Роберт коротко кивнул.
– Непонятно, – сказал он, – хотя и чуточку сентиментально. Преступление – это внезапный, необратимый и непредвиденный удар, и раскрытию преступника сопутствует вся жестокость охоты. И все-таки убийство есть убийство. – Казалось, он находил утешение в этой незатейливой мысли.
Появился Найджел с пинтой пива, на которое Фен воззрился несколько уныло. Он поставил его на стойку и отвернулся, видимо, надеясь, что, если не будет обращать на него внимания, то оно само собой исчезнет.
– Припоминаю, вы, кажется, до войны ездили в Южную Америку, – рассеянно заметил он, обращаясь к Роберту. – Хорошо там было?
Казалось, Роберта несколько огорошил этот вопрос.
– Мне кажется, вы проявляете повышенный интерес к моим путешествиям, – сухо сказал он. – Вчера это был Египет… Да, я был в Южной Америке несколько раз. В основном в Буэнос-Айресе и Рио.
– С чем, – сурово обратился Фен к Найджелу, – у тебя ассоциируется Южная Америка?
– Бразильский орех, трава в пампасах и Кармен Миранда[139], – незамедлительно ответил тот.
Фен хмыкнул под нос от удовольствия.
– Отлично, н-да, собственно, вот прекрасное руководство для журналиста. У метода свободных ассоциаций есть свои плюсы.
– Нам пора, – сказал Роберт, взглянув на часы.
Фен снова с неохотой вернулся к пиву, которое умудрился выпить залпом, к вящему восторгу окружающей публики.
– Пожалуй, – произнес он, задумчиво опуская кружку на место, – не следовало мне этого делать.
– Revenons à nos moutons[140], дорогие мои, – сказал Роберт, – скорей-скорей!
По двое, по трое они двинулись к двери. Попугай невозмутимо смотрел им вслед.
Глава 11Зверь рыкающий
И поодаль, сквозь пир, я услышал вскрик
Зверя рыкающего, что проник,
Процарапавшись внутрь, в пробел пустой,
Между сутью Изольды и ею самой.
Джейн встретила их у служебного входа в театр.
– Я как раз собиралась сходить за вами, – сказала она Фену. – Вам по телефону, который находится рядом с выходом из Зеленой комнаты, звонил сэр Ричард Фримен. Он сказал, что это важно и он повсюду вас ищет.
Фен кивнул и поспешно удалился, а Найджел устроился внизу в зале смотреть остаток репетиции. На него произвела впечатление деловая обстановка, воцарившаяся среди участников постановки со вторника. Реквизит уже подготовили, на сцене все было на своих местах, суфлер сидел в уголке, и у участников отсутствовали тетради с текстом. Все движения были отработаны до полной непринужденности, и действие почти не прерывалось. Найджел пожалел, что не видел промежуточных репетиций и не наблюдал, как шаг за шагом происходит подъем от откровенной театральной игры к убедительности и реализму, как постепенно разрушается барьер между актерами и пьесой и происходит взаимопроникновение и в конце концов слияние живых людей и литературных персонажей. Несомненно, этот процесс позволял понять все то нервное напряжение, через которое актеры должны были пройти до премьеры.
Фен вернулся и плюхнулся в соседнее кресло.
– Это был сэр Ричард, – прошептал он и без того известное. – Он изложил официальную точку зрения. Похоже, они в конце концов более или менее единогласно проголосовали за самоубийство. Я вел себя уклончиво, но это налагает на меня довольно-таки обременительную ответственность.
– Кстати, – сказал Найджел, – каков результат вскрытия?
– Как мы и ожидали, ничего нового.
– Хм, и что дальше?
– Будем продолжать, как и начали, и попробуем прояснить дело настолько, насколько это возможно. Бог знает, не придется ли мне запереться с профессором этической философии и попытаться выработать наиболее подходящий образ действий. Найджел, что это за персонаж там идет по сцене на заднем плане?
– Это один из рабочих сцены.
– О! Так о чем я, бишь? А, да, о профессоре этической философии. Как, скажи на милость, я дошел до разговора о нем? Это человек, напрочь лишенный какого бы то ни было чувства ответственности. Не сомневаюсь, что он – двоеженец.
Найджел вздохнул.
– Джервейс, ты опять отклоняешься от темы. Я ведь спросил с самого начала: что ты собираешься делать дальше?
– Ах, да… Прежде всего, я должен повидать эту девицу Уайтлегг. Потом позвонить одному моему приятелю, который когда-то был членом секретариата Лиги Наций[142]. Затем я должен побеседовать с привратником «Булавы и Скипетра». Кстати, говорил я тебе, что полиция по часам установила все передвижения Изольды, прежде чем она пришла в колледж? Ничего особенного. Она написала несколько писем во второй половине дня, выпила чаю в своих апартаментах, затем нанесла визит какому-то молодому человеку в Би-эн-си[143], вернулась, позвонила из «Булавы и Скипетра» непонятно кому, потребовав для этого у привратника телефонный справочник Лондона. Да, вот за этим-то я и хочу его повидать… Ну, а затем, наверное, направилась сразу в колледж.
