Он обнял Максима, крепко пожал руку Родину и виновато склонил голову перед Юленькой:
– Не держите обиды на меня, прекрасная панна! Слова мои были пусты – всего лишь небольшая проверка. Надеюсь, как представители тайного общества, вы меня понимаете. Позвольте теперь проявить истинное польское гостеприимство!
И Загреба увлек за собой троицу к богато накрытому столу на самом почетном месте в зале.
После того, как было выпито неисчислимое количество пива, водки, настойки, наливки, зубровки, меда, крупника (Максим тут явно преуспел, чем вызвал дополнительное уважение польских революционеров), Загреба отвел русских фанатиков в сторонку и, сделав серьезное лицо, назначил им встречу:
– Приходите сюда же в полночь в полном составе. Язычники поедут со мной, а барышня останется в кабаке как гарантия вашего подобающего поведения у пана Шароевского.
Ни Максиму, ни Георгию идея оставить барышню в качестве залога совсем не понравилась. Максим понимал, что честь его сестры для каждого из присутствующих в этом злачном месте является понятием относительным, особенно после сальных шуточек старого пошляка Загребы.
Что до Родина, он вдруг осознал, что беспокоится не только за безопасность Юленьки. К своему стыду, Георгий был вынужден признать, что не хочет отпускать от себя эту непоседливую, но и очень интересную девушку. Если с Полинькой ему было спокойно и уютно, как летним утром на реке (но ведь долго так не просидишь – скучно!), то с Юлей он чувствовал себя не только мужчиной, но и ярким мужчиной.
Любвеобильный Родин прежде знавал самых разных женщин, но никогда еще не встречал такого уникального сочетания чувственной красоты с интеллектом, смекалкой, решительностью и, что самое удивительное, неуемной тягой к приключениям. И не то что терять, а даже отдавать на хранение Юлю он решительно никому не собирался!
– Барышня едет с нами, и это не обсуждается! – ледяным тоном отчеканил Родин. – Без ее энергии мы не сможем провести сеанс народной магии, чтобы доказать пану Шароевскому серьезность наших намерений.
Загреба гнусно ухмыльнулся и пожал плечами:
– Ну, смотрите сами. Начнете у этого индюка выкаблучиваться, сами же и пожалеете.
Остаток дня друзья провели, прогуливаясь по окрестностям и наблюдая за жизнью города. Родин от души хохотал над меткими Юленькиными замечаниями о прохожих, пока не подметил, что Максим на него как-то странно посматривает.
«Догадался, что ли? – озадаченно подумал поглощенный новыми чувствами Георгий. – Надо держать себя в руках, не хватало нам еще драки между участниками спасательной миссии!»
Ровно в полночь язычники-самозванцы вернулись в пристанище радикальной молодежи, где их уже ждала коляска, запряженная тройкой гнедых, и три пыльных мешка, которые Загреба бесцеремонно натянул им на головы. Коляска тронулась, и вскоре Родин понял, что повороты считать бессмысленно: извозчик сделал несколько замысловатых кругов по Варшаве и, судя по изменению вибрации экипажа, выехал на проселочную дорогу.
До усадьбы Шароевского они добрались примерно через час. С облегчением стянув мешки, друзья увидели гигантское мрачное здание, со всех сторон окруженное высоченной каменной стеной с башенками, которую, в свою очередь, окружала непролазная лесная чаща. Замок представлял собой трехэтажное строение с вытянутыми окнами и высокой башней по центру. Дубовые ворота были закрыты, но не заперты. В одном из окон горел свет – видно, Шароевскому не спалось, да и наверняка его уже предупредили о скором визите русских чудаков.
Загребу на экскурсию по логову черного князя не пригласили, и он, нисколько этим не расстроенный, улегся спать, а Максим, Георгий и Юля в сопровождении высокого слуги, вооруженного саблей и двумя револьверами, отправились к хозяину. В замке было сыро и неуютно. Свечки в тяжелых канделябрах горели через одну, по коридорам гулял промозглый ветер, по стенам сновали мохнатые пауки, и создавалось впечатление, что они тут – единственные живые существа.
Друзья, следуя за слугой, долго плутали по холодным закоулкам и крутым лестницам, пока не услышали задорное пение. Мужской голос выводил игривые рулады где-то совсем близко, и «язычники» пошли на звук. Демонический полуночник оказался красивым холеным вельможей с аристократическими чертами лица, аккуратно подстриженными усиками и глазами цвета стали.
Несмотря на позднее время суток, Шароевский был одет с иголочки и пребывал в приподнятом настроении. Он холодно улыбнулся, когда в роскошно обставленной зале с полыхающим камином и накрытым столом появились трое незнакомцев. Глава черной сети, опутавшей всю Европу, пригладил роскошную золотую шевелюру и широко улыбнулся. Взгляд его при этом остался цепким и неприятным.
– Прошу к столу! Мои друзья сообщили мне о приезде преинтереснейших личностей из Российской империи, а я как раз подумывал, чем бы занять вечер и кого бы угостить моей фирменной кровяной колбасой, сделанной по секретному рецепту.
– Страсть как люблю кровянку! – воскликнула Юленька и устремилась к столу.
