Ара польщенно кивнула.
Но их объяснение прервала Ода Гартон, которая заглянула в кухню с несколько смущенным видом.
— Мы ведь правда не слишком стесним вас, госпожа Деннитсон, если выпьем по чашке чая?
— Даже не знаю, я сегодня без помощницы, поэтому плохо представляю, есть ли что-то к чаю, — растерялась Ара. — Я плохая хозяйка.
Бато уже отыскал в кладовке передник, видимо, принадлежавший как раз помощнице, и принялся сновать по кухне, словно желая доказать, что он-то как раз хозяйственный.
Чай заварили. Нашлось к нему и печенье в жестяной банке, и конфеты в красивой коробке. Ода поджарила хлеб, из которого сделали вкусные сэндвичи с вареной курицей, сыром и зеленью. Тони сжимала горячую чашку обеими руками и завидовала тем, кто способен есть. Ей казалось, что ее вытошнит, едва она съест хоть кусочек.
Ода смотрела-смотрела на ее страдания, а потом спросила:
— Мне показалось, или ты в него сильно влюблена?
— Показалось, — дрожащим голосом ответила Тони. — Я на него обижена.
— Одно другому не мешает, — хмыкнула Ода. — Слушай! Я и сама очень привязалась к нашему стажеру, что и говорить. Он красивый и от других парней выгодно отличается тем, что мозги у него не в мошонке…
Тони возмущенно отвернулась.
— Да хоть бы и там, — сдавленно сказала она. — Но мне больше по душе была Лидия, чем Лид!
— Вон оно что, — сказала Ода в ответ. — А ты не думала, что, получив Флая, будешь счастлива вдвойне? У тебя будут и Флай, и Лидия — в одном теле. Разве не здорово? Я тебе даже завидую! Хочешь — подружка, хочешь — любовник, хочешь — партнер в танцах. Удобно.
— Можешь забрать его себе, — ответила Тони резко, хотя вовсе не думала, что людьми можно так походя разбрасываться, тем более стажерами мухами.
— Тони, — Ода аккуратненько увела девушку в одну из комнат и почти насильно усадила на стул. — Флай правда милый, но у вас же ничего еще не было, отчего ты так переживаешь? Ведь аж есть не можешь, стиснулась вся, сжалась. Ведь… не было же?
— Мы танцевали, а это куда важнее, чем постель, — ответила Тони. — Но я не жду, чтобы кто-то это понял. Мы танцевали… с Лидией. Не с Флаем. И я не смогу этого забыть. Как и того, что мне больше не позволят менять партнера… да и не на кого! Но разве ты можешь это понять?
Ода прыснула и сказала, как показалось Антонии, ужасно ядовито:
— Да где уж мне. Как будто я не работаю бок о бок с… партнером. Ну не по танцам, по службе — а так все то же самое.
— Танец — это для меня самое интимное, — возразила Тони.
— А что ты знаешь о нашей работе? Думаешь, в ней ничего интимного и сближающего нет, одни сухие факты? — обиделась Ода.
И вдруг выпалила:
— Вот клянусь тебе, если Флая вытащит именно Медоед — сама ему сделаю предложение.
— Флаю? — ахнула Тони.
Нет, она, конечно, сама только что разрешила Оде «забирать его», но не рассчитывала, что та настолько ответственно к этому подойдет!
— Кокусу, — фыркнула Ода. — Чего уж мелочиться?
— Ты же шутишь? Вы же расстались, — изумилась девушка.
— Мы расстались, потому что он дурак, а я устала ждать предложения, — отрезала агент Гартон. — Значит, тоже дура. Могла бы и сама сделать первый шаг. Вечно мы, женщины, так — сидим и ждем, пока предложат, да?
— Нет, — сердито возразила Тони. — Не вечно. Я вообще не жду. Я просто хочу, чтобы у меня было с кем танцевать, о большем я пока даже не думаю!
Но Оду было не обмануть.
— Ох, врешь, — сказала она, прищурившись. — Между вами связь куда более крепкая, чем тебе кажется.
— Ну и пусть, — буркнула Тони.
Но, помолчав, тихо вздохнула:
— Главное, пусть будет живой.
ГЛАВА 36, в которой Медоед, Орлео и Рести слышат музыку
Рация в машине Руиса ожила, когда агент Рести скучала за рулем. Изрядно стемнело, плохо освещенная улица, где были только склады, казалась жутковатой. Руис и Медоед ушли осматривать ряд под литерой К, от пятидесятого до восьмидесятого — длинный, кажущийся бесконечным, уходящий в темноту. Вниз, а потом вдоль реки. Фонарей тут и правда было маловато, а зачем здесь много света? Сюда после наступления темноты и грузовики-то небось не подъезжали, разве что задержатся в пути да приедут поздновато. Да и то — у грузовиков есть фары, у сторожей — карманные фонари.
Сидеть и ждать было скучно и немного страшно. Рести уже начала жалеть, что не пошла с мужчинами. Хотя должен же кто-то оставаться на месте! «Но в следующий раз, — подумала агент, — в следующий раз вот пусть Винфи сидит! А я пойду пройдусь!»
