18 ноября 1987 года французская газета «Юманите» опубликовала интервью с одним из советников М. С. Горбачева академиком А. Аганбегяном «Перестройка: двойной советский вызов».
Когда Аганбегяна спросили о Карабахе и Нахичевани – бывших армянских землях, академик изложил «свою личную точку зрения»: «Я хотел бы, чтобы Карабах стал армянским. Как экономист я считаю, что он более связан с Арменией, чем с Азербайджаном. Я надеюсь, что в условиях перестройки и демократии эта проблема найдет свое решение».
Хороша «личная точка зрения» официального помощника генерального секретаря ЦК КПСС, а учитывая, что в докладе на очередном пленуме 2 февраля 1987 года сам Горбачев отметил «досадное опоздание в решении национального вопроса», любому понятно, как воспринимали подобные ходы политиков в Советском Азербайджане, патриоты и ученые которого отыскивали и приводили убедительные, с их точки зрения, доводы об историческом праве на эти земли.
Сильвии Капутикян и Зорию Балаяну: «Друзья (мне хочется так называть вас), не нам, русским, давать совет армянам, чья история, письменность, культура вообще, да и сама нация древнее нашей… Знайте, что у вас есть неведомые вам друзья в Москве и Ленинграде, что все наши помыслы в эти дни с вами… Мы не теряем надежды на справедливое решение судьбы Нагорного Карабаха, который знаем по этнографическим экспедициям…» (Старовойтова Галина Васильевна, этнопсихолог, кандидат исторических наук, специалист в области этнических вопросов).
Правильно, госпожа Старовойтова! Никто не обсуждает тему, какой была территория Армении много веков тому назад. Кстати, России, как таковой, тогда вообще не было, и уважать армянский народ есть за что.
Как-то мои армянские друзья повезли меня в местечко Цахкадзор. В монолитной скале, руками монахов, спасающихся от захватчиков и уповающих только на Бога, высечен храм. Какой же верой и стремлением выжить обладали эти люди! Народ, обреченный на выживание в условиях векового жесточайшего геноцида, заслуживает уважения.
Но на пороге XXI век. Провинции Карс и Эрзерум на территории Турции тоже когда-то были армянскими землями. Да и вообще, к 1988 году только в СССР было свыше девяноста территорий, вызывающих споры о своей принадлежности к тому или иному национальному образованию.
Если де-юре обоснованны претензии на земли Нагорного Карабаха и Нахичевани, то точно так же их можно считать обоснованными на территории, находящейся под юрисдикцией члена НАТО – Турции. Продолжать дальше?..
10 декабря 1987 года в посольстве СССР в Вашингтоне президент Всеармянского благотворительного союза Алекс Манукян вручил члену президиума Советского фонда культуры Раисе Максимовне Горбачевой рукописную книгу «Апокалипсис» с толкованием Андрея Кессарийского и Словом Палладия-мниха – дар советскому народу супругов Капуста и Эммы Сагоян.
Средства массовой информации довольно подробно осветили это событие. И снова – болезненная реакция в Азербайджане. В даре усматривают форму давления на первое лицо в государстве со стороны армянской диаспоры. На полном серьезе изучают и ведут подсчеты армян, занимающих высокое должностное положение в аппарате ЦК КПСС, Совете министров и т. п. Счет явно не в пользу азербайджанцев.
В декабре 1987 – январе 1988 года в Москву зачастили армянские делегации. Одну из них во главе с Зорием Балаяном принял кандидат в члены политбюро ЦК КПСС П. Н. Демичев. Требование одно – воссоединение ИКАО с Армянской ССР. Митинги и демонстрации, перерастающие в забастовки, приобретают в Нагорном Карабахе массовый характер.
Руководители Азербайджана выезжают в Степанакерт, пытаются и уговорами, и силовым давлением предотвратить развитие событий. Но волна поддержки волеизъявлению жителей НКАО переносится в Армению. Сначала в Ереване, а затем и в других городах проходят многотысячные митинги. Именно тогда начинается изгнание из Армении компактно проживающих там азербайджанцев. Таковых около двухсот тысяч человек, и в основном они жители сельских районов – малограмотные люди, всю жизнь занимающиеся земледелием. Они бегут: кто железнодорожным транспортом, а кто прямиком через горы – женщины, старики, дети. Снег и холод многие из них преодолеть не смогли. Точное количество жертв неизвестно. Для тех, кто выжил, на территории исторической родины не нашлось ни крова, ни еды.
О жестокости гонителей-армян ходят среди азербайджанцев самые невероятные слухи и, хотя в подавляющем большинстве они вымышлены, воспринимаются крайне обостренно и болезненно.
Баку не мог принять всех гонимых. Так многие из них оказались в Сумгаите – городе черной и цветной металлургии, где воздух носил розово-коричневый оттенок.
