Что было дальше, не ясно. Трогали они монумент, или он продолжал работать самостоятельно, без постороннего вмешательства — не известно. Известно только, что спустя четверть часа после их спуска феномен повторился. Рассказывали, что это было, как удар с неба. Будто чей-то кулак саданул по головам дерущихся, да так, что многие попадали там, где стояли. Началась неразбериха. Те, кто еще стоял на ногах, бросились к лодкам. Остальные поползли, как могли. Куча дерущихся мгновенно распалась, и через несколько минут на поляне вновь стало тихо и пусто, раздавались только приглушенные голоса, но и они скоро стихли. На смятой и вытоптанной траве остались темные лужицы крови.
Сколько прошло времени прежде, чем люди пришли в себя, никто не знал. По-видимому, не так много. Очнувшись, те, кто еще оставался на поляне закрыли вход в шурф ветками, забрали Игоря и уплыли с острова. Второй приступ вновь лишил нашего медика сознания, и об эвакуации он ничего не помнил.
Я признаю, что, решившись на эксперименты в пещере, я поступил необдуманно и безответственно. Я действовал, как действуют любопытные подростки, которым не терпится утолить исследовательский зуд и которые лезут в пекло, не задумываясь о последствиях. Предпринимать какие-то действия в отношении подобных вещей можно только тогда, когда есть хотя бы малейшее представление об их природе, хотя бы минимальные статистические данные. Мы же не имели ничего. Я думаю, нам здорово повезло, что все обошлось без жертв, но могло быть иначе. Мы привыкли мыслить стереотипами, привыкли измерять все своими собственными представлениями о мире, своим собственным опытом. Казалось бы, что может быть опасного в каменном монументе? Это ведь камень, просто камень. А окажись на его месте бомба, и отношение сразу бы изменилось. Самая большая трудность в нашем деле — необходимость рассматривать привычные предметы и явления под другим углом. Необходимость отказывать им в обычных свойствах и ожидать от них любой, даже самой странной реакции. Исследуя феномены подобного рода, нужно быть готовым к изменению всей системы восприятия. Смотреть на знакомые вещи, но видеть их иначе. Грубо говоря, если ты видишь камень — не верь глазам своим. Трудно избавиться от семантики, заключенной в самом имени предмета. Но это необходимо, если хочешь остаться в живых.
Примерно так я размышлял, пробираясь в темном узком коридоре. Отныне я буду очень осторожен. Если, конечно, выберусь отсюда.
Коридор вывел меня в довольно большую полость, я словно бы оказался внутри сфероида, плавно расширяющегося к центру и узкого на концах. От длительного передвижения на четвереньках болели колени и ладони. Я осторожно выпрямился и посветил вокруг.
Подобно коридору, стены новой пещеры покрывал все тот же знакомый орнамент из каменных «веревок». Здесь, на более обширном пространстве, они загибались еще больше, образуя спирали — ближе к краям небольшие, а к центру более плотные. Максимального эффекта это достигало примерно в середине пещеры — там линии образовали что-то вроде конуса, выступающего из стены сантиметров на тридцать. Я осторожно коснулся ближайшей «веревки». Она ощутимо, хотя и слабо, вибрировала. Ведя по ней рукой, я почувствовал, что ближе к центру, ближе к конусу вибрация заметно усиливалась.
В голову пришла аналогия с нервными волокнами, проводниками каких-то сигналов, с живым организмом, а не прибором. Припомнились слова из отчета, который прислала Саша, о полубиологической природе шунгита. А что, если мы имеем дело с биологической машиной? Биоробот?
Я прижал ладонь к вершине конуса и почувствовал сильную вибрацию, пол покачнулся у меня под ногами, пещера словно сжалась и начала крутиться. Не удержавшись на ногах, я упал на колени. На голову надавила жуткая тяжесть, зашумело и защелкало в ушах. Я попытался подняться, но не смог. В последний миг мне показалось, что большая плотная спираль передо мной стала вращаться, быстро набирая скорость, а потом стало темно.
Очнулся я, как и в первый раз, в абсолютном мраке. Я так же сидел, прижавшись спиной к каменной стене. Фонарик оказался возле правой ноги, слава Богу, целый. Я включил его, направил на противоположную стену и похолодел от страха. Пещера была другая! Она стала значительно больше. Орнамент сохранился, но выход теперь был всего один и довольно высоко — метрах в полутора над полом. До того, как я потерял сознание, их было два — один напротив другого. Видимо кто-то снова привел в движения тот странный механизм-монумент. Кто-то спустился в пещеру вслед за мной.
Дело принимало серьезный оборот. Передо мной возникала пугающая перспектива блуждания по темным коридорам, пока голод и усталость не положат конец бесконечному путешествию. О каком правиле лабиринта может идти речь, когда в любой момент можешь оказаться в новом месте?
Вибрация, которую я почувствовал в предыдущей пещере, здесь ощущалась намного сильнее. Даже воздух, казалось, дрожал вокруг меня. Линии на стенах стали толще, а узлы и конусы, образованные ими, больше. К одному из них, самому большому, я подошел ближе. Он напомнил мне бухту веревки, широкую снизу, и сужающуюся в верхней части. Я протянул руку и осторожно коснулся его.