Она вышла из душного салона автомобиля и закурила. Давно было пора избавиться от этой привычки. Рести вот только недавно вычитала в журнале, что и выглядят курящие старше, и кожа вроде как темнеет и делается суше. А все равно по привычке чуть что — брала сигарету. Особенно если нервничала. Вот как сейчас — очень уж тихо было на улице. Только где-то далеко и приглушенно прозвучала музыка, будто кто-то баловался со звуком — добавил громкости, а потом испугался и убавил. Рести слегка вздрогнула и прислушалась. Музыка не повторялась, но агент Сольвинс не теряла надежды. Откуда тут быть музыке? Тем более какой-то современной, со всеми этими трескучестями и мощными басами…
Далеко ли, интересно, ушли парни? Рести вгляделась в темноту, а потом не выдержала. Взяла из машины фонарик, заперла дверцу, расстегнула кобуру на боку — чтобы в случае чего… Проверила все — и направилась в сторону нечетного ряда складов. Именно туда и двинулись Винфи с Орлео. Там, стало быть, и искать их надо. Рести услышала их голоса почти сразу, как миновала первые десять номеров.
— Медоед, — окликнула она. — Ты там?
— Я там, а вот ты почему не там? — тихо и отчетливо прозвучало от склада номер шестьдесят три.
Там как раз горел фонарь. В круг света вступили оба — и полицейский, и агент. Рести подошла к ним.
— Я слышала музыку, — сказала она.
— Тебе показалось, — ответил Медоед неуверенно.
А Руис Орлео спросил:
— Где слышали, агент Сольвинс?
— Оооой, сейчас она тебя за «Сольвинс» пристукнет, — полушутливо сказал Медоед.
— Я тебя скорее пристукну за шутовство. Человека ведь ищем, а ты хохмишь, — буркнула Рести и повернулась к Орлео. — Я слышала музыку откуда-то оттуда, может быть, от реки.
Они прошли до конца ряда, до восемьдесят первого склада — но нигде не услышали и не увидели ничего подозрительного. Проверили каждое складское помещение — некоторые только снаружи, так как там были засовы и замки. К таким лишь прислушивались, прикладывая ухо к холодным бетонным стенам и железным дверям. Отпертые склады пустовали — и нигде ни звука.
— Теперь пошли по четной стороне, — предложил Кокус. — Чего уж там… Проверять так проверять. Хоть бы Муха наш пожужжал, что ли.
Рести снова фыркнула, но Руис вдруг взял ее за руку.
— Не надо, — сказал он. — Он же тоже переживает за Лида.
— Ничо я не переживаю, — протянул Медоед, шагая чуть впереди. — Чего мне за него переживать? Подумаешь — стажер. Невелика шишка.
— Его вчера произвели в агента, — поправила Рести сухо. — Я приказ видела. Удостоверение вот еще не успели…
— А, ну другое дело, — хмыкнул Медоед. — Тогда конечно, тогда переживаю. Целого агента, хоть и в юбочке, какому-то там маньяку отдавать — это не дело. Тем более, пускай сперва удостоверение получит, а потом уже…
Он прервал сам себя, остановился на месте и повертелся туда-сюда.
— Слышали? — спросил шепотом.
На этот раз Рести чуть не сказала, что ему послышалось, но нет: слабая музыка, и в самом деле чуть громче комариного писка, звучала справа.
Они боялись дышать. Они пытались определить — откуда.
Слишком тихо. Так тихо, что было слышно, как вдалеке плещет рыба в реке и как поскрипывает где-то несмазанными петлями незакрытая дверь.
— Орлео! Вызывает Тидо! — взорвалась шипением, треском и искаженным голосом рация на поясе полицейского. — Ответь! Прием! Ярриховы погремушки, Орлео, ты там? Руис!
— Да, капитан, — сказал Руис.
В свете фонаря его лицо казалось жутковатым: ямы вместо глаз и лица, провалы на месте щек, острый нос. Но Рести встала поближе к полицейскому, чтобы не пропустить ни словечка.
— Где вы? — спросила Тидо.
— Три Угла, склады, литера К, — сказал Орлео. — Вы не вовремя, мы, кажется, что-то слышали.
— Хорошо, вы рядом. Проверьте ряд под литерой Л, — распорядилась капитан Тидо. — Есть информация, что Муха наш где-то там. Склады номер семьдесят, семьдесят один, семьдесят два.
— Ого… Ага, — растерянно пробормотал Орлео.
— Едем к вам. Без нас ничего не делайте! Конец связи.
Рести вдруг почувствовала, что ей нехорошо. Сердце так и подскакивало туда-сюда, казалось, что оно мечется внутри, от живота к горлу и обратно. Но, конечно, таких фокусов ни одно сердце бы не проделало. Просто она сейчас точно знала, что Флай уже почти погиб. Она видела, как заканчиваются его силы. Она видела его огоньком, и ей казалось, что вот-вот угаснет свеча, фитилек с секунды на секунду утонет в расплавленном воске, и останется лишь крохотная красноватая точка да слабый дымок.
И она побежала, протиснулась между плотно стоящими складскими помещениями, чтобы попасть на другую линию — перед глазами мигало ослабевающее пламя свечи, тянуло к себе, просило помочь.
— Рести, стой, лучше в обход, — крикнул сзади Медоед. — Забор же там, ну!
Забор и правда был. Хоть и не вполне ясно, для чего разгораживать линии, все равно ведь стены и двери складов повсюду.
Рести давно уже не была в форме, чтобы подтягиваться на руках, лезть через заборы и уж тем более спрыгивать в темноту. Пока Медоед пыхтел, подсаживая ее, Руис уже перебрался и протянул руки. Женщина уже беспомощно свисала, болтая ногами в воздухе — до земли оказалось не такое уж маленькое расстояние.
— Прыгай, только осторожно!
Ну уж это как получится, подумала Рести и разжала пальцы. Полицейский поймал ее, не удержался и повалился набок, опрокидывая Рести на себя, чтобы не ушиблась.