— Деточка, я не клиент, — сказал я молоденькой, совсем молоденькой девице. — Но все равно могу быть полезным.
Путана посмотрела подозрительно, а я достал фото.
— Знаешь ее?
— Чего это? Отвали…
— Это путана… ее убили. Возьми фото.
Возьми, возьми, не бойся. На обороте есть мой телефон… видишь? А вот это видишь?
— Чего это?
— Сто баксов. Ты их получишь, если вспомнишь ее… усекла?
— Я ее не знаю.
— Ничего. Повспоминай, другим покажи. Бабки я отмусолю сразу, без обмана. Поняла?
Так я всучил первое фото. Всего за полтора часа раздал около сорока фотографий.
Иногда фото у меня не брали, посылали куда подальше… Иногда, напротив, интересовались, расспрашивали. Всегда предлагали профессиональные услуги «в ассортименте» и «со скидками». Дважды ко мне подходили сутенеры. И им тоже я дал фото. Они смотрели с подозрением, но про стоху баксов выслушали с интересом. Как говорил Горбачев — человеческий фактор.
Зверев и Спозаранник за вечер тоже раздали все фотки. Глеба, правда, на Староневском чуть не прихватили менты, крышевавшие тамошних шлюх. Но он сумел им объяснить ситуацию. Ребята прониклись и даже пообещали помочь, прихватив с собой десяток снимков. Стошка баксов и для мента не будет лишней.
Я вспомнил про хранителя моего домашнего очага — божка Дзаошеня. И про пустой холодильник. По дороге домой заехал в круглосуточно работающий гастроном, набрал два пакета жранины… Дзаошень, таким образом, не получил своего ежедневного щелбана, а я по-человечески поужинал.
Сытый и от этого буржуйского излишества счастливый, я лег спать и уже потихоньку начал дрейфовать в сторону Морфея, но тут зазвонил телефон.
Сам по себе факт ночного звонка означает, что произошло нечто экстраординарное, что не может ждать до утра. Ты слышишь мурлыканье телефона, медленно или, наоборот, стремительно выныриваешь из сна и включаешь свет… или ты не включаешь свет и лапаешь наугад телефон… находишь и говоришь в трубку: «Алло! Алло!». И слышишь в ответ нечто такое, что враз стряхивает с тебя остатки сна… А может, ты слышишь пьяный голос, который бормочет: «Позовите Надю…»
Я ненавижу ночные звонки, но телефон всегда держу под рукой. Вздохнув, я нащупал трубку на полу, возле дивана.
— Але, — сказал я и услышал:
— Андрей, извини, если разбудил… это Харольд.
Спросонья я чуть было не спросил: «Харольд? Какой Харольд?»
— Привет, Игорь, — сказал я и посмотрел на часы: полночь. — Привет. Что-то случилось?
— Извини, что так поздно…
— Ерунда. Обычно я в это время еще не сплю… что-то случилось?
Игорь-Харольд помялся-помялся — я ощущал его неуверенность даже на расстоянии, — потом сказал:
— Ты днем уехал, а у меня все никак наш разговор из головы не выходил. Я долго думал.
— И что? — спросил я, закуривая.
— Я долго думал. Я перебирал в уме всех своих людей… весь хирд.
— Что ты перебирал?
— Хирд. Это дружина так называлась у норманнов, воинское братство.
— Ага… понял. И что?
— И не нашел никого, кто мог бы тебя заинтересовать.
«Так какого же черта звонишь в полночь? — подумал я. — Обиделся? Хочется уверить меня, какие „романтики“ у вас там собрались?»
— Но потом, Андрей, я вспомнил про одного парня.
— А что за парень? Чем он так интересен?
— Да ничем он не интересен… Он у нас меньше месяца про кантовался. Было это примерно год назад. Я уж и забыл…
— Ушел? Ушел этот парень от вас?
— Выгнали.
— За что?
— Формально за то, что не хотел учиться. Фактически — он с приветом оказался… понимаешь?
— Пока нет… объясни, Харольд.
Игорь опять замолчал на несколько секунд. Я терпеливо ждал. Ветер за окном гнул верхушки берез.
— Пару раз мы замечали, как он «заводится» во время обычного тренировочного поединка… Это вообще-то штука азартная.
И ребята, случается, входят в раж. Но этот Греттир совсем осатанел… понимаешь?
— Кажется, да. А нормальное имя у этого Греттира есть?
— В племени мы все называем друг друга норманнскими именами.
— Ясно… но все-таки есть?
— Разумеется, но я, признаться, его сейчас не помню.
«Нормально, — подумал я, — нормально… прямо тайный орден какой-то: имена у людей есть, но их знают только под псевдонимами».
— Но имя и все прочее можно уточнить у Вермунда.
— А Вермунд — это кто?
— Вермунд — его наставник.
— Хорошо. Уже хорошо. А чем еще знаменит Греттир?
— Да чем он может быть знаменит? Ничем… я же говорю: заводился страшно, буквально стервенел. Читать не хотел вовсе.
Единственное, что его интересовало, это истории про «красного орла».
«Стоп! — сказал я себе. — Стоп!»
Какая-то звенящая, напряженная нота зазвучала у меня в голове. Игорь-Харольд еще говорил что-то, но я продолжал слышать только одну фразу: «Единственное, что его интересовало, это истории про „красного орла“!…» Вот так.
