— Странно, — наконец проговорил австриец. — Риколетти. Мне что-то вспоминается, но слишком абсурдное, чтобы это упоминать.
— Никогда не слышал об итальянце по имени «Талипес», — заметил Джексон. — Звучит скорее по-гречески. Но меня интересует этот вот рисунок.
Он вновь положил карточку на стол. Оба склонились над ней, глядя на причудливую череду фигурок:
Здесь они, конечно, увеличены. Оригинал был столь тщательно втиснут в обратную сторону визитной карточки, что лейтенанту Джексону пришлось достать маленькую лупу — единственный положенный инструмент сыщика, который он обычно носил с собой даже в свободное время.
— Это своего рода код, — пояснил он. — Сейчас это не входит в мои обязанности — мы передаём все подобные вещи отделу, который на этом специализируется, — но я всегда более-менее интересовался кодами, вроде профессионального любителя.
— Тогда, по крайней мере, Herr Leutnant, — фыркнул Федерхут, — у вас должно быть достаточно знаний, чтобы не называть шифр кодом. В такой мере ваш язык знаю даже я.
— Вы правы, — признал лейтенант. — Простите. С вашим опытом вы, вероятно, знаете об этих вещах куда больше меня. Но позвольте мне попытаться провести какие-то зачатки расшифровки. Предположу навскидку, что ребята с флажками указывают на конец слов — правдоподобно, по-вашему?
— Да.
— Хорошо. Тогда перед нами сообщение из шести слов — более вероятно, из пяти слов и подписи. Оно слишком короткое, чтобы уверенно опираться на частоту символов; но вот этот, твёрдо стоящий на ногах, появляется так часто, что можно предварительно предположить, что это «О». Два стоящие один на правой ноге, другой на левой — следующие по частоте — могут быть «Е», «А» или «И» либо наиболее распространёнными согласными — например, «Н» или «Т». Не слишком помогает.
— Нет, — согласился Федерхут с полуулыбкой, как будто указывавшей, что он прячет что-то в рукаве.
— Но возможен и другой подход. Обратите внимание на пятое слово — знак, который повторяется ещё раз через один. То есть, в формате 121. Рискну предположить, что самое распространённое слово этого типа — «как». И это даёт нам предварительно две буквы — «К» и «А». Также можно заметить, что человечек, стоящий на голове, опираясь на руки и задрав левую ногу, держит флаг дважды — то есть, на эту букву заканчиваются два из шести слов. Это, возможно, «О». Если быть точным, тот, что стоит на левой ноге, тоже держит два флага, но один из них — последнее слово, и это, вероятно, подпись, а не слово с таким распространённым окончанием, как «О».
— Я не слишком хорошо знаком с частотностью английских букв, — кивнул австриец, — но выглядит правдоподобно. Что это вам даёт?
Джексон извлёк карандаш и начертал на белом конверте:
К….А….К..О АК….О КАК.А.А.А.
— Не знаю, что с этим делать, — признался он. — Но это только начало, и пока ничего совсем уж неправдоподобного нет. Теперь, если вы…
— Боюсь, Herr Leutnant, — рассмеялся Отто Федерхут, — мне просто любопытно смотреть, как вы, американские сыщики, решаете проблему шифра. Я искренне верю в ваши благие намерения, но именно краткость этого сообщения должна победить логику вашего подхода.
— Оʼкей, тогда ваш черёд, — слегка обиженно ответил Джексон.
— Очень хорошо. Очевидно, это некая шутка, сыгранная с мистером Уорром из-за его ненависти к Холмсу; поскольку этот шифр, как вы можете вспомнить, использован в приключении Холмса, названном как раз в честь него «Пляшущие человечки». Теперь позвольте мне…
Он оглядел комнату и наконец нашёл том полного собрания рассказов о Шерлоке Холмсе, занимавший почётное место на приёме. Ловко пролистав его, австриец вскоре отыскал «Пляшущих человечков».
— Я всегда думал, — проговорил он, приступая к работе с карандашом и бумагой, — что великий Холмс разгадал этот шифр слишком быстро и легко. Он подошёл к нему так же, как вы, и продвинувшись совсем немного, решил его, тогда как, по всей вероятности, должен был бы запутаться и погрязнуть, подобно вам, в массе неубедительных вероятностей. Но если наш столь странно именуемый друг с визитной карточкой использовал тот же шифр, что и в рассказе, наша задача окажется простой. Ага, вот и результат! С-Т-И-В-Е-Н О-О-Р-Р, а так и зовут мистера Уорра.
— Погодите, — возразил Джексон. — Можно написать эту фамилию как ВАРР или — и здесь я вполне уверен — как УОРР, но ООРР совершенно невозможен.
