Микал, высокий и в привычном оливковом пиджаке, с ножами на бедрах и недавно подстриженными волосами, стоял у двери. Может, он сдерживал раздражение, вокруг него мелькали лимонные вспышки.
— Вы месяцами не покидали дом, Прима.
Так и было. Он хоть не спрашивал причину.
— Не видела смысла. Если хочешь в зоопарк или прогуляться по парку, иди, — она сжала ладони, склонила голову и ощутила успокаивающий вес серег из лазурита.
— Дворец присылает приглашения.
Она знала, что этот знакомый тон у него не просто так.
— И я возвращаю их закрытыми, Щит.
«Империя без меня не рухнет. И я не знаю, радоваться или злиться»
— И, — продолжила она, — ты точно рад, что я больше не рискую собой, не выхожу наружу. Спокойная жизнь Щита с таким подопечным.
— Я… переживаю, — он нахмурился, и это почти ее обрадовало.
— Ах, от тревоги есть лекарство, — ее тон был сладким. — Оставь тревоги мне, Микал. Они не для твоей головы.
— Ваш характер, Прима, резкий, как ваш язык.
Она взяла себя в руки.
— Тебе слово не давали.
— Эмма, — он чуть развел руки, и ей не нравился его… подавленный вид. Она могла лишь возражать.
Его влечение было другим делом. Замок добротой крушить долго, но возможно.
Она не ответила, ощутив резкую дрожь внутри.
Волшебница замерла, сосредоточилась, и молчание Щита успокаивало.
«Что это было?».
Она давно не ощущала эту вспышку, она нашла среди нитей магии ту, что пела скрипкой. На ней играли длинные пальцы… у него были выразительные ладони, как для приверженца логики, хотя Эмма ему не говорила об этом.
«Клэр. В опасности. Но он…» — нить дрогнула, цепляясь крюком за ее внутренности. Эмма чуть не охнула, тело почти ослушалось ее.
Она пришла в себя, стены дома дрожали без звука. Ее слуги привыкли к этому, так что не перестали делать свои дела.
Микал склонился, готовый двигаться в любой миг.
— Прима? — он тихо спросил, ведь ее было лучше не трогать, когда она колдовала.
Она была рада, что он перестал допрашивать, когда возникла срочная ситуация.
— Это Клэр, — сказала она. — Двух лошадей. Живо.
Глава третьяНеподвижность
Стоны и крики, едкий запах, засохшая и свежа кровь, обгорелый камень. Вентиляции не было, давка толпы ухудшилась.
— Назад! — Клэр кашлял, он сплюнул в сторону, но легче не стало. — Он не может дышать, разойдитесь! — на груди тела был лед, рубашка и пиджак — в лохмотьях. Его голые колени задевали дымящееся дерево, где-то кричала высоко женщина, и это пронзал череп Клэра. — И откройте двери!
— Черт, — пробормотало тело в его руках. — Холодно.
— Все будет хорошо, — соврал Клэр — Людо…
Звучал пронзительный свист. Помощь прибыла, но крики среди толпы у двери мешали его голове работать.
Людовико… Попытки думать жалили глаза, или это был дым? Жаркая кровь была на его руках, воняло полем боя. Он знал, что это значит, он должен был бесстрастно смотреть на истерзанное тело в его хватке.
Такое тяжелое.
Мертвый груз.
«Не думай о таком».
— Все будет хорошо, — повторял он. — Помощь в пути.
Половина лица неаполитанца была обожжена. Он не был красавцем и в лучшие дни.
Почему он бросился на бомбу?
«Решил выполнить долг. Как всегда. Поразительная честь, как для убийцы».
Тело в его руках застыло. Глаза Людо тускнели, кровь бурлила в уголках его губ. Сажа и капли росы был на его щеках.
«Дурак. Тут нет росы», — его глаза пылали, все расплывалось. Это точно дым.
Толпа закричала и бросилась к дверям. Губы Людо двигались, но Клэр не слышал в шуме. Зал стал существом в панике. Давление на двери мешало помочь тем, кто прибыл к ним.
А Клэр был неподвижен. Он смотрел на лицо, которое так хорошо знал, которое теперь было ужасно истерзанным. Пол поежился — или тело в его руках? Или он сам дрожал, сдерживая эмоции?
Кулон сиял под изорванной рубашкой Клэра. Людо посмотрел на эту искру, его губы снова задвигались. Кулон вспыхнул, и нервы Клэра вспыхнули.
Он был целым. Он удивительно выжил, пострадали лишь вещи.
— Людо…
— Стрига… — неаполитанец вздохнул, Клэр склонился, всхлипывая без логики.
«Нет. Нет, нет, нет…».
Возражения не помогали, как и дедукция. Ментат закрыл глаза.
Он не хотел видеть.
Раздался звук. Низкий, как лезвие во влажном воздухе. Шум толпы пропал, словно опустили невидимую штору. Кулон издал высокие ноты, и сладкий запах возник среди вони.
Клэр не смотрел. Он склонился над телом, что было еще тяжелее. Тишина давила тьмой меж звезд, и когда его нашли, он уже не плакал.
Глава четвертаяНемного порядка
Это было жутко и кроваво.
Когда Эмма слезла с коня, ее утреннее платье испортилось. Микал поймал ее. Узкая улица была с толпой, каретами и дымом, а еще полицейские дули в свистки, не делая ничего полезного.