Несколько месяцев спустя я и мои коллеги осматривали поселения, где проживали многие жители этого города – рабочие крупных промышленных предприятий. Трудно было поверить, что в наше время люди могут жить в землянках или сараях, собранных из досок и кусков жести. Но именно тогда я понял, почему погромщики с лозунгом национальной идеи занимались банальным грабежом, забирая при этом простыни, наволочки, ношеную одежду, детские игрушки.
28 февраля 1988 года по инициативе советских и партийных органов Сумгаита на площади возле горкома партии собрался митинг. После ряда выступлений о «зверствах всех армян» страсти накалились до предела, и, когда прозвучал клич: «Бей неверных!», толпы ринулись на улицы города. О том, что происходит, власти поняли слишком поздно или просто не захотели вовремя понять. Решение о вводе в Сумгаит войск запоздало. Начались погромы, грабежи, изнасилования, убийства.
Меня часто спрашивали – носили ли эти события организованный характер? Отчасти да! В дальнейшем в ходе следствия мы располагали многочисленными показаниями о людях, выглядевших внешне очень респектабельно, руководивших и направлявших погромщиков.
Я прилетел в Баку и прибыл в Сумгаит 1 марта 1988 года. Там уже были заместитель генерального прокурора СССР Александр Филиппович Катусев и заместитель начальника Главного следственного управления Прокуратуры СССР Владимир Иванович Ненашев. По факту массовых беспорядков возбудили уголовное дело, которое принял к производству следователь по особо важным делам Владимир Семенович Галкин (ныне – начальник Главного следственного управления ФСБ РФ). Они и взвалили на себя основную ношу по организации расследования дела.
Ежедневно в Сумгаит прибывали следователи и оперативные работники всех силовых структур и ведомств. Неразбериха полная. Всех нужно было разместить, организовать питание, обеспечить рабочими местами. Огромную помощь в налаживании этой работы оказывал прокурор Сумгаита, мой старый знакомый Исмет Гаибов. У него окажется трагическая судьба. Через несколько лет Исмет получит назначение на должность прокурора Азербайджанской ССР и попадет в самую гущу разгорающегося межнационального конфликта.
20 ноября 1991 года при перелете из Степанакерта в Баку в районе села Каракенд Мартунинского района взорвется в воздухе вертолет, на борту которого находились видные политические и государственные деятели – руководители правоохранительных органов ИКАО и республики, наблюдатели от РСФСР и Казахстана. Среди погибших был Исмет Гаибов. Причины взрыва установить не удалось.
Тогда же, в 1988 году, Гаибов вел себя достаточно принципиально и санкции на аресты преступников-погромщиков давал сам лично. Это не означает, что он и другие работники правоохранительных органов республики однозначно относились к действиям следственно-оперативной группы и не сочувствовали преступникам-соплеменникам, но несомненно одно – препятствий в расследовании дела они не чинили и многие были искренне заинтересованы в раскрытии тяжких преступлений.
Руководством было принято решение, что дела об убийствах и изнасилованиях расследуют следователи прокуратуры, остальные преступления – следователи МВД. КГБ занимался выявлением и изобличением лиц, организовавших погромы. Конкретным следователям поручалось расследование конкретных эпизодов, что было в определенной степени ошибкой и привело к тому, что часть преступлений оказалась нераскрытой, а порой случались и курьезы, о чем я расскажу ниже.
Суть ошибки заключалась в том, что большинство преступников в одном месте грабили, в другом – жгли имущество, в третьем – насиловали, в четвертом – калечили и убивали несчастных. Следствию нужно было идти от конкретных подозреваемых до расследования многочисленных эпизодов, в которых они участвовали.
28 февраля, взломав дверь, в квартиру одного из домов Сумгаита ворвалась разъяренная толпа в основном молодых людей. Почти все были подогреты спиртным и наркотиками. В квартире помимо родителей находились сестры М. Младшую вытащили на улицу и стали насиловать. Над старшей надругались в одной из комнат около шестидесяти человек. Если младшая вследствие потери сознания ничего не помнила, то старшая дала нам довольно последовательные подробные показания – описала приметы примерно двадцати насильников и согласилась их опознать.
Опознания подозреваемых и очные ставки мы проводили в здании МВД Азербайджанской ССР. Ход этих следственных действий фиксировался видеосъемкой, которую проводил инженер отдела криминалистики Володя Бондаренко. Накануне при допросе потерпевшая, назовем ее Алина, рассказала мне, что хорошо запомнила насильника, который был значительно старше всех остальных и особенно запомнился ей тем, что не смог совершить половой акт по физиологическим причинам. Опознала она его довольно уверенно, а он, не растерявшись, тут же стал уверять нас, что уже много лет является импотентом.
– Правильно, – сказал я. – Ты-то нам и нужен, – и предложил работникам милиции отвести его в соседний кабинет.
Дальше я начал допрос другого подозреваемого на очной ставке и вдруг увидел жесты Бондаренко, который показал мне на закрытую дверь кабинета. За ней раздавались приглушенные, но хорошо различимые душераздирающие крики. Я встал, открыл дверь к соседям. В центре навытяжку стоял «импотент». Волос