В лесу нас окружила непроглядная темень. Мрак, царивший на поляне, усугубился тенью деревьев, и мы едва могли видеть друг друга. Если бы не Гена, придерживающий меня за руку, я бы непременно заблудился. У нас не было никакого представления о том, что могло встретиться здесь, что могло поджидать нас за черными столбами деревьев, мы шумно пробирались к берегу, эпицентру всех необъяснимых событий. Именно там, возле острова много лет назад упало нечто, ставшее причиной сегодняшних событий. Теперь я был уверен, что там приземлился космический корабль, а «водяные» на поляне — пришельцы, экипаж, потерпевшего аварию инопланетного судна. В тот момент это объяснение казалось мне единственным, имеющим хотя бы какой-то смысл.
Мы выбрались из леса без приключений. Пробираясь в темноте, мы отклонились в сторону от пляжа и теперь стояли у самой воды, лениво омывающей корни деревьев. Гришка молчал, с любопытством крутя головой. Идти через лес никто не захотел, мы спустились по крутому берегу и, утопая по колено, пошли к лодкам. Мы преодолели большую часть пути, когда на гладкой поверхности озера, в нескольких метрах от нас что-то блеснуло.
— Солнышки, — тихо сказал Гена. — Они, родимые.
Они были похожи на яркие круги идеально правильной формы около метра в диаметре. Я сразу увидел две штуки, а потом рядом с ними возникло еще одно. Они не двигались и ритмично мерцали, то почти исчезая, то появляясь вновь. В ушах поднялся тихий давящий шум, как бывает возле высоковольтных линий. Невольно, мы отступили ближе к берегу.
«Солнышки» не реагировали на нас. Они являлись и пропадали, сменяя друг друга в нескольких метрах от берега, составляя своеобразный почетный эскорт. Гришка не обращал на них внимания, и, казалось, вовсе их не замечал.
Мы вышли к лодкам и остановились, удивленные и испуганные. Одна из них была сильно повреждена — половину днища сорвало каким-то взрывом, веером торчали обугленные обломки досок. Вторая по счастью не пострадала. Размышлять о причинах взрыва времени не было. Мы быстро забрались в уцелевшую лодку, и Гена мощными размашистыми движениями весел направил ее к поселку.
Я сидел на корме и смотрел на остров, в любой момент ожидая появления наших круглоголовых друзей. В том, что, при желании, они легко нагонят нас в воде, я нисколько не сомневался. Все-таки водяные. Вот передвижение по земле, видимо, давалось им с определенным трудом.
— Правее бери, — сказал Лаврентий у меня над ухом.
Я обернулся. Возле носа лодки возникло «солнышко». Такое же, как и у берега — яркое круглое пятно. Гена заработал левым веслом, направляя лодку в сторону. Рядом с первым «солнышком» появилось второе, а потом чуть в стороне, прямо по курсу — третье. С каждой минутой, с каждым взмахом весла их становилось все больше. Давление на голову усиливалось.
— Черт, как их много!
— Нужно… отойти… от острова, — отрывочно говорил Гена, работая веслами. — Они… только… возле острова… появляются.
Лопасть весла плавно опускалась и в тот момент, когда оно уже почти коснулось воды, под ним сверкнуло «солнышко». Голову сдавило, будто на нее опустили железный обруч.
— Осторожнее! — только и успел крикнуть я, корчась от боли, когда весло погрузилось прямиком в яркий круг.
Раздалось громкое шипение, как бывает, если опустить в воду раскаленный металл, а потом резкий щелчок. Гена поспешно поднял весло. Оно дымилось, конец его обуглился. В нос ударил запах горелого пластика.
— Чччерт!
Гена попытался загрести вторым веслом, еще не успев сообразить, что делает — руки двигались автоматически. Сделай он это, и лодка повернула бы аккурат в центр «солнышка», и тогда нам бы пришел конец, в этом не было никакого сомнения. Я перегнулся через Гришку и изо всех вцепился в руку Гены, не давая ему опустить весло.
Он попытался вырваться.
— Не греби! — зашипел я.
Он понял меня и расслабил руку. По инерции лодка скользнула вперед, оставив яркий круг по левому борту. Когда он скрылся позади, я облегченно вздохнул и разжал пальцы.
— Садись вперед, — сказал Лаврентий. — А то ему не видно.
Перебравшись на нос, я принялся руководить. Теперь «солнышки» появлялись реже и в меньших количествах, поэтому обойти их не составляло большого труда. Когда мы отошли от острова метров на двести, они и вовсе перестали попадаться.
— Кажется все, — сказал я. — Ни одного не вижу.
— Пронесло, — согласился Лаврентий. — Но есть еще беда.
— Какая?
— Эта хмарь, туман этот, он и на том берегу тоже. Сдается мне, там еще будут сюрпризы.
Я всматривался вдаль, но ничего не мог разглядеть. Желтая полупрозрачная завеса поглотила небо и землю, и неосознанно хотелось протереть глаза, будто дело в них, а не в воздухе.
— Странно, что водяных не видно, — заметил Гена.
— Подожди еще — увидим, — отозвался Лаврентий.
— Типун тебе на язык!
— Если они в поселке хозяйничают, — продолжал Лаврентий, не обращая на него внимания, — то плохо наше дело.
Где-то в стороне тихо плеснула вода.
— Слышали? — встрепенулся Гена.
— Может быть, рыба? — спросил я с надеждой.
— Да нет — не рыба. Слишком большая.
Мы напряженно прислушивались. Снова тихий всплеск. И еще один.
