— Прости? — удивился Лид.
В груди что-то будто тренькнуло. И за себя стало обидно — его вроде как отодвигали в сторону. И интересно было: что же дальше? И роль Лидии уже перестала казаться чем-то необычным и любопытным…
А еще, пожалуй, вспомнились слова капитана Тидо. О том, что от мужчины Антония убежит.
— Ну, с тобой мы уже станцевались. А стажера Муху, — девушка очаровательно улыбнулась, — я и видала-то всего пару раз. Опять все объяснять, обтанцовывать. Да еще ждать, когда он там освободится от службы да придет. А ты уже здесь. Ну, понимаешь? Ты будешь вместо него. Оденем тебя в его костюм, и будешь как… будешь как он.
И погладила Флая по плечам. Теплые крепкие ладошки сквозь тонкую ткань платья — стажер и забыл уже, что все еще одет в бальное платье!
Его разрывало на части. Его резало на кусочки. Его жестоко разрубало на замороженные куски тяжелым и тупым лезвием. Как бы ни прекрасен был случайный союз Лидии и Антонии, в танце и в жизни рядом с нею хотелось быть Флаймингу. И в его голове уже созрел план — только бы ничто не помешало.
— Хорошо, Тони, — прочирикала Лидия. — Давай где-нибудь перекусим, отдохнем — мои бедные ножки совсем устали! — и порепетируем в студии.
— Давай, — обрадовалась Антония. — Бежим переодеваться!
И менталистом быть не надо, чтобы почувствовать ее облегчение. Тони боялась, что Лидия откажет ей. И еще было что-то такое, потаенное, будто надежда. Флай почуял ее — но не посмел проверять, что это было. В конце концов, неприлично копаться в чужих мыслях и чувствах без разрешения, а он пока и спрашивать его не дозрел.
В маленьком кафе перед самым обедом он торопливо набросал в блокноте еще несколько абзацев. Про случайную встречу Антонии с человеком, похожим на Эдвелла. Про серую, старую машину — уж не было ли таких в угоне? Не забыл и про утреннюю встречу с администратором, оказавшемся в неожиданном месте в ранний час. Утром он лишь вскользь упомянул об Эдвелле, сосредоточившись на «соображениях» в адрес Ары Деннитсон, а теперь дал себе волю. А потом еще написал про подозрения насчет учителя Бато. И задумался: а не упущено ли чего? И не подозревает ли он кого-то еще?
Но вроде бы нет, не подозревал. Спросил у официанта, есть ли у них курьерская служба, выслушал ответ, что курьеры есть, но при заказе от пятнадцати кросетт, купил коробку маленьких воздушных пирожных и шесть пончиков и послал заказ в управление. Вместе с запиской!
Теперь можно было и перекусить.
ГЛАВА 24, в которой кое-что проясняется
— Шеф? — Рести вошла в кабинет Миллса с видом неуверенным и даже боязливым.
Это было на нее непохоже. Но шеф знал, в чем дело: он только что вызвал ее, а когда Рести замешкалась, перезвонил и назвал агентом Сольвинс. Нет, конечно, он имел на это право, а Рести всегда сердилась, когда ее называли иначе, чем по сокращенному имени, но нарычал знатно.
— Зайди, — коротко бросил Миллс, не извиняясь за это рычание. — Что там по Лидии Пай?
— Так это вам лучше у Оды спросить, — еще сильнее заробела Рести.
И стала зачем-то поправлять кокетливую белую косынку-галстучек, так удачно контрастировавшую с элегантной синей блузкой.
— Сядь, — еще короче сказал Миллс. — Не маячь. Рести. Мне надо посоветоваться с тобой.
И, отодвинув картонку с чем-то, судя по запаху, вкусным и сладким, выложил перед агентом Сольвинс три листка бумаги, исписанные аккуратным почерком Флая Лида. Выпуклые небольшие буковки словно танцевали, выстроившись в слова и строки.
Пока Рести читала, Миллс потянулся к бару, но отдернул руку. Женщина этого не видела, но почувствовала движение и с удивлением покосилась на шефа. Тот лишь пожал плечами в ответ.
— Ну, по-моему, синдром новичка, — отложив бумаги, сказала Рести. — Я, помнится, тоже каждого прохожего подозревала.
— Ты же обратила внимание, что все они — возрастные?
— Да не такие уж возрастные, — пылко возразила Рести. — Сорок шесть, сорок семь, пятьдесят. Ты забываешь, что мы с тобой примерно тех же лет?
Миллс кисло улыбнулся.
— Такое забудешь, — сказал он.
— Старость покуда не дышит нам в затылок своим ледяным и зловонным дыханием, — Рести процитировала великого писателя, пусть и с небольшой ошибкой. — Мы еще молоды, Андор. И еще можем быть счастливы.
Не заметить этот долгий ждущий взгляд и не распознать в нем любовь мог бы только слепой. Но увы, ум шефа Миллса был занят совсем другими вещами. Он не заметил и не распознал! Да и потом, разве интересовала его Рести, которая находилась в этом отделе, сколько он себя помнил?! Его не волновали ее внешность, возраст, взгляды, слова — помимо тех, что относились к делу. Да, в какой-то мере Миллс был глух и слеп.
— Значит, все подозрения Лида, по-твоему, безосновательны? — спросил он, возвращаясь к бумагам с заметками Флая. — Смотри, что он пишет: «Ара Деннитсон плакала и называла себя ведьмой». А затем еще вот, — Миллс взял другой лист, — «Антонией Бреннер были замечены потертости от другой пары обуви на лодыжках Деннитсон». Подозрительно?
