— Ой, — пролепетала Тони и отпрянула.
Лидия тоже отчего-то смутилась.
— Прости, — сказала она. — Задержалась на службе.
И сделала приглашающий жест, словно уже собралась танцевать, прямо тут, в коридоре, тараня собой толпу.
— Я волновалась, — растерянно сказала Тони, забыв, что хотела как следует отругать подругу, высказав ей все, что думает.
Вот, оказалось, что и не думает особо, только пытается восстановить дыхание. Но это оказалось делом невозможным — их то толкали, то пытались разъединить, и пришлось взяться за руки покрепче, да пойти к гримеркам, приготовленным для выступающих танцоров.
— Ничего, скоро уже все кончится, — по пути чуть рассеянно сказала Лидия, — мы его поймаем, а потом… Потом у меня к тебе будет серьезный разговор.
— Все-таки перейдешь в студию Кея? — обрадовалась Тони.
— Ммм… Не такой серьезный, — Лидия усмехнулась очень странной улыбкой, как будто слегка недоверчивой, и снова Антонии почудилось в этой девушке что-то, девушкам несвойственное.
Быть может, Лидия просто была из тех, кто предпочитает женщин вместо мужчин? И тогда Антонии придется опасаться и ее?! Вот, значит, на что Руис намекал… Или нет?
— Ладно, нам пора, — неловко сказала Тони. — Ты ведь готова?
Лидия пожала плечами. Конечно, она не была готова, подумала Тони, она не разогрела мышцы и связки, не размялась — а про репетицию и говорить нечего. В танцевальном зале на таком выступлении, конечно же, можно выступать вполсилы и даже в четверть силы, да только даже в самом щадящем режиме без разминки — плохо.
Но они вышли — в тех же костюмах, в которых соревновались вчера. И даже туфли, бывшие несчастливыми, уже не страшили Антонию, даже напротив. Она твердо решила перевести их в разряд счастливых. Конечно, недавно они подвели хозяйку, когда одна туфелька вдруг слетела с ноги, но ведь и это не смогло вывести девушку из равновесия. Пустяки! Главное, они с Лидией танцуют вместе, и ее руки ведут не просто в танец, а в какую-то другую жизнь.
В ней, в той другой жизни, нет ни маньяков, ни убийц, ни насильников. Там только музыка, тепло руки на талии, отточенные и легкие движения. Кажется, что все получается само собой, хотя перед танцем было множество тяжелых тренировок и репетиций. И в голове тикает — раз, два, три. Это — грахитана, волшебная, прекрасная, от которой чуточку кружится голова, немного повернутая в сторону, склоненная к плечу. Это грахитана, от которой в теле ощущение полета.
Живой оркестр городского общества инвалидов играл превосходно.
Общий танец с другими выступающими создавал ощущение то ли бала, то ли нового круга соревнования. Рядом кружились их наставники — опять вместе. Бато и Ара, сегодня такие хмурые и танцующие как две механические куклы. Оно и понятно: после вчерашнего они оба были расстроены, а у Ары еще и администратор под подозрением. Скрылся, находится в бегах, преступник или сообщник преступника, как знать? Тони подумала, что в таком состоянии не вышла бы танцевать. Но как знать, быть может, их учителя находят в танце утешение?
А вон там танцуют две пары из академии танца! Одна из этих пар, кстати сказать, была главными соперниками Лидии Пай и Антонии Бреннер на победу в четверть финале. Вон как роковая брюнетка Полин Антейс поглядывает на их пару, едва дым из носа не идет.
«Пульс твоей жизни», чудесная композиция «Лета любви», завершилась. Оркестр переключился на грахитану, и Тони цокнула языком от досады. «Обнимай меня» группы «Вспышка» ее особенно сильно раздражала. С этими ее бесконечными повторами, с глупыми словами! Хотя, конечно, никто тут не пел эту песню, звучала лишь мелодия, однако композиция-то была страшно популярна! И слова сами собой давно запомнились против желания. В общем, Тони едва не сбилась, и вероятнее всего, даже перестала бы танцевать вовсе, если б не Лидия. В самом начале пара Полин Антейс и Стин Фоджин натолкнулись на них. Будто бы невзначай, и хорошо, что это было не соревнование, но все-таки Тони ужасно рассердилась. И так музыка дурная, а тут еще толкаются всякие!
Она гневно посмотрела на Дина — потому что столкновение явно исходило от него, и перехватила крайне внимательный взгляд, устремленный на Лидию Пай. Словно парень что-то такое заметил в партнерше Тони… Но Лидия увлекла девушку подальше от соперников, и танец продолжился.
Когда выступление закончилось, Тони поняла, что ужасно вымотана. Проклятая «Вспышка» словно все силы забрала, честное слово! Девушка отправилась в туалетную комнату, и там услышала, как кто-то всхлипывает. Да так самозабвенно, словно во всем белом свете никого нет, чтобы подслушать звуки плача в соседней кабинке.
Тони нарочно задержалась возле умывальника, и ее любопытство было вознаграждено. Бледная, со смазавшейся косметикой, возле раковины появилась сама Ара Деннитсон.
— Будь проклята эта музыка, — в сердцах сказала она.
— А что такое? — осторожно спросила Тони. — Просто мне тоже не очень понравился выбор мелодии, но… В общем-то танцевать можно!
Ара выхватила из коробки на стене бумажную салфетку и зарыдала в нее так, словно искренне желала слезами размочить бумагу в кашу.
— Госпожа Деннитсон, — в растерянности сказала Тони.
