– Почему-то у меня опять свело желудок, – сказала Дарби.
– Как они могли тебя выследить? Это невозможно!
– Они же в свое время узнали про Нью-Йорк. Тогда это тоже казалось невозможным.
– Может быть, они следят за мной? Мне говорили, что я взят под наблюдение. Как раз этим парень и занимается. Откуда ему знать, что здесь находишься ты? Этот тип следит за мной.
– Может быть, – медленно сказала она.
– Ты видела его раньше?
– Они не представляются.
– Послушай, у нас осталось тридцать минут до того, как они заявятся сюда с ножами и начнут корнать наш материал. Давай его закончим, а потом понаблюдаем за этим типом отсюда.
Они вернулись к своей работе. В час сорок пять она вновь оказалась у окна, но человека на улице не было. Принтер начал выдавать первый вариант статьи, и она принялась вычитывать гранки.
Редакторы читали с карандашами в руках. Адвокат Литски читал просто ради удовольствия. Материал получился большой, и Фельдман орудовал над ним как хирург. Смит Кин делал пометки на полях. Краутхаммеру нравилось все без исключения.
Они читали медленно, в полной тишине. Грэй вычитывал его еще раз. Дарби стояла у окна. Тип вновь возвратился, теперь уже одетый в блейзер цвета морской волны и джинсы. Погода стояла пасмурная и прохладная. Чтобы согреться, он обхватывал обеими руками чашку и прихлебывал из нее. Отхлебнув, он бросал взгляд на редакцию, затем на улицу и вновь на чашку. Теперь он находился возле другого здания. Ровно в два пятнадцать он начал поглядывать вдоль Пятнадцатой.
На его стороне улицы остановился автомобиль. Открылась задняя дверца, и тут появился он. Машина укатила, и он огляделся по сторонам. Слегка прихрамывая, Обрубок подошел к человеку в черной кепке. Они переговорили, и Обрубок направился к пересечению Пятнадцатой с Л-стрит. Дарби оглядела зал. Все были поглощены материалом. Обрубок исчез из виду, и она не могла показать его Грэю, с улыбкой читавшему свой труд. Нет, они следили не за репортером. Они поджидали ее.
И они, должно быть, в отчаянии. Они стоят на улице и надеются, что каким-то чудесным образом она появится из здания и они смогут с ней разделаться. Им было страшно оттого, что она находится внутри, выкладывая все, что знает, и плодя экземпляры этого дьявольского дела. Завтра утром игра будет окончена. Всеми способами им нужно заставить ее замолчать. У них на сей счет был строжайший приказ.
Находясь в зале, полном мужчин, она вдруг почувствовала себя в опасности. Фельдман закончил последним. Он передал свой экземпляр Грэю.
– Мелкие коррективы. Должны занять не более часа. Давайте обговорим телефонные звонки.
– Всего три, я думаю, – сказал Грэй. – В Белый дом, ФБР и «Уайт энд Блазевич».
– Из адвокатской фирмы ты называешь только Симса Уэйкфилда. Почему? – спросил Краутхаммер.
– Показания Моргана в основном касаются его.
– Но автором записки является Вельмано. Мне кажется, его тоже следует назвать.
– Я согласен, – сказал Смит Кин.
– Я тоже, – отозвался Дебасио.
– Я вписал его имя, – сказал Фельдман. – А Эйнштейна вытащим на свет позднее. Подождем до четырех тридцати или пяти часов, прежде чем звонить в Белый дом и на фирму. Если сделать это раньше, то у них останется время, чтобы сбегать в суд, одурев от услышанного.
– Я согласен, – сказал адвокат Литски. – Остановить выпуск они не смогут, но попытаются. Я бы подождал до пяти, прежде чем звонить им.
– О’кей, – сказал Грэй. – Я переработаю материал к трем тридцати, а затем позвоню относительно комментариев в ФБР. После этого – в Белый дом, а затем уже – на «Уайт энд Блазевич».
Фельдман был уже почти в дверях.
– Встречаемся здесь вновь в три тридцать. Будьте на своих телефонах.
Когда зал вновь опустел, Дарби замкнула дверь и показала на окно.
– Помнишь, я говорила тебе об Обрубке?
– Конечно.
Они осмотрели лежавшую под ними улицу.
– Боюсь, что это он. Он встретился с нашим старым знакомым и через некоторое время исчез. Я уверена, что это был он.
– Полагаю, что на крючке не я.
– Мне тоже так кажется. Я очень хочу выбраться отсюда.
– Мы что-нибудь придумаем. Я предупрежу охрану. Сказать об этом Фельдману?
– Нет. Пока не надо.
– Я знаю кое-кого из полицейских.
– Здорово. И они смогут просто подойти и ни с того ни с сего выбить из него душу?
– Эти полицейские смогут.
– Они не могут просто так трогать этих людей. Что плохого они делают?
– Просто замышляют убийство.
– Мы можем быть уверены в своей безопасности, находясь в этом здании?
Грэй ненадолго задумался.
– Я скажу Фельдману, чтобы у этих дверей поставили двух охранников.
– О’кей.
В три тридцать Фельдман одобрил второй вариант статьи, и Грэй получил зеленый свет, чтобы звонить в ФБР. В конференц-зал доставили четыре телефона и подключили магнитофон. Фельдман, Смит Кин, Краутхаммер взяли в руки отводные трубки.
