На красной хламиде – повседневном облачении жрецов Эрешкигаль – были в изобилии представлены вытканные золотистыми нитями изображения чудовищ, подстерегающих грешников в царстве неумолимых Аннунаков. Но выглядели они, почему-то, совсем нестрашно: Убивающий-Взглядом-Калеб, например, весело улыбался во всю главную пасть, а Страж Кедрового леса больше походил на обремененного семьей и озабоченного домашними делами лесоруба.
Ницан, не удержавшись, коротко рассмеялся. Старичок удивленно воззрился на него, затем, проследив направление его взгляда, тоже засмеялся.
– У многих, как мне кажется, искаженные представления об обитателях подземного мира, – сказал он. – А ведь Царица не зря носит звание Милосердной повелительницы. Кроме того, наши подопечные – несчастные, много пережившие люди. Зачем лишний раз пугать их грядущими испытаниями? Слушаю вас, господин мой.
Ницан вновь представился служащим юридической фирмы «Омри, Лугаси и Лугаси».
– Никогда не слышал, – заметил почтенный Нери. – Впрочем, мы здесь живем почти отшельниками. Что же вас привело в наше заведение, уважаемый адвокат?
– Мне необходимо повидаться с одним из ваших подопечных. Некто Ошеа Бен-Апсу.
– С какой целью?
– Возникли небольшие проблемы с его завещанием, – начал Ницан заранее подготовленное объяснение. – Некоторые из предприятий, принадлежащих господину Ошеа, не были в свое время должным образом оформлены, могут появиться встречные иски, опротестовывающие его завещание. Не полностью, но в определенных разделах. Мы хотим получить его согласие на некоторые юридические операции, которые позволят обезопасить наследников.
Брови жреца поползли вверх.
– Предприятия? – переспросил он. – Наследники? Вы не ошибаетесь?
– Нет, разумеется.
Почтенный Нери покачал головой.
– Боюсь, тут какое-то недоразумение. Наш приют для престарелых – заведение благотворительное. Иными словами, здесь пребывают исключительно несостоятельные и одинокие старики. О каких предприятиях может идти речь? Ошеа появился у нас три года назад. Вернее, его доставили полицейские. После полицейской облавы на бездомных! У него нет ни наследников, ни имущества… – он помолчал некоторое время, ехидно глядя на разом покрасневшего сыщика. – Может быть, есть смысл рассказать правду? Посмотрите на себя! Ну какой из вас адвокат, милый мой? Клянусь милостью нашей покровительницы, вы гораздо больше походите на переодетого полицейского. Так и скажите!
Ницан тяжело вздохнул.
– Будь по-вашему, – сказал он. – Юридической компании «Омри, Лугаси и Лугаси» в природе не существует. Вы правы, никакой я не адвокат. Правда, и не полицейский. Я – частный детектив, зовут меня, действительно, Ницан, только не Бен-Ницан, а Бар-Аба. И веду я расследование загадочной смерти господина Шу-Суэна Барроэса-Лагаши. По просьбе его вдовы. У меня есть основания предполагать, что ваш подопечный каким-то образом причастен к этой смерти.
Почтенный Нери всплеснул руками, от чего стальные браслеты на его запястьях звонко щелкнули.
– Извините, господин Ницан, но вы, по-моему, просто сошли с ума! – воскликнул он.
– Очень может быть… – пробормотал Ницан. – Я и сам так думаю. Но это ничего не меняет. Предположим, я действительно сумасшедший, но мне необходимо встретиться с господином Ошеа. Считайте, что это и есть моя мания. Вполне безобидная.
Главный жрец Эрешкигаль Милосердной нахмурился.
– Это невозможно. То есть, я могу проводить вас к господину Ошеа, но вы ничего не сможете узнать от него.
– Почему? – спросил Ницан.
Почтенный Нери вздохнул.
– Потому что… – он хмыкнул. – Ладно, пойдемте. Его покои в двух шагах, вы сами все поймете.
Они быстро прошли по коридору, остановились у высоких дверей, на которых красовалась табличка «Ошеа Бен-Апсу».
– Я вас предупреждал, – сказал главный жрец, отчего-то понизив голос.
– О чем? – спросил Ницан.
– Сейчас увидите, – вместо ответа произнес почтенный Нери. – Прошу вас, сохраняйте спокойствие.
С этими словами почтенный Нери толкнул дверь и вошел в покои господина Ошеа. Поколебавшись, Ницан последовал за ним.
Они остановились у порога.
На лежанке у дальней стены лежал человек. Его профиль четко вырисовывался на белом фоне, и Ницан узнал всадника из вещего, то есть, наведенного сна.
– Он… – пробормотал Ницан. – Тот самый…
У сыщика отлегло от сердца. Значит, к этой темной истории имеет отношение именно этот живой Ошеа Бен-Апсу. Сорок семь покойников из списка Лугальбанды можно было вычеркнуть.
– Ну, вот… – сказал он. – Иной раз везенье может улыбнуться даже частному сыщику.
– Что, простите? – спросил почтенный Нери.
– Я говорю – именно он мне и нужен, – пояснил Ницан, не сводя глаз с подопечного Эрешкигаль Милосердной. Господин Ошеа лежал неподвижно, словно не слышал вошедших.
У Ницана появились нехорошие предчувствия. Возможно, насчет везенья он поторопился.
С некоторым недоумением сыщик взглянул на почтенного Нери. Тот невозмутимо пожал плечами.
