Каких-то радостей, каких-то застолий не переживешь, когда прошли невозвратно лучшие годы жизни?!.. Боль утраченного гнетет, разрывает душу. Безымянность… Беспомощность… Неволя… А главное – утрата лица, личности разрушает мозг и всего тебя быстрее болезни… И найдешь ли лекарство, которое потом, когда-то, в прекрасном далеке излечит невольничьи раны. И очистится ли душа перенесенными страданиями…»
Все, что описано в этом письме, сполна пережил и Вячеслав Иванович Закурдаев. Но в его сознании никогда не укладывалось, в чем избирательный смысл карательной политики государства. Почему именно он, человек из номенклатуры, входящий в элиту избранных, отдан на заклание.
– Все они такие же, как я. Все мы жили по негласным правилам, – говорил он мне. – Поймите, именно взаимоотношения в этой системе сделали меня преступником… Звонит мне Макаренко (первый секретарь Крымского обкома КП Украины): «Завтра приезжает командующий Одесским военным округом. Прими как полагается». Вы знаете, что значит – принять как полагается? Значит, знаете. Но он-то приезжает не один, а со свитой, и немалой. Кто и когда отпускал мне на это деньги? Ну, это мелочи. Снова звонок: «У Леонида Ильича юбилей. Негоже рыбакам Черноморья быть не на высоте». Думаю, гадаю, а потом мои «народные умельцы» из кости кашалота делают великолепную модель парусника. Обошлась она в семнадцать тысяч, хотя подарок вроде коллективный.
Звонит Макаренко: «Молодец! Парусник понравился. Подумай, как иметь два-три таких в запас». Интересное предложение… А деньги где брать?
Очередной звонок: юбилей Щербицкого[31]. Опять думай. «Народные умельцы» из той же кости кашалота вытачивают шахматы и инкрустированный шахматный столик. Это еще 9 тысяч. А вы мне о морали, о разложении общества… О нашем долге перед Родиной, об ответственности за будущее наших детей… Оставьте! Вы наивны по молодости, вы не были в шкуре номенклатурного работника. И слушайте, не нужно мне говорить о морали руководителей новой волны. Ах да, они объявили войну коррупции, взяточничеству и злоупотреблениям. Ложь!
Вы симпатизируете Шеварднадзе? Да вы знаете, где я был незадолго до ареста? Напомню: я был участником Потийской городской партийной конференции. В президиуме сидел рядом с Эдуардом Амвросиевичем. А потом, после громких слов и призывов, был ужин в узком кругу. Даже если вас при вашей должности кто-то захочет так угостить в Грузии, у него ничего не выйдет. Это еда королей! О спиртном я не говорю: мы пили коллекционные коньяки пятидесятилетней выдержки… За это нужно головы отрывать! А вы о морали… О долге! Перед кем? Вы мечете бисер перед свиньями и не понимаете этого. Но почему я? Почему они отдали меня? Почему Суслов на секретариате дал согласие по вашей докладной записке на отсечение моей головы? Почему не отстоял меня Каменцев? Ведь Володя друг. Пусть он не получал от меня денег, но золотые безделушки жене, подарки брал. Это-то было! Вы обвиняете меня в том, что я получил от Беришвили в виде взятки три хрустальные вазы, но они стоят намного дешевле, чем то, что я дарил другим. Почему они отдали меня вам? Почему?
Вину в получении взяток Закурдаев признал полностью. Он верил в то, что мы объективно разобрались в его прегрешениях и в этом также сможет разобраться и суд. Он жестоко ошибался. Его личная судьба никого не интересовала. Народу нужно было продемонстрировать, что взяточникам объявлена бескомпромиссная война. Народ жаждал крови коррумпированных руководителей. Пар из котла выпускали потихоньку.
– Владимир Иванович! Правда, что мне дадут лет пять-шесть? – спрашивал заместитель министра Рытов. – Деньги и ценности я отдал, раскаялся, все рассказал. Все говорят, что я могу рассчитывать на снисхождение.
Мне стыдно было обманывать этого грузного, рано облысевшего человека.
– Владимир Ильич, настройте себя на другое. По вашей статье предусмотрена смертная казнь. Не будет ее – радуйтесь. Каждому году ниже пятнадцати радуйтесь.
Я думал, он просто недалекий человек. Нет, он не был примитивным, как хотел казаться. Рытов рассказал очень много и рассчитывал, что его показания понадобятся на годы и годы расследования. Его приговорили к исключительной мере наказания. Казнили бывшего заместителя министра «моментально». Об этом весь мир оповестила орган ЦК КПСС газета «Правда», навсегда умолкают только мертвые.
Уже тогда, при расследовании взяточничества в Министерстве рыбного хозяйства СССР, мы столкнулись с фактически неразрешимой уголовно-правовой проблемой. Ни законодатели, ни руководители государства не могли представить себе, что в стране развитого социализма хищения и взятки могут приобрести такой размах. Нас учили: «Ни один виновный не должен избежать наказания, ни один невиновный не может быть привлечен к уголовной ответственности». Но минрыбхозовское дело показало, что раскрыть и расследовать все преступления, совершенные в этой отрасли народного хозяйства, практически невозможно и на это не хватит всего следственного аппарата страны.