Грэй попросил соединить его с Филом Норвеллом, своим хорошим знакомым, а иногда даже поставщиком информации, если такое вообще было возможно в ФБР. Норвелл ответил по своему телефону.
– Фил, это Грэй Грантэм из «Пост».
– Я думаю, мне известно, откуда ты, Грэй.
– У меня включен магнитофон.
– Должно быть, серьезно. Что случилось?
– Утром мы публикуем материал, раскрывающий заговор с целью убийства Розенберга и Джейнсена. Мы называем Виктора Маттиса, нефтепромышленника, и двоих из его здешних адвокатов. Мы упоминаем также Вереека, не как участника заговора, конечно. Мы полагаем, что ФБР знало о Маттисе с самого начала, но отказалось от расследования по настоянию Белого дома. Нам хотелось бы дать вам возможность, ребята, прокомментировать это.
Ответа с другого конца не было.
– Фил, ты на месте?
– Да. Думаю, что пока на месте.
– Какие-нибудь комментарии?
– Я уверен, что у нас будут комментарии, но мне придется перезвонить тебе позднее.
– Мы вскоре собираемся печатать, так что тебе надо поторопиться.
– Но, Грэй, это же выстрел в то место, что ниже спины. Вы можете задержать материал на один день?
– Это невозможно.
– О’кей, – сказал Норвелл после паузы. – Дайте мне встретиться с Войлзом, и я вам перезвоню.
– Благодарю.
– Нет, это я благодарю, Грэй. Это великолепно. Войлз будет в восторге.
– Мы ждем. – Грэй нажал клавишу и отключился от линии. Кин выключил магнитофон.
Прошло восемь минут, и на линии появился сам Войлз. Он настаивал на разговоре с Джексоном Фельдманом. Магнитофон был вновь включен.
– Мистер Войлз, – теплым голосом произнес Фельдман. Они встречались много раз, поэтому слово «мистер» было необязательным.
– Называй меня Дентон, черт возьми. Послушай, Джексон, что там раскопал твой парень? Это бред! Вы бросаетесь в пучину. Мы занимались Маттисом и все еще продолжаем следствие. И пока еще слишком рано, чтобы на него наступать. Так что же раскопал твой парень?
– Тебе что-нибудь говорит имя Дарби Шоу?
Фельдман посмотрел на нее с улыбкой, задавая этот вопрос. Она стояла у стены.
Войлз помедлил с ответом.
– Да, – сказал он просто.
– Мой парень раздобыл дело о пеликанах, да и саму Дарби Шоу, которая сейчас сидит передо мной.
– Я опасался, что ее нет в живых.
– Нет, она очень даже живая. Они с Грантэмом нашли другой источник, подтверждающий факты, изложенные в деле. Это крупная сенсация, Дентон.
Войлз глубоко вздохнул и капитулировал.
– Маттис проходит у нас как подозреваемый, – сказал он.
– Магнитофон включен, Дентон, будь осторожен.
– Ладно, нам надо поговорить. Я имею в виду личную встречу. У меня есть кое-что для тебя.
– Добро пожаловать к нам сюда.
– Я согласен, буду через двадцать минут.
Редакторов ужасно забавляла мысль о том, что великий Ф. Дентон прыгает в свой лимузин и мчится к ним в «Пост». Они годами наблюдали за ним и знали, что он был великий мастер обращать свои поражения в победы. Он ненавидел прессу, и эта его готовность разговаривать на их половине поля и под их прицелами означала только одно: он укажет пальцем на кого-то другого. И наиболее вероятной мишенью был Белый дом.
Дарби не имела желания встречаться с этим человеком. Ее мысли были заняты тем, как ей скрыться. Она могла бы указать на человека в черной кепке, но вот уже тридцать минут, как его на обычном месте не было. Да и что ФБР могло предпринять? Им бы пришлось сначала схватить его, а что дальше? Обвинить его в том, что слонялся и замышлял засаду? Применить к нему пытки и заставить все рассказать? Они скорее всего не поверят ей. У нее не было желания иметь дело с ФБР. Она не хотела их защиты. Она собиралась отправиться в путешествие, и никто не будет знать куда. Может быть, только Грэй. А может, и нет.
Он набрал номер телефона в Белом доме, и они взялись за отводные трубки. Кин включил магнитофон.
– Флетчера Коула, пожалуйста. Это Грэй Грантэм из «Вашингтон пост». Очень срочно.
Он ждал.
– Почему Коула? – спросил Кин.
– На все дает разрешение только Коул, – сказал Грэй, прикрыв рукой микрофон.
– Кто это сказал?
– Источник.
Секретарша ответила, что Коул на подходе. Ждите. Грэй улыбался. Адреналин накапливался.
Наконец прозвучало:
– Флетчер Коул.
– Да, мистер Коул. Это Грэй Грантэм из «Пост». Я записываю разговор. Вы слышите?
– Да.
– Верно ли, что вы издали директиву для всех сотрудников Белого дома, кроме президента, о том, что все контакты с прессой должны прежде всего одобряться вами?
– Совершенно неверно. Эти вопросы решает пресс-секретарь.
– Понятно. В утреннем выпуске мы печатаем материал, который подтверждает факты, изложенные в деле о пеликанах. Вы знакомы с делом о пеликанах?
– Знаком, – медленно прозвучало в трубке.
– Мы подтвердили, что господин Маттис внес свыше четырех миллионов долларов на проведение предвыборной кампании президента три года назад.