Именно это сыщик и пытался сделать, несколько склянок подряд опрашивая работников. Мастрис Кана собрала мужиков в гостиной. Иван попросил разрешения занять кабинет хозяйки. Вызывал свидетелей по одному — как и положено, потому что хором люди врут, как правило, гораздо чаще, чем поодиночке. И не со зла врут, просто общее мнение — это обычно наибольшая чушь, которую можно придумать. Причем, если свидетели позволить умудрятся сформировать это «общее мнение», они будут стоять на нем до конца. Человеческая память (да и не человеческая — тоже) — штука весьма избирательная. В ней задерживается лишь то, что важно для самого разумного, а остальное пролетает мимо, будто, будто и не было, поэтому каждый надеется на соседа. Конечно, кое-что можно заставить вспомнить, весь фокус в том, как спрашивать.
Иван дотошно выяснял у каждого из работников и домочадцев, что они делали накануне вечером и утром, кого, когда и где видели. И что делал мастер Твордорог… Долгое, нудное, но полезное занятие, особенно если под руками есть схема помещения.
Впрочем, вскоре выяснилось, что вчерашним вечером яда в карандашнице быть не могло. Мастер ушел последним, причем, если судить по времени, когда он появился в доме, то просидел в конторке после ухода работников еще добрых две склянки.
— Мы на давеча пересчитывали материал, — вспомнил старший подмастерье Ранс Бергдат. — Что-то у Борда не сходилось. Вот он и решил все перепроверить…
В общем, если бы яд подсыпали накануне, то помер бы скорняк еще за ужином. Перед любой едой, наверное, кроме завтрака, он не отказывал себе в рюмке самогонки. Для аппетита, так сказать. И во славу традиций подгорного народа…
— Мастер к старым порядкам с большим почтением был, — уважительно добавил Ранс. — Что в работе, что дома. Ириску — и ту заставил, чтобы как настоящая подгорница одевалась, а не в это все новомодное. Хотя мастерицы его как раз на всяких франтов и работают, вроде должны быть по моде во всем быть. Но нет! А франты, что странно, нос не воротят, наоборот, говорят, особинка…
А вот за утро зайти в конторку мог любой. Дверь не запиралась. Ничего ценного в комнатушке не хранилось, только то, что на земле назвали бы «технической документацией» — выкройки, записи по поводу партий товара, записи о покупках всяких солей и щелочей… Иван даже мимоходом подумал: «Зачем понадобился яд сонных улиток, если в мастерской было столько разнообразной отравы?»
Правда, большую часть утра мастер Твордорого провел в конторке. А большая часть его работников вообще в нее не заходила. По крайней мере, не признались в этом. Да и незачем ученикам или, скажем, швецам, в конторке тереться.
Ивана заинтересовало то, что работали в мастерской не только Рдороги, но и гномы из других кланов, которые никак не могли наследовать хозяину. Так что желание самому встать во главе мастерской как мотив не работало.
— Я к Борду учиться пошел, — объяснил Ранс Бергдат. — Он одним из лучших был. Через год мне экзамен на мастера сдавать, место уже есть… эх, жаль, не смогу теперь доучиться…
— А как же экзамен на мастера? — закинул удочку Иван.
— А что экзамен? — отмахнулся Ранс. — Я его хоть сейчас сдам. Да в голове от этого не прибавится. Ранс все время что-то придумывал. Время-то сейчас какое? Каждый день что-то новенькое. Значит, надо не отставать. Кузова для самобеглых колясок — совсем не то, что кузова для карет, Ранс придумал многослойные клееные прокладки…
— Этим утром ты мастера видел? — Иван гнома перебил, опасаясь, что тот пустится в пространные рассуждения о технологии скорняжного производства.
— Как не видел? С самого утра, как пришел…
По многолетней привычке, Твордорог с утра проводил что-то вроде планерки — давал задания трем старшим подмастерьям. Они разошлись: Ранс — в швейку. Булл Твордорог, единственный из старших подмастерьев, который был не просто из одного клана, но и дальней родней мастера — к чанам с рассолом, готовил новые растворы под ту партию шкур, что должна прийти завтра. Барад Вертакар — к растяжкам, его дело было перебрать все сушащиеся шкуры, проверить равномерность натяжения, где надо — смочить растворами. Бараду помогал Вед Тертакар — парень из его клана. Буллу — два ученика. Еще двое подмастерьев крутились в швейке, они в основной цех даже не выходили. Сам мастер пару склянок не высовывался из конторки, занимался какими-то подсчетами…
Иван пометил на плане, кто из гномов где начал рабочий день, и поторопил Ранса:
— А потом? Так до обеда мастер за столом и сидел?
— Не, он же не пень. Я, конечно, из швейки не видел, куда он в первые склянки ходил. Но потом приехал мастер Рейв Лердорог, ну, тот, у которого каретная мастерская на Новой улице. Там в чем беда: эти новые самобеглые коляски разгоняются пуще, чем верховой ящер. Так что бывает, тенты ветром срывать начинает. Вот они и стали думать, как крепить верх к стойкам, чтобы и снять легко было, и не срывало… Они с Бордом пошли в швейку… а потом стали спорить, можно ли по-новому хлястики шить, или вырывать будет. Я говорю: «Надо полосу настрочить, чтобы на нее тяг был». Борд говорит: «От полосы рвать будет». Ну, и послал меня за выкройками, чтобы рассчитать, как тяг пойдет…
Иван потряс головой, пытаясь не утонуть в этих клеях, тягах и хлястиках, и уточнил:
— А обратно выкройки вернули?
