рался двигаться бесшумно, но в густом стоячем воздухе каждый вздох и каждый шорох гремели, словно удары молотка. «Водяные» внезапно остановились и завертели головами. Если до этого момента они двигались, скорее всего, наугад, то теперь могли на слух определить свою цель.
Виктор Анатольевич уловил перемену в их поведении и запаниковал. Нужно было срочно что-то делать, где-то укрыться. Он завертел головой. Метрах в десяти темнела приоткрытая дверца калитки. Можно было добраться до нее, а от нее — в дом. Там, за крепкими стенами и закрытой дверью они будут в безопасности.
Виктор Анатольевич снова заработал руками и ногами, но, на этот раз, преследователи проявили большее проворство. Они двигались быстрее и, если пока и не видели людей, то подозревали, что те где-то рядом. Скоро стало понятно, что «водяные» доберутся до калитки раньше. Виктор Анатольевич зашарил вокруг, ему нужна была палка, или камень, или что-то еще, способное отвлечь этих существ хотя бы на минуту. Этого времени как раз хватит, чтобы скользнуть в калитку, а потом они запрут дверь и будут…
Мысли его прервались — он увидел, как две фигуры возникли всего в паре шагов от Лены. Теперь все решали секунды. Сейчас они заметят людей, и это будет конец. Бежать некуда.
Виктор Анатольевич обхватил ладонями ближайшую штакетину. Когда эти твари подойдут вплотную, он выдернет ее из забора, если повезет, то прямо с гвоздями, и будет прорываться к дому. Шансов мало, один на сотню, но …
Где-то неподалеку прогремел выстрел. Очень громко и отчетливо. Один, а за ним, через несколько секунд, второй.
Лена едва слышно вскрикнула, но этот слабый звук сразу потонул в мощных раскатах эха. А потом раздался крик. Это был человеческий крик — яростный и необыкновенно громкий. Эхо повторило и его, а потом опять стало очень тихо.
При первом же выстреле «водяные» остановились, как вкопанные и принялись возбужденно крутить из стороны в сторону здоровыми башками. С такого расстояния их было хорошо видно. Существа действительно напоминали лягушек: огромные круглые глаза, немного навыкате, широкий безгубый рот. Тонкие длинные руки плетьми свисали вдоль худого вытянутого тела. Общались ли «водяные» между собой или нет, но они не жестикулировали.
Когда выстрелы и крики стихли, существа еще несколько минут простояли неподвижно, а потом мгновенно растворились во мгле, будто их и не было. Виктор Анатольевич отпустил штакетину и вытер пот с лица.
— Бежим к дому! — шепнул он Лене.
Они поднялись на ноги и, пригибаясь, как солдаты под обстрелом, побежали к калитке. Во дворе никого не оказалось. Собачья будка валялась на боку, несколько досок на стенке треснули. В тот момент Виктор Анатольевич впервые подумал о том, что со времени приезда в поселок, они не слышали здесь ни малейшего звука, кроме тех, которые издавали сами. Ни пения птиц, ни дуновения ветра — даже звук шагов терялся где-то возле самой земли, так и не достигнув слуха. На фоне такой тишины, слова, даже произнесенные шепотом, казались громким криком.
Дверь в дом оказалась открытой. Они заперли ее и прошли на кухню. На столе стояли чашки, чайник и тарелка с блинами, еще теплыми. Как в рассказах о кораблях-призраках, эту кухню покинули в большой спешке и совсем недавно. Здесь тоже царила тишина, лишь чуть разбавленная слабым «тик-так» настенных часов и жужжанием комара. Единственного живого существа в этом поселке, если не считать «водяных».
Виктор Анатольевич подошел к окну и осторожно выглянул.
— Что это было? — спросила Лена.
Она встала рядом с ним, обхватив себя руками, будто пытаясь согреться.
— А шут знает, — ответил он. — Но встречаться с ними у меня нет никакого желания.
— А люди где?
— Хороший вопрос.
— Кошмар, я сейчас рехнусь от страха, — Лена вздрогнула и отошла от окна. — Как же мы узнаем, где все, если даже на улицу высунуться нельзя? Я думала, водяные — сказка, просто местная легенда. Разве они могут быть на самом деле?
— Как видишь, могут.
— Может быть, мы спим? И это сон?
Лена говорила потом, что в ту минуту на нее нашло затмение. Она вдруг начала плакать и никак не могла остановиться. Перед глазами все стояла картина: «водяные» всего в паре метров от нее, готовые в любой момент напасть. Лена была в этом твердо уверена — именно напасть, не пожать руку, не предложить помощь — а напасть и убить.
Виктор Анатольевич терпеливо ждал, стоя возле окна и глядя в желтый сумрак Щукнаволока. Этот странный морок как-то менял свойства пространства — изменял очертания предметов, скрадывал и искажал расстояния, не позволяя сориентироваться. Он попытался восстановить в уме план поселка и наметить предстоящий путь. Необходимо было найти остальных и выяснить, наконец, что тут происходит.
Лена затихла и, сев за стол, закрыла ладонями лицо.
— Нужно разыскать народ, — сказал Виктор Анатольевич. — Тебе, наверное, лучше здесь остаться. В доме, вроде, безопасно. Я найду людей и вернусь.
Лена кивнула.
— Ты к окнам не подходи. Сядь где-нибудь в стороне, чтобы тебя с улицы не было видно. И дверь за мной запри. Поняла?
— Поняла. Только вы быстрее возвращайтесь. Я не знаю, сколько смогу тут высидеть.
— Нет уж — из дома ни ногой! Хватит нам неприятностей.