– Он спит? – спросил сыщик. – С открытыми глазами?
– Нет-нет, он бодрствует, – заверил его жрец. – Можете с ним поговорить. Если хотите.
– Господин Ошеа! – позвал Ницан. – Простите, что беспокою. Не могли бы вы… – он замолчал. Господин Ошеа не пошевелился. Почтенный Нери усмехнулся, поднес ко рту маленький серебряный свисток. На свист лежащий прореагировал – повернул голову и посмотрел на вошедших.
Ницан вздрогнул и отступил к двери.
Взгляд Ошеа Бен-Апсу был абсолютно пуст.
– В таком состоянии он пребывает не один год, – пояснил почтенный Нери. – Его душа блуждает в каких-то иных мирах. Видите ли, господин Ошеа много лет назад попал в катастрофу. Он остался жив – если это можно назвать жизнью. Какие-то добрые люди – я их не знаю, все происходило до моего появления здесь, – так вот, какие-то добрые люди пристроили его сюда. Теперь вы понимаете, почему я сказал, что вы ошибаетесь? Этот несчастный никак не может быть виновен в чьей бы то ни было смерти. Впрочем, вы сами видите. Могу я вам помочь еще чем-нибудь?
Ницан отрицательно качнул головой. Он был потрясен и не пытался скрыть этого.
– В таком случае… – верховный жрец Эрешкигаль Милосердной сделал приглашающий жест рукой.
Ницан вышел из комнаты Ошеа Бен-Апсу. Почтенный Нери проводил его к выходу.
У самого выхода сыщик остановился.
– Хотите еще что-то узнать? – тотчас спросил верховный жрец.
– Скажите, могу ли я поговорить со служителем, который ухаживает за Ошеа Бен-Апсу? – Ницан и сам толком не знал, для чего ему это.
– Со служительницей, – поправил почтенный Нери.
– Что, простите? – сыщик не понял.
– Обслуживающий персонал в Домах призрения Эрешкигаль Милосердной – женщины. Только жрецы – мужчины, – объяснил верховный жрец.
– А-а… Ну, хорошо. Со служительницей.
– Разумеется. Только вам придется немного подождать. Можете посидеть во внутреннем дворике. Там нежарко, удобные скамьи. Я прикажу подать вам прохладительного.
Ницан ждал около получаса. Наконец появилась служительница – миниатюрная молоденькая девушка, чем-то похожая на его подружку Нурсаг. Она приветливо улыбнулась Ницану. Ее красно-черная мантия походила на плохо сшитый домашний халат.
– Вы ухаживаете за господином Ошеа Бен-Апсу? – спросил сыщик.
Девушка кивнула.
– Скажите, у него бывают посетители?
Девушка отрицательно качнула головой. У Ницана закралось подозрение, что она немая.
– А раньше? Хоть кто-нибудь его навещал? Хотя бы изредка? На праздники?
Девушка задумалась.
– Нет, – ответила она.
«Ага, значит, не немая!»
– За два последних года я ручаюсь, – продолжила служительница. – Это точно. То есть, я ни разу никого не видела, а ведь я за ним ухаживаю постоянно. Нет-нет, можете не сомневаться. И вообще – это ведь легко проверить по записи в книге посетителей. Да и кому приходить? Господин Ошеа – одинокий и несчастный человек. А даже если бы у него были родственники? Вы вот сами подумайте: не всякий человек выдержит вот так вот смотреть на близкого человека в таком состоянии. Я бы вот нипочем не выдержала бы, я бы уж скорее все деньги бы сюда отдавала, но чтоб приходить и смотреть, как он, бедняжка, тут лежит, ничего не видит и не слышит, нет уж – ни за что! Вот хоть режьте меня! – все это служительница протараторила быстро, ни на минуту не запнувшись. – И вот честное слово, пока я готовилась – ну, училась, как отворять взгляды, как лечить внутренние органы, как лечить целительными снами, как говорить, не разговаривая, – я ведь думала, что учиться-то и есть тут самое трудное! Ан-нет, вовсе и не так!
Слегка ошарашенный Ницан успел пожалеть, что первоначальное впечатление о немоте девушке оказалось ложным. Все же он уточнил – а как обстояли дела раньше?
Та наивно округлила глаза:
– Так я же тут всего два года работаю! А раньше за ним присматривала другая служительница. Но я с ней незнакома, она уволилась до того, как я сюда устроилась. И я ее понимаю – тут, все-таки, тяжело. Хотя и платят хорошо, и кормят, и вообще – помогают во многом, хвала Эрешкигаль. Даже жениха помогают найти, а потом выделяют приданное из храмовой казны, а еще…
– Скажите, а как бы мне найти бывшую служительницу? – прервал ее Ницан, отчаявшийся узнать что-нибудь, мало-мальски ценное от добродушной, но, увы, не слишком осведомленной девушки.
– Конечно! – радостно сообщила она. – У жреца-управляющего хранятся адреса всех уволившихся служительниц. На тот случай, если вдруг понадобиться замена. Всегда лучше обращаться к опытным сиделкам, уже знающим больных.
Действительно, управляющий, поворчав для приличия, сообщил адрес служительницы Иштарит Ган-Цадек, уволившейся около двух с половиной лет назад. В листочке бумаги, украшенном стилизованным изображением скипетра Эрешкигаль, значилась улица Шамшиат, 19. Ницан озадаченно присвистнул. Насколько он помнил, эта улица находилась в Садах Шамирам.