Помочь тут могла только волшебница, и Эмма Бэннон пошла вперед. Кулон звал ее волнами, и она не знала, почему он привел ее сюда. Значит, Клэр был где-то в этом хаосе и нуждался в ее помощи. Она не видела его пару недель, но это было нормально, ведь он был на задании.
Туман днем был не так плох, бледно-желтый и просто неприятный, а не удушающий. Но чаша Лондиния кипела, словно она отсутствовала годы. Или она просто отвыкла от людных улиц с криками.
Немного тишины. С ее губ сорвались чары с эфирной силой, украшения на ней вспыхнули, она использовала накопленную силу. Крики людей и техники резко пропали. Она могла пройти к дверям Клеркволда, но они были только приоткрыты, и поток людей убегал оттуда от какой-то катастрофы.
Эмма замерла, а толпа отпрянула, поняв, что тут ребенок магии, еще и недовольный. Микал был у ее плеча, точно уже позаботился о лошадях. Она пошла, вытянув руки, сжимая пальцы в пустом воздухе.
Она потянула, ноты вырвались из горла, потратили еще немного магии. Двери распахнулись, куски дерева отлетели в воздух, дымящиеся части упали на толпу.
Поток людей ускорился по лестнице, их пронзительные крики пропадали под покровом тишины, который Эмма бросила на улицу. Она расплела первый узел заклинания, он сам вернулся на место в этой части Лондиния.
Она подхватила юбки, вдруг поняв, что находится на улице без перчаток, шали и шляпки. Знакомое раздражение из-за неопрятного вида поднялось в ней.
Сбежавшие, опаленные и в дыму — Клэр проводил там эксперименты? — пропускали ее, пока она шла по каменным ступеням, как река расступалась вокруг камня.
Кулон слабо тянул ее, то, что произошло, уже заканчивалось. Носитель был еще жив, и больше она ничего не ощущала.
«Людо охраняет его. И у него… Камень».
Она отогнала мысль. Почему ей захотелось вспомнить об этом? Это всем им дорого обошлось.
Дым был гадким, ощущался запах гари. Что за катастрофа тут произошла? Ей стоило следить за делами, которыми он занят.
Теперь ругать себя не было смысла.
Микал коснулся ее плеча. Он указал на другие двери, натертые маслом и почерневшие. Стены были в гербах Генриха Убийцы жен. Конечно, мужчина гордился собой, мог соперничать с Главными в самооценке. Хорошо, что правящий дух не поселился в сосуде с магией. Иначе от империи могли бы остаться дымящиеся руины.
Разбить почерневшее дерево было мигом работы, и брешь стала больше, в нее побежали люди, обезумевшие от дыма. Она беспечно тратила силы, не переживая.
«Где он?».
Тут явно проходил разбор дела: бумага трепетала, почерневшая и изорванная. Запах поля боя растекался с дымом, но она не могла отвлекаться на очищение воздуха.
Потому что среди тел сидел на коленях Арчибальд Клэр, худой мужчина с песочными седеющими волосами, рыжеватыми на концах. Его рубашка и пиджак были лохмотьями, часть свисала с манжет, штаны — немногим лучше.
Он склонялся над ужасно обожженным телом.
Эмма видела много смертей от болезни… и не только, но замерла.
Магия, которую она собирала, чтобы очистить воздух и навести порядок в комнате, угасла, кольца шипели и искрились, бронза на горле опасно нагрелась от эфирных нитей, что путались, как убегающая толпа.
«Нет. О, нет».
Ничто нельзя было сделать с истерзанным телом, там не осталось искры жизни, чтобы сшить плоть. Даже если бы она была Целителем, Людовико Валентинелли уже не помочь. Эмма судорожно выдохнула.
— Клэр? — она звучала юно даже для себя. Взяв себя в руки, она прошла по развалинам. Среди развалин скамьи и обожженных от взрыва людей не было следов магии огня, только трепетали чары правды и чернил, что лежали, разбитые, близкие к смерти. Она не замечала это. — Арчибальд. Боже.
Он не двигался. Его спина не дрогнула, и что-то сдавило ее горло. Он… несмотря на Камень, он…?
— Я слышу его сердце, — прошептал Микал. — Но не… другого.
«Людовико, — этот убийца был привязан к Клэру кровью, был самым умным и надежным среди таких, как он, лучше она не встречала за все время службы короне. Одна его рука была целой, лежала на каменном полу. Его ногти были грязными, и эта деталь успокоила ее. — Кто это сделал?».
Сейчас это не имело значения. Сначала нужно было все убрать. Клэра нужно было забрать в укрытие, и… Людо. Нужно было организовать ему вечный покой. Она была обязана сделать это для него.
«А потом, — сказала она Клэру мысленно, — я отомщу тому, кто это сделал».
Микал до боли сжал ее плечо. Он думал, что она отступит? Будет рыдать, как глупая женщина? Или радовался, что убийца мертв, а не ментат? Кто знал?
— Отпусти меня, — приказала она ледяным тоном. Слова эхом разнеслись по опустевшей комнате, обломки дрожали. Она навела порядок среди эфирных нитей, магия очищения воздуха трещала, освобожденная. — Помоги Клэру. И позволь тут навести порядок.
Глава пятаяВозможно о тебе
Движение, тряска.
«Карета?» — на миг пустота его способностей чуть не разбилась.