В «швейке», как гномы называли комнату, в которой были широкие столы для раскроя и какие-то механизмы, здорово напоминающие древние «зингеры», он видел стопку весьма потрепанных листов бумаги, похожих на выкройки.
— А как иначе? У Борда порядок! — пожал плечами подмастерье.
Сыщик не стал выяснять, почему одни выкройки должны лежать в конторке, а другие — в швейке. Слишком уж был велик риск получить еще одну порцию рассуждений, построенных на непостижимой для Ивана гномской логике. Поэтому лишь уточнил:
— Кто относил? -
— Вроде я, — неуверенно ответил Рейв.
«Или не ты… но у тебя голова была занята этими твоими хлястиками или еще чем, вот и не помнишь. Или, относя выкройки, ты и насыпал яда, поэтому боишься вспомнить, что второй раз заходил в конторку, — подумал Иван. — Вопрос: на хрена тебе это?»
Глава 30
Тот же самый вопрос: «На хрена?» вертелся в голове у Ивана, когда он опрашивал Барада Вертакара.
Парень оказался весьма колоритной личностью. Глядя на него, сыщик понял, почему среди русских богатырей затесался абсолютно не благородный по происхождению Никита Кожемяка.
«Интересно, сколько весит сырая воловья шкура? — пытался прикинуть в уме Иван. — А ведь этот недомерок, стоя на лесенке, поднимает ее на вытянутых руках, растягивает на распялках, закрепляет, натягивает… а шкура ящера, который от головы до хвоста — метров пять с лишним?»
Ростом Барад был почти с человека — не меньше метра шестидесяти пяти, а то и ближе к метру семидесяти. А вот шириной плеч… из одного Барада можно было легко скроить пару сыщиков. При этом гном был очень молод, короткая русая бородка у него кудрявилась абсолютно по-юношески. Да и в целом подмастерье выглядел этакой восходящей звездой силового экстрима, едва начавшей выступать во «взрослом» зачете, за которую все интервью дает тренер, а спортсмен лишь стоит и улыбается, от чего поклонницы начинают писать кипятком.
При этом именно Барад с точки зрения возможности совершить преступление был первым подозреваемым. Вешала с кожами — рядом с входом в конторку. Барад видел всех, кто был в цеху, всех, кто проходил в швейку или в конторку. А его самого за шкурами не рассмотреть. Правда, рядом с ним все время крутился Вед Тертакар.
— Не, не все время, — радостно улыбнулся воспоминанию кожемяка. — Мы полдюжины просоленных шкур повесили, и я его за пивом послал. Натяг выравнивать — это мне вторые руки не нужны.
То есть парень, не задумываясь, признался, что у него нет ни алиби, ни свидетеля. И что почти целую склянку, пока мастер с гостем были в швейке, он мог засыпать всю конторку чем угодно. Никто ничего из-за шкур не увидел бы. Но, похоже, Барад не понимал, что его в чем-то подозревают. Добросовестно вспомнил всех, кто заходил в конторку:
— Ну, мы с мужиками утром. Потом Булл, он ключ от соляного склада у мастера взял. Посыльный был от мастера Мидмертара. Пацан, вроде полукровка, как звать не знаю. Конверт принес какой-то важный. Потом старый Лердорог из каретного ряда. Потом Ранс за схемами в папке. Потом Пиль из лавки, папки принес, сразу за ним мастер пришел. Потом мастер меня кликнул. Сказал, чтобы я снял ящерину с большого вешала и перекинул на катки, само досохнет, а на большое завтра тонкую телячью кожу надо будет мостить… Нарисовал схему, как вешать, чтобы по-другому тянуть… Потом Улька-малой прибежал, ключ принес… Потом мастер пошел к котлам, наорал на Булла, что тот телячью кожу сгноил. Хотя ничего не сгноил, мы потом вместе посмотрели — хорошо прокисла. И шрамов нет… А то бывает летом, когда гнус скот донимает…
Иван едва не схватился за голову. Если один гном пытался посвятить его в тонкости кройки тентов для самобеглых колясок, то второй, похоже, нацелился прочесть лекцию о качестве кожевенного сырья…
Выгнав юного бодибилдера из кабинета, сыщик вытащил схему мастерской, нарисовал на ней фигурки всех гномов и записал приблизительное время их перемещений. Получалось, что в отсутствии мастера в конторке побывали лишь двое: Ранс и Пиль из лавки.
«Похоже, это тот приказчик, который встретил меня утром», — сообразил сыщик.
Мог зайти в конторку и Барад. А вот кто-то еще, если богатырь-кожемяка — не отравитель, а честный свидетель, мимо него вряд ли бы проскользнул.
«Интересно, а после пива он отливать не ходил? — задумался Иван. — Наверняка ходил, потому что помнит, когда Пиль пришел, но не помнит, когда ушел. Видимо, как раз в этот момент гном и отлучался. Но это не важно — бедолага Твордорог был уже в своем «кабинете».
Допрос всех остальных работников ничего нового не дал. Правда, оказалось, что за пивом ходил не только подручный кожемяки, но и один из швецов, и мальчишка-ученик, работавший с Буллом, а в швейку заглядывала Ириска — взяла заготовки для шляп. Все гномы периодически бегали в сортир. Пара швецов с полсклянки протусила с Ртакарами, выбирая размятую шкуру для раскроя, но больше трепались о девицах. Приказчик Пиль Мардагар пришел, сначала зашел в швейку, потом вместе с мастером — в конторку, сдал отчеты за седьмицу. Момент его ухода помнил Вед Тертакар. Этот парень числился в мастерской учеником, но собирался сдавать экзамен на подмастерья…