Может, это возрастное? Но, по мнению девушки, Ара была не в том возрасте, когда происходят вот такие ужасные перепады настроения. От подросткового далеко, а вот сколько до климакса? Танцовщица выглядела слишком подтянутой и молодой, чтобы при взгляде на нее возникали мысли о таких вещах.
— Простите, простите, — почти шепотом ответила Ара. — Вы ведь новая партнерша Лида?
— Д-да, — еще сильнее растерялась Антония.
— Тогда вам повезло. Он чудесный мальчик, хотя, видно, переметнется от меня к Бато, а тот не сможет дать ему всего, что могу дать я!
Тони почувствовала, что ее кольнула внезапная ревность. Что это такое необыкновенное Деннитсон хочет дать «чудесному мальчику», чего он не в состоянии получить от Бато и от нее самой, Антонии Бреннер? Ведь она и сама уже метит в наставники, невзирая на молодость!
— Вы из-за этого плачете? — спросила Тони напряженно.
Но Ара вдруг обняла ее и склонилась к плечу — что при их разнице в росте было для женщины не слишком удобно. Тем не менее, знаменитая танцовщица заплакала Антонии в платье — ох, как бы не осталось там потом следов туши и помады! Хорошо хоть, это красное с тонкой черной тесьмой, а не нежно-голубое, на нем бы все точно отпечаталось навечно.
«Ну о чем я думаю? — упрекнула себя Тони, сама вчера плакавшая в объятиях Лидии. — Человеку плохо, а я о платье!»
И тут же была вознаграждена за сочувствие целым потоком слов.
— П-полтора месяца назад он сделал мне предложение, позвал замуж. Я сказала, что не горю желанием быть его женой! Тогда он поставил «Обнимай меня», поздно вечером, когда мы уже почти закрылись, и пригласил на танец. Это было очень… очень интимно. Мы танцевали, потом целовались, а потом…
Сдавленное рыдание. В туалет вошла одна из танцовщиц, смерила плачущую женщину гадливым взглядом, будто бы тут происходило что-то крайне неприличное, и Тони ответила хмурой гримасой. Щелкнула задвижка одной из кабинок. Ара перешла на шепот — не замолчала совсем. У нее просто не нашлось никаких сил на то, чтобы держать в себе свое горе.
— Потом я уже почти решила, что согласна, когда он оттолкнул меня. С отвращением. Словно я была в чем-то виновата. «Это все зря, — сказал он. — Мы слишком стары! Это уже навсегда!» Я сказала, что да, не молодею, что с каждым годом становлюсь старше, да и он уже не тот огурец, что двадцать лет назад. Так и сказала — огурец, — проговорила Ара чуть громче.
И с горечью рассмеялась.
— Тогда он сказал, что есть средство — стать моложе, быть ярче и энергичней. И я сказала — вот бы это использовать в танце, а потом… потом добавила, что это все сказки, и что каждый возраст надо принимать, и себя в нем надо любить. А он, он тогда сказал, что не может принять то, каков он есть, и что меня тоже не может принять в этом виде. Нет, «в этой оболочке». И я ответила, что я всю силу и молодость вкладываю в танец, и сколько бы ни было еще — все вложу туда же. Тогда он засмеялся и ушел. И вот… начали пропадать туфли.
— Он, это…
— Корни, конечно! Корни Эдвелл, — жарко прошептала Ара. — А я-то, дура, до вчерашнего дня была как в тумане и не понимала, как это связано.
— Подождите-ка, — сказала Тони. — Вчера… Вчера был допрос?
— Допрос? — голос Ары зазвенел, словно надтреснутый хрустальный бокал. — Я думала, что меня пригласили как свидетеля, а не подозреваемую!
Из кабинки вышла давешняя недовольная танцовщица, с тихим фырканьем подвинула их от умывальника и сказала:
— Нашли где обсуждать свои делишки!
Какое счастье, она не слишком вслушивалась в разговор. Тони взяла Ару за руки и сказала:
— И правда, госпожа Деннитсон! Вы не хотите пройти в комнату для отдыха? Здесь есть.
И подумала, что должна, просто обязана позвать туда Лидию или Флайминга. Кто-то из них двоих должен был это услышать. Но только как? Попросить кого-то. Хоть бы Бато встретился по пути или кто-то знакомый… К примеру, в холле раздают листовки ученики и помощники — заманивают новичков в студии и школы танцев. Может, кто-нибудь видел Флая?
— Я почти все сказала вчера той женщине-офицеру на… На допросе, — идя за Тони, как на привязи, говорила Ара взахлеб. — Кроме вот этого разговора. Не знаю, как я могла о нем забыть, вспомнила только сейчас.
— Туфли, — сказала Тони. — Какие на вас сейчас туфли? И какие были до того?
Не то чтобы она очень хотела играть в детектива, просто ее внезапно посетила эта мысль. Девушка даже посмотрела на ноги танцовщицы. Ремешки обуви совпадали с пятнышками мозолей — на них указывала только краснота вокруг.
— Вы знаете, ведь Корни нашел недавно одну из пропавших пар, — снова понизила голос Ара. — Об этом я говорила офицеру!
Они наконец нашли комнату отдыха, и там почти никого не было — только целовалась в уголке нарядная парочка в черно-золотых танцевальных костюмах. Тони не разглядела, кто именно — достаточно уже того, что ее и Лидии главные соперники носили зеленое и желтое с кучей блесток, словно им не хватало в этой жизни именно этого искусственного сверкания.