– Есть от этого какой-то толк?
– Во всяком случае, здесь имеется некое белое пятно, которое я очень бы хотел восполнить. Уж и не знаю, с какого боку к этому подойти. Если бы только тебя тогда не понесло слоняться в город, – добавил он тоном сдерживаемого негодования, – то и от тебя мог бы быть толк.
– Я не знал, что тут произойдет убийство.
– Я думал, ты в курсе. В курсе, что люди смертны! Ну, да ладно. А вот тот человек, который упал с лестницы, – это так задумано в пьесе?
Найджел внимательно прислушался и ответил:
– Нет.
Дверь с левой стороны зала открылась, из нее выскользнула Хелен и присоединилась к ним.
– Перерыв на несколько минут, – сказала она. – Боже, я не помню свои реплики в этом акте! А вы просто развлекаетесь или надеетесь найти ключ к разгадке, наблюдая нас всех вместе?
– Чистой воды праздное времяпрепровождение, – заверил Фен. – Вы нервничаете перед премьерой?
– Да я места не нахожу от страха, – сказала Хелен. – Обычно премьеры – это ужас. Но эта – в некотором роде событие общенационального масштаба. Половина лондонских агентов, менеджеров и режиссеров съедутся сюда, и все постараются привлечь к себе их внимание. Если бы у Роберта не было железной хватки, каким-то образом позволяющей ему всем этим руководить не будучи на сцене, мы бы все страшно переигрывали.
– А может ли вам оказаться полезным, – поинтересовался Фен, – если я попрошу приехать моего друга… – Тут он назвал имя такого известного актера, что Хелен широко раскрыла глаза от удивления. – Он ищет партнершу для своей следующей постановки, и я могу позаботиться, чтобы он обратил внимание именно на вас. Кроме того, у меня кое-что на него есть. Мы вместе учились в школе, и он вытворял ужасные вещи.
– Правда? – Хелен постаралась сохранить спокойствие при этом известии. – Мне будет страшно, но от этого не уйдешь.
– Я его призову, – торжественно произнес Фен. – И он появится под угрозой ужасающих разоблачений. А теперь скажите-ка, эта девица, Джин Уайтлегг, где-то здесь, в театре?
– Должна вот-вот прийти, хотя я знаю, что она предупредила о своем опоздании. Может быть, она в реквизитной – вниз по лестнице, налево от служебного входа. – Хелен бросила мимолетный взгляд на сцену. – Ой, мне пора!
Она поспешно вернулась тем же путем, что и пришла, и через секунду появилась на сцене со словами:
– Не могу нигде его найти. Я обыскала весь дом. Под… под… э…
Она щелкнула пальцами в сторону суфлерской будки.
– Ну?
Но подсказки не последовало.
Роберт раздраженно прошагал к сцене по проходу между рядами.
– Что, в суфлерской будке никого с текстом нет? – спросил он. – Джейн, Джейн, дорогая!
В суфлерской будке, в сторону которой обратились полные усталого презрения взгляды стоявших на сцене, раздались приглушенная возня и шелест страниц и наконец послышалось:
– Под полом, на крыше…
– Да, дорогая, – сказал Роберт. – Пожалуйста, не бросай текст, а то мы теряем время.
Тут же показалась Джейн.
– Извини, дорогой, – проговорила она, – но в этой сцене суфлером работает Майкл, поскольку я должна заниматься панатропом[144].
Последовал спор за кулисами, который велся на повышенных тонах.
– Ладно, мне все равно, кто этим занимается, – отрезал Роберт, – лишь бы кто-нибудь там был. Ну, хорошо, ребята, продолжаем.
Репетиция пошла своим чередом.
Фен тревожно пошевелился.
– Я должен разыскать эту Уайтлегг, – объявил он с возмущением.
– И я с тобой? – спросил Найджел.
– Нет, спасибо, Найджел. Это будет деликатная, конфиденциальная встреча, чтобы вкрасться в доверие. Занятие, мало подходящее человеку вроде тебя, с твоим искренним и открытым темпераментом спортсмена.
Найджел сердито смотрел в спину удаляющемуся Фену.
Фен в конце концов нашел Джин Уайтлегг в Зеленой комнате, где она сидела в одиночестве, весьма рассеянно почитывая экземпляр «Метромании». Представляясь ей, Фен отметил, что ее мысли витают где-то далеко, и это было видно невооруженным глазом. Он рассматривал ее с любопытством, как окончательное звено в короткой цепи побуждений и страстей, приведших к убийству Изольды. Она была простовата, но не лишена привлекательности, тиха, но ни в коем случае не безлика, деятельна, но немного помешана на искусстве. Ее мягкие каштановые волосы, слабо поблескивающие в утреннем свете, вились за ушами. Губы аккуратно накрашены. На ней было простое голубое платьице, скроенное на женщину, понимающую, что ей нет нужды скрывать очертания своей фигуры. Фен некоторое время любовался ее естественной, неброской грацией, с сожалением подумав, что она могла бы тратить свою жизнь на что-то лучшее, чем исполнение механической работы в театре.