Рести пожала плечами.
— Вызовем ее, — сказала она. — Хотя, конечно, регулировщик видел мужчину, а не женщину. С другой стороны — он мог ошибиться, а ведь к женщине в машину девушка села бы охотнее. Ара не визуалист — иначе она бы непременно улучшила бы свою внешность. Но зато могла нанять мужчину-водителя… И еще — жертва не была изнасилована. Почему? Не потому ли, что настоящая преступница тоже женщина?
— Сумбурно, но зерно истины есть, — проговорил шеф. — Но зачем ей?
— Думаю, Флай не зря указал в своем отчете, что она боится стареть. А женщина в поисках рецепта молодости может совершить что угодно.
— Ты бы могла? — спросил Миллс.
— Нет, — резко ответила Рести. — Ни глупостей, ни преступлений от меня в связи с этим не дождешься.
— Лучше и не буду ждать. Далее стажер подозревает танцмейстера из другой студии, Бато Кея. «Жаждет связей с партнершами и ученицами, нетерпелив, чересчур страстен. Может, он мстит девушкам за то, что они видят в нем только учителя или партнера по танцам. К слову, девушки не были из его студии, но могли видеть его на разных других площадках. То, что он выбирает не из своих учениц, тоже вписывается в мою версию!»
— Парень заигрался в детектива. Не напомнить ли ему, зачем нам вообще нужен менталист? — усмехнулась Рести.
— И вот это, — Миллс прочитал отрывок с третьего листа, — «администратор Эдвелл сделает для Ары что угодно, к тому же в паре она лидирует. Он был замечен в другом районе очень ранним утром и не мог дать внятного объяснения, что он там так рано делает. По словам Антонии Бреннер, похожий человек накануне вечером предлагал отвезти ее до дома на своей машине».
— Приглашу и Эдвелла.
— А Кея?
— Можно и Кея, но, по-моему, у него не то. Он скорее слишком кипит чувствами, когда танцует, и переносит страсть танца на партнерш.
— Постоянное желание. Соблазн, — подчеркнул Миллс.
Рести кивнула.
— Да, это аргумент. Лид молодец, хоть и новичок. Если разобраться, то его подозрения небеспочвенны.
— Вызовите всех якобы для консультации, — посоветовал шеф. — Не стоит раньше времени раскрывать все карты. Если подозрения подтвердятся, обыщем квартиры подозреваемых.
— Полиция что-то вообще делает по розыску? Эта Тидо, она вечно просиживает у тебя свои замечательные форменные штаны, — не удержалась Рести.
Миллс пожал плечами.
— Она поехала по звонку от гражданина, который увидел на улице похожую на Тользи девушку. Приедет — спросишь сама, что она просиживает, — сказал он спокойно.
Рести осеклась и вышла, не затворив за собой дверь. Из коридора донеслись голоса Малыша и Ринфи. Они о чем-то довольно громко спорили, и шеф Миллс выглянул из кабинета.
— В чем дело? — спросил он.
— Да ни в чем, — сердито сказал Талангер. — Просто Медоед у нас ревнивый дурак.
Кокус надулся и поспешил скрыться в своем кабинете. Малыш слегка пнул за ним дверной косяк, ушиб ногу.
— Что происходит в отделе, — вздохнул Миллс.
— Личные отношения, — буркнул Малыш. — Такие личные, что уже общественные.
В это время в конце коридора показалась капитан Эстер Тидо, которая шла стремительно, почти бежала. За нею едва поспевал молоденький патрульный со свертком в руках. Из еще одного кабинета выглянули две головы — светловолосая, в кудряшках — Оды Гартон, темненькая с аккуратной гулькой на затылке — Лидии Пай.
— Ооо, Лидия, — радостно прогудел Талангер и устремился туда.
Девушки переглянулись и скрылись за дверью.
— У нас важный разговор, — глухо донеслось из-за нее.
— Да, точно что-то происходит, — вздохнул Талангер.
— Совещание, быстро, — рявкнула Тидо. — Бросайте все ваши шуры-муры, все в конференц-зал. Даю тридцать секунд, кто не придет, будет писать объяснительную.
И не притормаживая, первой влетела в означенный зал.
Миллс ринулся за нею. Едва не сшиб с дороги вернувшуюся с полпути Рести, замешкался на секунду. На лице женщины читалась растерянность.
— Мне… Посылать за подозреваемыми или в конференц?..
Шеф тоже немного растерялся.
— Эстер, — окликнул он, — что произошло?
— Нашли Клер Тользи, — тут же отозвалась из зала Тидо. — Ну? Будете там стоять-обжиматься или уже соберетесь?
— Звони в отдел оперативников, объясни ситуацию, пусть привезут подозреваемых. Звони — и бегом сюда, — решил Миллс.
В груди закипало волнение.
Казалось, они вот-вот схватят убийцу за его гадкий скользкий хвост.
Капитан Тидо тоже выглядела взволнованной. Даже не дав коллегам сесть, она повтороила:
— Нашли Клер Тользи.
— Все то же самое? — спросил агент Ринфи. — Удушение, стертые ноги?
— За исключением пары деталей, — резко, хрипло сказала Тидо.
И, задохнувшись, сделала паузу на то, чтобы глотнуть воды — прямо из графина.
— Тользи жива, — сказала она.
Патрульный, стоявший за ее спиной, словно очнулся и положил на стол сверток из коричневой бумаги.