Родину ужасно не понравилось сочетание фраз «кровяная колбаса» и «секретный рецепт», но он так проголодался, что решил не забивать себе голову ерундой и уселся за внушительный дубовый стол, на котором аппетитно громоздились яства. Видно, с мечтами о том, что путешествие в Польшу принесет ему заветное похудение, можно распрощаться… Максим тем временем уже доедал второй кругляшек колбасы, с нескрываемым аппетитом заедая его теплым луковым хлебом и запивая вином из высокого хрустального бокала. Перекусив, «сектанты» принялись вешать на аристократичные уши польского князя отборную русскую лапшу.
– Мы представляем тайный Русский орден, целью которого является полное уничтожение Церкви и восстановление на земле Русской древней языческой веры северного направления. Мы поклоняемся нашему хтоническому божеству Ящеру…
В этот момент Юленька запела высоким красивым голосом:
Сиди, сиди, Ящер,
В ореховом кусте,
Грызи, грызи, Ящер,
Каленые ядра!
Дам тебе, Ящер,
Красную девку,
Алую ленту!
И сидит Ящер, ладу-ладу,
Орешки лущит, ладу-ладу,
Веретено точит, ладу-ладу,
И жениться хочет, ладу-ладу!
Глаза у Шароевского так странно вспыхнули, что Родин поежился и затараторил, мысленно крестясь:
– Наша задача – чтобы вместо уродских церквей шумели дубравы, чтобы в ручьях журчала живая вода, а не плесневела в серебряных чашах мертвая! Жертвы? Мы их не боимся! Наш отец – Ящер – истосковался по крови!
– Все это очень забавно, господа… – перебил его Шароевский. – Хоть и странно. Впрочем, главное, что мы с вами сходимся в вопросе уничтожении института Церкви. Не знаю, как для русских, но для свободного народа Европы он чрезвычайно вреден и даже опасен. – Он закурил сигару. – Как вы понимаете, грядет мировая война, вслед за которой непременно последует передел Европы, и моя задача – вносить посильный вклад в формирование нового мира. Мира, который засияет, очистившись и закалившись войной, омывшись… – Шароевский посмотрел на кружок колбасы в своей руке и отправил его в рот. – Подмигнув, вельможа наполнил стремительно опустевшие бокалы гостей и заключил: – В новом мире я хочу жить хорошо. Поэтому и строю свой правильный гешефт. Ваши же мотивы, откровенно говоря, не представляют для меня интереса, однако вы, как я понимаю, пришли говорить не об этом своем Ящере. Сразу уточню, что для меня физическое устранение Церкви, как, впрочем, границ между странами и царей вообще, – вклад в будущее, деньги на него мне приносит дело, доставшееся от прадедов. И я, как человек практичный, не привык их раздавать кому попало…
– А нельзя ли полюбопытствовать, что за дело? – осторожно спросил Родин, залюбовавшись огромным кристаллом непонятного происхождения, который стоял на каминной полке между бронзовой фигуркой зубра и старинными часами. – Нельзя ли и нам вкупиться? Авось наша сметка поможет вашей коммерции? Ведь вы торгуете людьми? Мы, потомки ушкуйников и варягов, неплохо с этим справляемся!
Князь хитро прищурился и ответил:
– Не людьми. Да и потомков викингов мне не потребно, мы, шляхтичи, и сами умеем управляться со своими делами.
– А Сарматы? А выкупы? – ляпнул Максим.
– Слухи, – улыбнулся Шароевский. – С уголовниками я дел не имею. Только революционеры.
– Не повредят ли революционные костры вашей негоции? – спросила Юля, чтобы увести разговор от опасной темы.
– Соль в том, что производимые моей компанией товары нужны людям постоянно, независимо от времени года или благосостояния народа, при царе или при демократии. Потому и не бедствую… Но вернемся к сути вашей просьбы. Я согласен спонсировать ваш орден. На определенных условиях, разумеется.
– Мы пойдем на все, – уверенно сказал Родин, отставив бокал и сделав вид, что приготовился внимательно слушать.
– С вас – подрыв трех старинных храмов и убийство трех священников в России. Можно больше, если войдете во вкус, но если меньше – сделка не состоится. По факту выполненного задания вы получите тысячу золотых червонцев.
Максим, который добрался до блюда с соленостями и уже вонзил зубы в истекающий соком зеленый помидор, вдруг икнул и уставился на князя как на лесное чудище. Родин пнул его ногой под столом, вроде бы незаметно, и с невозмутимым видом ответил:
– Что ж, ваши условия вполне разумны и выполнимы. В ближайшее время с вами свяжется наш человек и доложит о выполненной работе. Без жертв великие дела не делаются! К слову, о жертвах. Вы ничего не слышали о черном карлике, что похищает людей, заручившись поддержкой двух здоровенных блондинов? Мы бы очень хотели предложить ему свои услуги.
Шароевский засмеялся, давая понять, что этого «психа» интересным не считает.
– Да, есть один фанатик, и он в самом деле невысок ростом. Какой-то представитель древнего дворянского рода, помешанный на сказках и мифах. Мы нашли общий язык на почве ненависти к Христу и решили помогать друг другу. Они живут где-то в глуши, так что мы наладили взаимовыгодный обмен рядом товаров.