повысили риск стать неуравновешенным взрослым – эмоциональное насилие является самым сильным прогностическим фактором серьезного психического заболевания