Никогда раньше я не испытывал ничего подобного! Зрение, в обычном понимании этого слова, отказало мне, но я продолжал видеть! Каким-то образом, я мог видеть сквозь темноту, сквозь стены, словно находился в центре видеонаблюдения и переключался с камеры на камеру. Передо мной появлялись пустые коридоры, пещеры и узкие гроты. Большая часть этого непостижимого сооружения, а, может быть, даже все оно целиком предстало передо мной набором сменяющихся картинок. Я мог видеть, но не управлять ими. Переходы с одной на другую происходили сами собой.
С замиранием сердца я всматривался в эти похожие одно на другое изображения в надежде увидеть выход. Он должен быть где-то там. Должен!
Картины сменялись и вдруг, на одной из них, в большой почти круглой пещере, я уловил движение. Сердце бешено заколотилось, меня прошиб холодный пот. Невольно я подался назад и отдернул руку. Картинка пропала. Я снова был один в пещере, а на полу валялся, испуская слабый свет, фонарик.
Я так и не успел рассмотреть, что это было. Судя по характеру движения, что-то живое. Но кто может двигаться здесь, под землей? Человек? Гришка? Вполне вероятно, что он тоже блуждает в темноте, как и я.
А если не Гришка? На ум пришли рассказы про «водяных». Вроде бы их видели только на берегу, но кто знает, не здесь ли их гнездо? Это звучало вполне логично. Получается, я видел инопланетян. Интересно, как они отреагируют на мое появление у них в доме? Судя по рассказам старика, они не особенно агрессивные, но уверенности у меня не было. А что, если мои внезапные перемещения по пещерам организовали именно они? А что, если они сейчас наблюдают за мной так же, как и я минуту назад?
Я подошел к конусу и снова приложил руку. Перед глазами опять возникли картины пустых пространств подземелья, хаотично сменяющие одна другую. Никакого движения не было — только темнота и каменные стены.
Ну где же вы? Где? Мне нужно вас увидеть!
Не успел я мысленно произнести эту фразу, как увидел их. Это были люди.
Одного я узнал сразу — высокий тощий крикун, с которым мы спорили перед тем, как окончательно перебраться на остров. Все-таки, он спустился. С ним было еще двое. Они стояли возле входа в темный рукав коридора и шарили по стенам лучом фонарика. Место, в котором они оказались, выглядело незнакомым. Видимо их, как и меня, зашвырнуло в отдаленную часть каменного лабиринта и теперь они не имели никакого представления, где находятся. Нужно скорее найти их. Понять бы только как.
Троица в пещере, видимо, пришла к какому-то единому решению, и, один за другим, они скрылись в темноте коридора. Отдаленный свет фонарика затрепетал у входа, становясь все слабее и слабее, а потом стало темно. Я потерял их, и не имел ни малейшего представления, куда они направляются.
Картинка в голове снова сменилась. Передо мной оказалась узкая кишка коридора, в которой, согнувшись, гуськом пробирались мои преследователи. Хотя, вряд ли такое слово уместно в сложившихся обстоятельствах. Не важно. Важно то, что мне удалось мысленно следовать за ними! Не знаю, как, но я контролировал процесс слежения.
Нужно сосредоточиться и понять, каким образом это получилось. Вроде бы я ничего особенного не сделал, просто очень хотел увидеть, куда они пошли. Очень хотел — не это ли ключевое слово? Желание. Мысленный импульс. Почему нет? Нужно попробовать.
И я попробовал.
Это произошло легко и, как говаривал мой преподаватель математики, непринужденно. Я увидел самого себя со стороны, скорченного возле голой каменной стены, упирающегося в нее вытянутой рукой. Я покрутил головой, и маленький человечек на картинке сделал то же самое; вытянул свободную руку в сторону, и моя крошечная версия повторила жест. Подчиняясь моему желанию, «камера» поворачивалась в разные стороны, показывая меня самого с разных ракурсов; показала панораму пещеры; нырнула в соседний коридор и пробежала по нему до тех пор, пока он не разделился на два рукава. Я направил ее в левый.
Выяснилось, что скорость этих мнимых перемещений может быть сколь угодно велика. Вне зависимости от расстояния между мной и интересующим меня местом, я мог увидеть его сразу же. Я мог нестись в пространстве так шустро, как захочу. Ограничение накладывалось лишь на мою способность переварить быстро растущий объем информации. Я постарался максимально сосредоточиться и запомнить хотя бы общую конфигурацию пещер и коридоров, по которым метался. Это оказалось непросто. Очень скоро навалилась жуткая усталость, разболелась голова, и меня стало подташнивать. Я поспешно отдернул руку.
Здесь я снова прерву свое повествование, чтобы рассказать о том, что происходило в это время с Виктором Анатольевичем и Леной, которых мы отправили в Петрозаводск для разговора с детьми Федора Петровича.
Несколько раз они пытались связаться с нами по телефону, но все попытки оказались неудачными. И мой номер, и номер Игоря отзывались лишь стандартным «Абонент находится вне зоны действия сети». На фоне последних событий это, вполне безобидное сообщение, звучало более чем угрожающе. Как рассказала Лена, они всерьез обсуждали идею вернуться с половины дороги и выяснить, что с нами случилось. Не знаю, как развивались бы события в таком случае, возможно, на этом наша группа и прекратила бы свое существование, но они приняли решение продолжать путь.