бумажный венчик на лбу. "Упокой, Господи, душу рабы твоея..." - звучало в храме. Присутствующие неумело крестились. "Вот ты и убежала в радость",- некстати подумала я.
На кладбище сотрудники "Зелени лета" устроили гражданскую панихиду. Но то, что говорили они, не имело отношения к той Ольге, которую знала я, и вызывало раздражение.
Начался дождь. Бамбук раскрыл зонт, и вместе с Вересовым они укрылись под ним.
Рядом с ними стоял Сергей Логинов, и я подумала о том, что не видела его в церкви. Могильщики быстро делали свою работу. Комья мокрой глины с омерзительным стуком падали вниз. Худенькая девушка с белыми хризантемами в руках плакала навзрыд. "Наверное, она хорошо знала Хлою",- машинально отметила я, удивляясь тому, что не могу плакать. Было холодно, и среди этих чужих мне людей я чувствовала себя крайне неуютно. Казалось, что кто-то из них пристально наблюдает за мной. Ощущение было не из приятных, поэтому я с облегчением вздохнула, когда все наконец закончилось.
Нет ничего более грустного, чем возвращаться после похорон по размокшей кладбищенской дороге. Впереди меня шли Вересов и Бамбук. Черный купол зонта походил на огромный нелепый цветок, а фигуры ботаников выглядели под ним, словно тычинка и пестик.
- Эраст! Я боюсь,- донесся до меня голос Станислава Петровича.- Сначала Хлоя, теперь - Харитонова. Может быть, кто-то охотится за нами? Наверное, все же не следовало устраивать презентацию в оранжерее.
Мало того, что теперь меня упрекают в халатности, так некоторые не стесняются говорить о преднамеренном убийстве. Еще немного - и я начну верить в то, что действительно виноват в смерти девушки.
- Успокойся, это простое совпадение,- говорил Бамбук.- Не бери в голову, ведь ты же знаешь, что у нас и в мыслях не было убивать журналистку. Единственное, чего мы хотели - это пустить ей пыль в глаза, чтобы она перестала копать под заповедник.
Услышать продолжение этого разговора мне помешала странная сцена, которая разыгралась на дороге. Логинов что-то сказал девушке, которая принесла Ольге хризантемы, и попытался надеть ей на голову венок из кладбищенских восковых цветов.
- Не смей!- закричала я.
Увидев меня, он странно ухмыльнулся и пошел вперед, унося с собой свой жуткий венок.
- Он что, ненормальный?- спросила я, подходя к девушке и узнав в ней ту, которая плакала на скамейке в заповеднике.
Она молча кивнула.
- Больше всех цветов на свете Ольга любила белые хризантемы,- сказала я.
Девушка внимательно посмотрела на меня.
- Ты хорошо ее знала?- спросила она.
- Я любила ее,- просто ответила я.
- Тогда, может быть, пойдем и помянем Ольгу вместе?
И мы пошли.
***
Фаина - так звали девушку - привела меня в ту самую комнату, где мы собирались во времена студенчества. Здесь все напоминало об Ольге и осталось таким же - мебель, стильные безделушки на книжных полках, подсвечник, который мы подарили ей на день рождения. Единственным новым предметом был компьютер. Фаина придвинула к дивану низкий столик, зажгла свечку и разлила водку в рюмки.
- Ты долго была с ней?- спросила она после того, как мы выпили.
Вопрос показался мне несколько странным, но, сосчитав годы, проведенные в университете, я ответила:
- Пять лет.
- Странно,- сказала Фаина.- Ольга говорила мне, что я у нее первая женщина.
- В каком смысле?- спросила я, чувствуя легкое головокружение от выпитой водки.
То, что прозвучало в ответ, походило на сон или фантасмагорию. Фаина была лесбиянкой и работала стриптизершей в ресторане "Орхидея". Там она и увидела Ольгу.
- В тот вечер Ольга была в ресторане с мужчиной,- рассказывала Фаина.Я обратила на нее внимание сразу, она смотрела на мой танец тем особенным взглядом, который мне хорошо знаком. Мы познакомились и провели вместе два счастливых года.
Я слушала и не верила своим ушам. Кто бы мог подумать, что Хлоя поддастся чарам розовой любви. Не то чтобы это известие меня сильно шокировало, но... несколько застало врасплох.
- Ведь говорила же я ей, не ходи на эту чертову презентацию. Как чувствовала.... Надо было и мне пойти с ней, ведь она меня приглашала, да только я терпеть не могу оранжереи. Там всегда так душно.
А Ольга любила цветы, особенно хризантемы. И вот теперь ее больше нет,опять заплакала Фаина.
Тут до меня наконец дошло, за кого она меня принимает.
- Послушай,- сказала я,- мы учились с Ольгой в университете, но никогда не были любовницами.
Фаина посмотрела на меня с удивлением.
- Так ты...
- Нет,- отрицательно замотала головой я.- Я никогда не была лесбиянкой, но это не мешало мне любить ее.
Потом мы с Фаиной снова пили водку и вспоминали Ольгу. Каждая говорила о своей любви, но этого было достаточно для того, чтобы понять друг друга, потому что, как когда-то давно шутила Хлоя, "любовь, она и в Африке любовь". В конце, когда мы обе были уже пьяными, я вспомнила про Логинова.
