— К сожалению, этого мы выяснить не можем.
— И как соотнести физиологическую аномалию жителей, я имею в виду нечувствительность к боли, с прибором, который способен произвести интенсивное магнитное поле? Насколько я понимаю, оно не может оказать подобного влияния. По крайней мере, я ни разу не слышал о таком.
— Должно быть что-то еще, — сказал Игорь. — Что-то, что свяжет все воедино. Мне кажется, мы нащупали лишь отдельные точки, отдельные штрихи, которые пока не позволяют судить о картине в целом. Как в той басне про слона и слепцов. Слишком мало информации.
— Значит, надо продолжать поиски, — сказал я. — Параллельно с исследованием пещеры и монумента.
— Не представляю, как ты собираешься исследовать монумент. В пещере не высидеть и десяти минут, — сказал Виктор Анатольевич.
— Придумаем что-нибудь. Если потребуется, поднимем его на поверхность.
Химик принялся спорить со мной, доказывая, что ничего не выйдет. Он сыпал инженерными терминами и даже взял бумагу и ручку, чтобы расчетами доказать невозможность того, что я задумал.
Лена и Игорь, далекие от техники, занялись ужином. Но поесть спокойно нам не удалось. Едва мы собрались у стола, как рядом раздался чей-то голос:
— Приятного вам аппетита, господа хорошие.
Из-за трейлера показался Федор Петрович. Его лицо, обычно благостное и безмятежное, выражало беспокойство. Он подошел к столу и остановился, молча глядя на нас.
— Я сейчас принесу стул, — сказала Лена. — Федор Петрович, садитесь с нами.
Он покачал головой.
— Спасибо за приглашение, но не буду. Я к вам по делу пришел.
— По какому? — спросил я.
— Люди волнуются, — сообщил старик.
Теперь забеспокоился я.
— Федор Петрович, садитесь. Расскажите нам, что стряслось.
Старик опустился на стул и немного помолчал, собираясь с мыслями.
— Пропал Гришка Печенкин. Вот уже часа четыре ищем — нет его.
— Может быть, он в село поехал, — предположил Виктор Анатольевич. — Молодой этот ваш Гришка?
— Восемнадцать ему.
— Мог загулять.
— Нет, — отрезал Федор Петрович. — Не мог. Лодка его возле острова стоит.
— Вы думаете, он в пещеру полез? — спросил я.
— Мы остров целиком обошли, — ответил Федор Петрович. — Больше ему деваться некуда.
— В пещере искали?
Старик некоторое время смотрел на меня внимательно и скорбно.
— Люди говорят, что вы разворошили нехорошее место. Зря вы в пещеру лазали, теперь пойдут беды. Не знаю, что там, но неспроста это спрятали. Неспроста! Раз запечатали пещеру, значит, была на то причина. Вот так. Теперь туда народ из поселка повалил. Хотят найти Гришку и вход заделать. Совсем. И никого не пускать, от греха. А вам, говорят, неплохо бы и честь знать.
— Но Федор Петрович, это же нелепо! Мы, наконец, нашли нечто, что может пролить свет на тайну Ведлозера! Никак нельзя бросать все сейчас! Это невозможно!
Я замолчал. В голову вдруг пришла дикая мысль.
— Они что, в пещеру собираются лезть?
Старик кивнул. Я живо представил себе эту картину. Жители поселка один за другим забираются в пещеру и …
И все.
— Нельзя им туда — там опасно! Без подготовки! Без снаряжения!
Федор Петрович снова закивал.
— Вот и я о том говорю, но разве слушают? Вам нужно сейчас же на остров! Полезайте в пещеру и найдите Гришку.
— Если он там, — сказал Виктор Анатольевич.
— Да, если он там. Нельзя позволить нашим туда лезть. Если с ними что-то случится, виноватыми выйдете вы. Понимаете мою мысль? Тогда вам не только к пещере, но и к озеру уже никогда не подойти. Или того хуже.
Я встал.
— Лодка найдется?
— Гена отвезет. Он ждет уже.
— Виктор Анатольевич, возьмите кислородные баллоны и каски — вы идете со мной. Игорь, ты тоже пойдешь. Может понадобиться врач. Лена, ты забирайся в трейлер и закройся.
Все встали.
— Вы только не подумайте, что мы бандиты какие, — быстро заговорил старик. — Люди у нас хорошие, добрые. Только напугались они. Я-то сам такое видал, что не страшно уже, а они непуганые. Вы тоже подобрее с ними. По-человечески все решим.
— Обязательно.
Гена ждал в полной готовности. Он был молчалив, и на нас почти не смотрел. Кое-как разместившись в лодке со всем скарбом, мы направились к острову. Как-то незаметно подкрались сумерки. Солнце едва проглядывало сквозь густой частокол деревьев на западном берегу, воздух наполнили тревожные вечерние звуки. Но эта красота, которая в других обстоятельствах, несомненно, заслужила бы оду в моем исполнении, на этот раз пропадала впустую — я думал только о том, как быстрее и без осложнений разрешить новую проблему. Как она была некстати!
Возле пляжа, на который мы высаживались во время первого посещения острова, темнели силуэты лодок. Складывалось впечатление, что их побросали в спешке, кое-как втянув на берег. Возле них не было ни души, видимо, люди сразу же отправились к пещере. Только бы никто не полез туда! Хватит нам и одного пропащего.