Между тем Верховный суд СССР дал разъяснения судам, что при рассмотрении дел о взяточничестве следствие и суд должны в обязательном порядке установить источник денег, которые давались в виде взяток, то есть расследовать хищения социалистической собственности. Последнее нереально. Каракозовым было принято решение сделать предметом доказывания только факты получения и дачи взяток.
Такой подход к расследованию не находил понимания не только в отдельных структурных подразделениях Прокуратуры СССР, но и в самой следственной части. Особенно ярым противником нововведения был следователь по особо важным делам Владимир Иванович Остапенко.
В 1979 году ему поручили расследование хищений в системе Ростоврыбпрома. С делами около двух лет возился следователь следственной группы Рахманинов. Приняв дело к производству, Остапенко решил на деле доказать порочность решения, принятого Каракозовым. Дело он расследовал около пяти лет, скрупулезно доказывал хищения, которые совершались в одном из магазинов, начиная от незаконного списания малоценного оборудования.
Сумма материального ущерба, причиненного государству, составила несколько десятков тысяч рублей, ущерб удалось возместить меньше чем наполовину. За эти годы заработная плата Владимира Ивановича и командировочные, выплаченные как ему самому, так и следователям его группы, превысили пятьсот тысяч рублей.
Никакие попытки Каракозова воздействовать на Остапенко успеха не имели, а я после выступления на партийном собрании с критикой в адрес Владимира Ивановича попал в разряд его «смертельных врагов». Сегодня Владимир Иванович руководит отделом дознания на российской таможне.
Поскольку вся эта история постоянно была предметом обсуждений в кабинетах следственной части, наш коллега – замечательный и очень добрый человек Виктор Матвеевич Королевский, со стихотворения которого начинается эта глава, сделал поэтическое посвящение и Владимиру Ивановичу Остапенко. В память о нем я привожу его.
ТЕЗИСЫ ОТЧЕТА В. И. О. НА ПАРТИЙНОМ СОБРАНИИ
Когда «рахманинским подарком»
Еще я не был «одарен»,
Мне счастье улыбалось ярко
И был лазурным небосклон.
Но вот я влез в мешок печальный
И там такое «раскопал»,
Что осознал мой ум «опальный»,
В какую пропасть я упал.
Сплошная плесень беззаконья
Покрыла хаос прежних дней,
И проросла трава гекконья
В грядущих днях судьбы моей.
С тех пор, как узник заточенья,
Верчусь в заботах и сомненье,
Копаюсь в мерзостном дерьме.
И всякий раз ищу я снова
Наивернейший ход конем,
Чтобы вернуться из Ростова
Лишь со щитом, а не на нем.
В кругу порочном, словно робот
В программе замкнутой кружу.
Как катастрофы мощной хобот
Я гнев начальства отвожу.
В постылый край с гусиным мясом
Тащусь я, столько в сумки взяв,
Что надорвался б Юрий Власов,
Частицу оного подняв.
Родной семьи очаг домашний
Меня не греет много лет.
Текучей липкой молох страшный
Приносит мне лишь горечь бед.
Болезней мрачных паутину
Уже не в силах разорвать.
Усталый в доску, словно в тину,
Валюсь в казенную кровать.
С таким подорванным здоровьем,
С кровавой пеной на горбу,
С упорством редкостным, воловьим
Тяну я следствия арбу.
Теперь добить меня решили
За мой сизифов верный труд.
Вдруг к руководству пригласили
И шкуру медленно дерут.
Но я не думаю сдаваться.
И так немало пострадал.
Я буду яростно сражаться
За справедливый идеал!
Закурдаева приговорили к десяти годам лишения свободы. Сам факт наказания за получение взяток он считал справедливым, но не мог осознать, почему он должен так долго находиться в местах лишения свободы. Писал мне об этом, спрашивал, почему выходят досрочно лица, совершившие более тяжкие преступления, а он, отсидевший к тому времени пять лет, не заслуживает возвращения домой. Этот гордый красивый человек сохранил свое достоинство и в местах заключения. Свой крест он нес до конца.
Минадзе в Севастополь не вернулся. Жена его уехала на Север. Самой большой неожиданностью для меня было то, что они развелись. Впрочем, проанализировав все, понял, почему так случилось. Никто из них не захотел рассказать мне правду, а она многое могла бы прояснить в сложном клубке человеческих взаимоотношений.
В завершение истории расследования уголовного дела о взяточничестве в системе Министерства рыбного хозяйства СССР расскажу следующее. Уже тогда, в конце 70-х, из-за скудости информации о ходе следствия в народе поползли слухи, будто бы эти дельцы под видом дешевых консервов гнали на Запад черную и красную икру. Фактов таких установлено не было, но дыма без огня не бывает. (К вопросу о банке кильки, купленной с лотка на рынке, в которой была черная икра.)