Вот так обозначилась фигура «викинга Греттира» — свирепого берсерка, любителя баек про «красного орла». Даже не фигура еще — силуэт, контур… нечеткий и размытый. Без имени даже.
— А как можно связаться с этим… э-э… Вермутом, Игорь? — спросил я.
— Вермундом, — поправил Игорь. — Сейчас я попробую ему позвонить. Ты спать не собираешься?
— Какое, к черту, спать?! Уснешь теперь.
— Тогда я сейчас попробую связаться с ним, а потом перезвоню тебе.
— Жду, — ответил я и пошел в кухню ставить кофе.
В кухне я подмигнул Дзаошеню, включил кофеварку и сел ждать звонка. Признаться, я нервничал. След Греттира мог оказаться холодным. Вот позвонит сейчас Харольд и скажет, что Вермут… тьфу, Вермунд!… тоже ничего про Греттира толком не знает. Зовут, мол, Греттира Васей и живет он где-то в Купчине. Или на Гражданке. «А что еще знаешь?» — «А больше ничего».
Я сидел, курил, ждал звонка… и дождался. Но в трубке услышал голос Зверева:
— Не спишь?
— Сплю, — ответил я раздраженно. Сашка, конечно, не заслуживал такого ответа, но я ждал очень важного звонка.
— Ничего, сейчас проснешься… Готовь двести баксов, Андрюха.
— Зачем?
— Одна путана опознала нашу покойницу.
— Точно?
— Скорее всего — да.
— Что значит: скорее всего? И почему это двести?
— Потому «скорее всего», что проверить точно сможем только днем. Но косвенные факты свидетельствуют, что в цвет. Это во-первых. Во-вторых, опознала не одна путанка, а целых две. Не сговариваясь, независимо друг от друга, показали, что ее звали Вероника, что она приезжая, что на игле, что уже неделю примерно не появлялась. Описание одежды соответствует… Снимала комнату у пенсионерки. Все в цвет, Андрюха.
— Да, пожалуй, все в цвет… молодец.
— Завтра собираюсь нанести визит этой пенсионерке, квартирной хозяйке Вероники, — весело сказал Зверев. — Ты поедешь?
— Не знаю, Саша…
— Ну, гляди. Спокойной ночи.
— Ага, тебе тоже, — механически сказал я и подумал, что спокойной ночи теперь уже не получится.
Впрочем, в жизни расследователя довольно часто самое беспокойное время оказывается самым счастливым… Похоже, в нашем расследовании наметился сдвиг, и очень скоро события наберут обороты, и вот тогда…
Стоп! Не слишком ли ты оптимистичен? Ни одного достоверного факта пока нет. Две путаны опознали жертву? Слабенький фактик. Во-первых, возможно, что девица оказалась просто похожа. Во-вторых, облик покойного довольно сильно может отличаться от облика живого. В-третьих, путанки, может быть, просто захотели подзаработать и впарили Сашке эту историю…
Хотя нет, Зверева на мякине не проведешь.
Очень опытный опер, он сумеет расставить столько ловушек, что выявит ложь на косвенных вопросах. Нет, Сашку не проведешь.
А вот что касается «викинга Греттира», то туг все сомнительно. Вот когда позвонит Игорь и… И телефон зазвонил. Я сразу схватил трубку в руки:
— Але… Харольд?
— Нет, господин Обнорский… это не Харольд. Мое имя Вермунд, но вы можете, если вам удобнее, называть меня Юрием.
— Добрый день, Юрий, — сказал я.
— У меня-то — день, — весело сказал он. — А у вас, в Питере, кажется, ночь.
— А вы, Юрий, где находитесь?
— Я в Штатах, Андрей… Я ведь, извините, не только «викинг», но и бизнесмен. Дела гоняют по всему миру.
— Понял, — сказал я и подумал, что как-то это неловко получается: человек звонит мне из-за океана, платит сумасшедшие деньги за телефон. — Понял, оставьте номер, по которому я могу перезвонить, чтобы вам на переговоры попусту не тратиться.
— Это лишнее, Андрей. Говорите сколько нужно. Вас мне порекомендовал Харольд, а для меня выше рекомендации нет… Итак, что у вас за проблема?
— Проблема называется «Греттир», — сказал я.
— А-а… бешеный братец? Никак убил кого?
— Почему вы так думаете?
— Потому что рано или поздно это почти наверняка произойдет.
— Понятно… можете аргументировать?
— Ну, это долго… Это я вам в Питере расскажу, при личной встрече. А в двух словах так: совершенное быдло, сатанеющее от вида крови и грезящее «красным орлом». Понятно?
Понятно. Куда уж понятней? Просто и выразительно.
— Понятно, — ответил я. — Скажите, Юрий, вы знаете настоящее имя этого бешеного братца и адрес?
— Конечно. Отчества и адреса, правда, не знаю, но имя, фамилию и телефон — знаю. Интересует?
— Очень.
— Дам… но после возвращения.
— То есть? Почему не сейчас?
— В домашнем компьютере у меня эта информация… из Атланты мне до него, Андрей, никак не дотянуться. А вернусь — пожалуйста.
— Когда вы собираетесь вернуться в Питер, Юрий? — спросил я. По закону подлости ответ должен быть типа: через месяц.
— Через неделю, — ответил Юрий. — А у вас что — горит?
— По правде сказать, здорово горит. Неделя — очень большой срок.
— Хреново. Я ведь живу один. Вам даже в квартиру не попасть без меня… Как же вам помочь-то?