— Догнали, гаденыши! — процедил Лаврентий сквозь зубы.
Он отсадил сына в сторону и сел рядом с Геной. Взяв каждый по веслу, они мощными гребками погнали лодку вперед к берегу.
— Навались!
Я глядел назад, но ничего не видел. Шумные удары весел заглушили слабые всплески, издаваемые нашими преследователями, а густая завеса тумана скрыла их от глаз.
Мы неслись вперед. Остров уже скрылся в дымке, а берега все еще не было видно. Не было видно неба — не было видно ничего, только маленький пузырь чистого пространства, в котором двигалась лодка и несколько метров воды вокруг. Тишину нарушали лишь мерные удары весел и покрякивание гребцов. Мы были нигде, преследуемые непостижимыми жестокими тварями, которых даже не могли увидеть. Это был наш личный ад — четыре человека, лодка и неуловимые признаки, преследующие ее.
Как следует развить эту мысль мне не удалось. Я как раз смотрел назад, когда возле лодки, в пене брызг, поднятых веслами, мелькнул черный силуэт и тут же скрылся из вида. Я открыл рот, чтобы закричать, но Гришка опередил меня. Он заголосил точно так же, как тогда на острове, когда мы впервые увидели «водяных», бросился на дно лодки и свернулся там клубком, закрыв руками голову.
— Гриш, не кричи! — попросил Лаврентий. — Тише! Они же услышат!
— Они уже здесь, — сказал я.
В это мгновение из воды, всего в нескольких сантиметрах от кормы, взметнулись вверх тонкие руки и ухватились за борт. Я успел рассмотреть длинные черные пальцы, похожие на толстую проволоку. Руки напряглись, и над кормой показалась голова. Отвратительная черная голова с пустыми круглыми глазами. Теперь уже кричали все. Весла бестолково зашлепали по воде, лодку повело в сторону. Гена попытался лягнуть тварь, но та легко увернулась и вытянула из воды туловище. Она нависла над нами, крепко вцепившись в борт лодки, и быстрыми движениями поворачивала голову из стороны в сторону. Широкий рот приоткрылся, и там было пусто — ни зубов, ни языка, только черная дыра, из которой струилась густая вонь помойки. Дальнейшее я вспоминаю с трудом. Помню, как мы орали, как Лаврентий бросил весло и схватил Гришку, очевидно намереваясь защитить его от ползущего к нам чудовища. Гена продолжал грести, и лодку крутило на месте. Тварь почти забралась на борт, когда раздался оглушительно громкий выстрел. В это же мгновение лодка ткнулась в берег и остановилась.
В центре несуразного туловища монстра образовался обширный кратер, из которого брызнула густая кровь, заливая Гришку и Лаврентия. Тварь откинулась назад, все еще продолжая цепляться длинными пальцами за борт, потом доски треснули, и она с плеском повалилась в воду.
Я почувствовал, как чья-то рука сжала мое плечо, и снова заорал, поворачиваясь, чтобы защищаться. В ухо мне закричали:
— Свои! Свои, не бесись! Живо выгружайтесь, сейчас здесь станет очень тесно!
Я осознал, что голос принадлежит человеку, и этот человек только что спас наши жизни. Я успел подумать, как нам повезло — при такой видимости пуля могла запросто достаться кому-нибудь из нас. На дальнейшие размышления времени не осталось. Я вывалился из лодки на сырой, твердый, как цемент, песок, ухнул и встал на ноги. Двое мужиков уже тянули на берег остальных. У одного из них за спиной болталось ружье.
— Давай за нами! — кричал он. — Быстрее, мать вашу, быстрее!
Мы побежали. Впереди мчался стрелок. Один Бог знает, как ему удавалось выбирать верное направление в непроглядной мгле. За ним тянулись мы, а последним бежал второй мужик, крича и толкая нас в спины. Бежать было трудно: ноги дрожали и подгибались. Пару раз я терял равновесие, и чья-то рука, подозреваю, что это был Гена, хватала меня за шиворот и толкала вперед. Из всех нас он единственный сохранил самообладание. Остальных гнала паника, слепо толкала вперед, как диких зверей.
Впереди в сумраке забрезжили деревянные столбы освещения, которые стояли вдоль главной улицы поселка. За ними смутно проступили заборы. Мы направлялись к ближайшему из них.
— Свои! — прокричал мужик, бежавший первым. — Еще нашли! Открывайте!
Раздался металлический лязг, а потом что-то глухо ударилось о землю. Тьма перед нами расступилась, и мы вбежали в огороженное забором пространство. Наши провожатые оставили нас и принялись спешно помогать защитникам ворот восстановить баррикаду. С бухающим сердцем я смотрел на них, в любой момент ожидая появления жутких рож, но никто к нам не сунулся. Когда сооружение у ворот было восстановлено, человек с ружьем подошел к нам.
— Ну, кто тут у нас? — спросил он. — Ага. Лаврентий, Гена. Гришка!
Посмотрев на меня, он добавил уже с меньшим энтузиазмом.
— А, и ты. Ну ладно, давайте за мной. И расслабьтесь. Теперь можно.
Он отвел нас в дом. Электричество не работало, и в прихожей горела чадящая керосиновая лампа. Вдоль стен сидели люди, они провожали нас настороженными взглядами и тихо переговаривались. Нас провели дальше — на кухню. Там за столом сидел Федор Петрович и еще три человека. Одного из них, мастера-резчика по шунгиту Василия, я узнал. Здесь тоже были керосиновые лампы. В их неровном свете лица у людей казались неестественно красными.