- Да он псих,- отмахнулась Фаина,- терпеть не может розовых.
- Мне он тоже показался странным, когда в день гибели Ольги я приходила в оранжерею. У нас в "Золотой пуле" думают, что это могло быть убийством.
Фаина вздрогнула и отрицательно покачала головой:
- Логинов, конечно, чокнутый, но чтобы убить...
- А про Бамбука ты ничего не знаешь?
- Я видела его несколько раз в "Орхидее". Он забавный, но если бы меня интересовали мужчины, я предпочла бы Вересова.
- Ольга не рассказывала тебе о нем после того, как они встречались в заповеднике?
- Мы не обсуждали ее журналистские дела. Может быть, что-то осталось в компьютере. Посмотри сама, я даже не знаю, как эта штука включается.
Что-то в ее словах показалось мне неискренним, но я не придала этому значения. В конце концов Фаина была стриптизершей, а не журналисткой. Компьютерный текст статьи "Бизнес на соцветиях" ничем не отличался от напечатанного в газете. Очевидно, это был уже последний выправленный вариант. Черновиков статьи в компьютере не было, но зато здесь сохранились отдельные документы, озаглавленные "Бамбук", "Вересов", "Логинов". Подумав, что в них могут содержаться любопытные сведения, я скопировала файлы и отправила их электронной почтой на свой адрес в "Золотой Пуле".
- Ты тоже думаешь, что Ольгу могли убить?- спросила со страхом наблюдавшая за моими действиями Фаина.
- Так думает наш Спозаранник, а я хочу убедить его в обратном.
***
Домой я вернулась поздно, и Сашка ядовито заметила, что для сохранения здорового потомства пить не рекомендуется. "Зато сейчас меня не тошнит",огрызнулась я, посоветовав ей заняться малоизученным вопросом о благотворном влиянии алкоголя на ранний токсикоз беременности. На другой день моя голова трещала так, что готова была разорваться.
- Валентина, ты что-то бледна,- встретила меня Агеева.
Я хотела было сказать ей о беременности, но, представив, что за этим последуют непременные расспросы о Скрипке, ограничилась рассказом о вчерашних похоронах.
- Бедная девушка,- вздохнула Марина Борисовна.- Какая нелепая смерть! Глеб убежден в том, что ее убили. Кстати, он тебя уже искал и просил передать, что вернется через два часа.
День закрутился в своем привычном ритме. Я включила компьютер, но прежде чем приняться за ненавистную сводку, открыла электронную почту и стала читать то, что отправила себе вчера. Там было много весьма любопытного. Характеристики, которые Ольга давала своим персонажам, были язвительны и точны, но главное заключалось не в этом. Оказывается, ее подозрения относительно злоупотреблений руководителей заповедника имели под собой основания. Речь шла о взятках, которые хозяева ресторана "Орхидея" давали Вересову за благоприятные условия аренды, о неблаговидной роли Бамбука в деле организации Фонда в поддержку биологической науки. "Возможно, Ольга не решилась опубликовать эти данные, потому что хотела найти другие доказательства, подтверждающие их достоверность",- подумала я, вспомнив нашу встречу на пресс-конференции и ее обещание навестить меня в "Золотой пуле".
Единственное, что показалось мне странным,- это шероховатость текста и обилие в нем орфографических ошибок. Хлоя обладала безукоризненной грамотностью, она была лучшей стилисткой на нашем курсе, и даже ее учебные материалы отличались особой отточенностью. Она чувствовала язык, как иные чувствуют музыку. Требовалось какое-то очень сильное потрясение для того, чтобы Ольга вдруг стала писать так небрежно.
Чем больше я все это читала, тем сильнее сомнения разъедали мою душу, мне начинало казаться, что Спозаранник вполне может быть прав. Но после разговора с Глебом я поняла, что смерть на презентации уже не интересует его, как раньше.
- Спасибо,- сказал он, убирая документы Ольги в сейф.- Я непременно ознакомлюсь с ними. Но, как мне удалось сегодня выяснить, Бамбук не мог иметь отношения к убийству Харитоновой. Возможно, ее смерть была действительно несчастным случаем...
Но теперь так не считала я. В конце концов, Хлоя была моей подругой, и у меня появились основания подозревать, что она была убита. В конечном итоге именно это стало причиной того, что я нарушила первую заповедь журналиста-расследователя и поехала в заповедник, не поставив об этом в известность никого в Агентстве.
***
- Что-то случилось?- спросил Бамбук, когда, минуя секретаршу, я, слегка запыхавшись, ворвалась к нему в кабинет.
- Случилось,- подтвердила я.- Вы знали, что Ольге Харитоновой стали известны факты, компрометирующие Вересова и вас. А значит, в прошлый раз вы сказали мне не всю правду, и ее смерть могла быть неслучайной.
Я отчаянно блефовала, но Эраст Леонидович об этом не догадывался. Поэтому он изобразил на лице гримасу и сказал, что мои необоснованные предположения еще не дают повода вбегать в его кабинет без предварительной договоренности и что сейчас его ждут на важном совещании, а завтра в 14.00 он готов ответить на все интересующие меня вопросы.