Пока мы продирались через разросшиеся кусты, до нас все отчетливее доносился гул человеческих голосов, прерываемый громкими криками. Испугавшись, что они полезут в пещеру — градус возбуждения на поляне казался мне как раз подходящим — я ускорил шаг и выскочил к штольне, как чертик из табакерки. Разговоры сразу же прекратились. Как говорят в таких случаях: повисло тяжелое молчание. Мы стояли напротив, две группы людей, и смотрели друг на друга. Ничего хорошего такая расстановка сил не сулила.
Первым обрел дар речи Федор Петрович. Не давая соседям опомниться, он авторитетно произнес.
— Вот, привел товарищей. Сейчас они разберутся. У них все с собой, они спустятся и найдут Гришку.
— В пещеру ходили? — спросил я.
Мне ответил высокий худой человек. Своими длинными ногами в старых узких джинсах, лохматой головой и выцветшей футболкой, он мог бы составить серьезную конкуренцию любому огородному пугалу. В этой толпе он, видимо, выполнял обязанности лидера.
— Находились уже, — мрачно сказало пугало. — Нехрена вообще было туда соваться!
Я предпочел оставить его заявление без ответа и обратился сразу ко всем.
— К пещере не подходить — там опасно!
— Это и слепому видно, что опасно!
— С нами врач. Если пропавший там, я его вытащу. Мы ему поможем!
— Помогли уже, — снова сказало пугало, но, на этот раз, менее враждебно. Толпа отступила от входа, и я вздохнул с облегчением.
С помощью Виктора Анатольевича я закрепил баллоны, надел каску и, включив фонарик, полез в шурф. Видимо, у меня выработался на это место условный рефлекс — стоило мне доползти до лестницы, как разболелась голова, воздух показался невозможно спертым, и задрожали руки. Я решительно сунул в рот мундштук и почувствовал, как в легкие устремился прохладный, вкусный, свежий воздух. Несколько раз дернув лестницу и убедившись, что костыли все еще крепко держатся в камне, я начал спуск.
Никаких перемен в пещере не произошло. Монумент по-прежнему стоял посреди пола, слабо отражая свет фонаря черными боками. Я повернул луч на стену и медленно двинулся вдоль нее, стараясь не пропустить какой-нибудь ниши или углубления, в которое мог залезть Гришка. Было ужасно жарко, и по лицу побежали капельки пота. Удивительно! Всегда считал, что в таких местах должно быть наоборот. Должно быть холодно.
При первом спуске пещера не показалась мне обширной, но теперь, когда я блуждал с фонариком в безнадежных попытках найти пропавшего паренька, она виделась мне огромной. А вскоре обнаружилась и новая странность, о которой Виктор Анатольевич не упоминал: где бы я ни находился, в любом месте этого мрачного склепа, монумент всегда оказывался в паре метров от меня, при этом, противоположная стена как бы отодвигалась, так что луч фонарика едва достигал ее. Стоило обойти странное сооружение, как картина менялась на противоположную. Это никак не отвечало моим прежним наблюдениям. Согласно им, монумент должен был находиться в центре пещеры. Любопытная пространственная иллюзия. Затхлая атмосфера казалась теперь не самой главной опасностью. От этого места можно ожидать чего угодно. Нужно быть настороже.
С каждым новым шагом вера в то, что пропавший подросток найдется, таяла. Даже, если он здесь, в чем я не был уверен, то где это «здесь»? Пещера играла с пространством в странные игры, и невозможно было понять: происходят ли они только в моей голове или работают какие-то локальные, неизвестные еще физические законы. А может быть, и то, и другое одновременно? Я припомнил слова Виктора Анатольевича о том, что он много раз осматривал пещеру, прежде чем обнаружил меня. Если этот Гришка действительно полез сюда, то с ним могла возникнуть та же проблема. В этом случае вероятность найти его устремлялась к нулю.
И еще одна мысль беспокоила меня. Даже не мысль, а смутное чувство — будто я нахожусь не на острове, а где-то еще. Трудно объяснить, что именно было не так. Ничего. И, одновременно, все.
Сделав несколько полных кругов, я подошел к монументу. Возле него чувство дезориентации в пространстве усиливалось. Если встать над магнитным полюсом с компасом в руках, то этот надежный инструмент вдруг начинает вести себя странно и бессмысленно, становясь бесполезной игрушкой. Примерно то же происходило и со мной. Я стоял, не шевелясь, и смотрел на два сцепленных эллипсоида. Смотрел долго, пока не почувствовал, что буквально валюсь с ног от усталости. Разболелась голова. Я отступил назад и неприятные ощущения заметно ослабли.
«Прибор, — подумал я. — Это прибор. Ни одно естественное образование при таких скромных размерах не может дать эффект подобного масштаба. Интересно, каков его возраст? Вряд ли удастся определить. Изотопный анализ лишь покажет возраст шунгита, из которого он изготовлен. Неплохо бы заглянуть внутрь эллипсоидов. Уверен, что это не простой камень».
Я мотнул головой. Научный интерес, дело, безусловно, хорошее, но сейчас не до этого. Нужно было решать, как поступить с местными. Парня я не нашел, и не уверен, что это вообще возможно. Заныли зубы, предчувствуя народный гнев. Как это все не вовремя!