Я стоял перед входом в штольню и смотрел на густое серо-желтое марево. Оно было повсюду и настолько плотное, что деревья на противоположной стороне поляны почти полностью скрылись в нем и виднелись лишь как невнятная темная линия. Небо и солнце тоже исчезли, скрытые странным мороком.
— Где это мы? — спросил Гена.
Его голос прозвучал неожиданно громко. Я вздрогнул. Я узнавал место. Это была все та же поляна, словно лысина на круглой голове острова. Кое-где еще были видны следы лагеря, который мы с Игорем разбили… Когда? Этого я не знал. А где, интересно, сам Игорь? Ушел?
Лаврентий обернулся ко мне.
— Ты уверен, что это Щукнаволок?
Я растерянно кивнул.
— Думаю, что да. По крайней мере, очень похоже. Эта поляна… И все остальное.
— Тогда что это за чертовщина вокруг?
— Не знаю. Думаю…
— Ааааа! — неожиданно закричал Гришка.
Мы, как по команде, отпрянули назад. Крик взорвал тишину, отразился от деревьев и смолк. Опять стало очень тихо.
— Твою мать! — выругался незнакомый мужик. — Чуть штаны не обделал!
— Гриш, ты чего? — просил Лаврентий и обнял сына за плечи.
Вместо ответа тот вытянул руку, указывая на лес. Мы посмотрели туда, но ничего не увидели.
— Что там?
Гришка рванулся назад, но отец удержал его. Парень извивался в руках Лаврентия, пытаясь высвободиться, и орал, как умалишенный. Зрелище было ужасным и сильно давило на и без того уже натянутые нервы. Что его так напугало? Конечно, он немного съехал с катушек и еще не пришел в себя, но сейчас он действительно боялся, боялся чего-то, что скрывалось в лесу.
Я попятился, напряженно глядя на темнеющую впереди стену деревьев.
— Вы чего? — спросил Гена и тоже отступил.
— Аааа! Ааааа! — завывал Гришка. Сил у него было не занимать, и, несмотря на то, что Лаврентий сопротивлялся, как мог, он шаг за шагом отступал за сыном к центру поляны.
— Народ, вы куда? — спросил незнакомый мужик. — Нам до дому надо, а вы тут цирк устроили.
И в этот момент я увидел их. Они выходили из леса, бесшумно и неотвратимо; не торопясь, они направлялись к нам. Они были точь в точь такими, какими их описывали: маленькие, с большими круглыми головами, придающими им грузный и нездоровый вид. Асимметричность их тел пугала и одновременно завораживала, заставляя смотреть на них, не отрывая глаз.
Мы подались назад. Мужик, стоявший к нам лицом, обернулся.
— Мать-перемать!
Мы застыли. Даже Гришка перестал вырываться. Он стоял, открыв рот, и смотрел на наших гостей; из угла рта стекала тонкая струйка слюны. Тварей было пять. Пять одинаковых фигур с неподвижными круглыми глазами без зрачков и тускло поблескивающими телами. Я в тот момент подумал, что это наверняка костюмы. Слишком уж не похоже на настоящую кожу. Хотя откуда мне знать, как должна выглядеть их кожа? Они не делали угрожающих жестов и никак не проявляли своих намерений. Они не переговаривались и не издавали никаких звуков. Просто шли.
До мужика им оставалось всего несколько метров. Он так и стоял, наполовину обернувшись, и смотрел на них.
— Степка, уходи оттудова! — крикнул Гена. — Иди к нам!
А дальше все происходило одновременно и быстро и медленно. Я уверен, что прошла только пара минут, но нам эти минуты показались часами.
Степка стал медленно поворачиваться. Я хотел крикнуть, чтобы он не подставлял им спину, когда одна из тварей молниеносным движением выкинула вперед тонкую руку и ухватила его за шею. Степка захрипел и попытался отодрать от себя длинные проволочные пальцы, но бесполезно. Его лицо потемнело и на мягком желтоватом фоне стало наливаться густым багрянцем. В этот момент вторая тварь таким же неуловимым движением вцепилась ему в плечо. Потом еще одна. Они обступали его медленно, не торопясь, поднимая вверх руки, а потом резко опуская их быстрым жалящим ударом. Степан возвышался над ними, словно великан над лилипутами. Некоторое время он еще стоял на ногах, а потом стал оседать.
Снова закричал Гришка.
Никто из нас не шевельнулся, не предпринял даже попытки прийти на помощь. Все это было так дико и так неожиданно — мы растерялись, парализованные ужасом. Это было жуткое зрелище — немыслимые твари, методично и неторопливо, словно выполняя рутинную работу, убивающие человека. Степан больше не кричал, и скоро фигуры чудовищ заслонили его от нас.
Меня тронули за плечо, и я едва не вскрикнул. За мной стоял Гена.
— Нужно уходить! — возбужденно зашептал он. — Они закончат и за нас примутся — как пить дать!
Я отступил. Гена схватил меня за локоть и потащил за собой к деревьям. Туда же направлялся и Лаврентий с Гришкой. Увидев, что мы удаляемся от страшных монстров, тот больше не кричал и послушно следовал за отцом. Чувство было поганое. Вот так вот взять и бросить человека. Я уговаривал себя, что тут ничего нельзя сделать, что спасти Степку — я ведь только пять минут назад узнал его имя! — нельзя, и мы сами погибнем, если попробуем ему помочь. Я говорил себе это и не верил. Всегда можно что-то сделать, если подумать и приготовиться. Но на это у нас просто не оставалось времени.