— Конечно же, — раздражённо прищёлкнул пальцами Федерхут. — Странным образом — и я упомянул об этом в своей монографии — в этом шифре один и тот же человечек, крепко стоящий на ногах, уперев руки в боке, может обозначать и «У», и «О». Несомненно, промах пера небрежнейшего из летописцев, доктора Ватсона. Второго символа следующего слова я здесь не нахожу. Должно быть, этой буквы записки нет в оригинале, хотя, кажется, где-то я её уже видел.
— Прошу прощения, джентльмены, — просунул в комнату своё худощавое лицо Дрю Фернесс, — но не видели ли вы мисс ОʼБрин?
Федерхут по-прежнему был погружён в свою проблему. Джексон задумался.
— Нет… собственно говоря, не видел. Я считал само собой разумеющимся, что вы оба уже уехали.
— Я жду в машине почти четверть часа. Думаете?..
Лейтенант Джексон думал, что это злонамеренная шутка. Вероятно, девушка умышленно выскользнула из дома через чёрный ход и спустилась на Хайленд искать трамвай, оставив незваный эскорт очень терпеливо дожидаться. Но говорить ничего этого он не стал. Он просто заметил:
— Никогда нельзя быть уверенным, Фернесс, сколько времени требуется женщине, чтобы попудрить носик.
— Но это слишком долго. Наверное, что-то случилось. Вспомните, там наверху Уорр, — в его сухом голосе звучало искреннее беспокойство. — Вы что-нибудь слышали?
— Ничего. Смертная тишина, не считая Вейнберга на телефоне и хлопка вашей машины.
— Моя машина вела себя тихо. Пойду наверх.
Прежде чем Джексон осознал всю значимость этих слов, Фернесс удалился из комнаты, а Федерхут принялся торжествующе размахивать листком бумаги.
— Это великолепно, — восклицал он. — Как я возрадуюсь, увидев, что Уорр это читает! Букву я не установил, это, должно быть, «Ы». А остальное — вот!
Лейтенант Джексон посмотрел на бумагу и прочёл:
СТИВЕН УОРР
ВЫСТРЕЛ ОТМЕНИЛ ТОТ ДОГОВОР
Глава 6
— Будь я проклят, — сказал лейтенант Джексон. — Начинаю с того, что просто интересуюсь странным кодом — прошу прошения, шифром, — а заканчиваю тем, что у меня на руках угроза убийства. Ему козу решили заделать?
— Козу?
— Подшутили. Разыграли. Забудьте. Я имею в виду, вы думаете, кто-то серьёзно ему угрожал?
— Меня бы это не удивило, — пожал плечами Федерхут. — Судя по недолгому моему наблюдению за мистером Уорром, желание убить его кажется мне почти автоматическим рефлексом любого.
— Понимаю, о чём вы, — улыбнулся Джексон, потирая багровеющий глаз. — Но если бы каждое крикливое ничтожество автоматически устранялось, с численностью населения были бы чертовские проблемы.
— Herr Фернесс! — громко воскликнул Федерхут.
Джексон стоял спиной к двери в холл. Обернувшись на крик, он увидел в дверях худощавого молодого профессора, несущего на руках неподвижное тело Морин ОʼБрин.
— Бренди, — тихо проговорил Фернесс. Он почти нежно перенёс её через комнату и уложил на диван.
Джексон поспешно окинул взглядом полупустые бутылки на барной стойке.
— Боюсь, вам придётся обойтись виски.
Он быстро налил крепкую выпивку в стакан и отнёс его вместе с бутылкой к дивану, решив, что вопросы могут подождать.
Дрю Фернесс склонился над девушкой, держа её за руку, которую мягко растирал, надеясь, что так и полагается делать в подобных случаях. Джексон отодвинул его.
— Откройте окно, — резко произнёс он, но затем понял, что оба окна уже открыты. Комната казалась ужасно тихой. Он задался вопросом, почему; затем понял, что это смолк голос Вейнберга по телефону.
Маленький продюсер стоял в двери, через которую вошёл Фернесс.
— Пятнадцать лет я заливаю газеты рекламой, — стонал он. — А теперь, когда они мне нужны, что происходит? Ничего. А теперь это. Что тут происходит? — вздохнул он.
— Не знаю, — сказал Федерхут. — Мистер Фернесс входит в комнату, неся эту юную леди, и больше мы ничего не знаем.
— Морин! — в голосе Вейнберга звучало искреннее сочувствие, но Джексон жестом отодвинул его.
— Дайте ей время прийти в себя. Виски должен помочь. Похоже, это всего лишь обморок.
— Могу я что-нибудь сделать?
Это был Джонадаб Эванс. Как и откуда он вошёл в комнату, сказать никто не мог; но неприметный человечек был там, и на его сухом лице пылало страстное желание быть полезным.
— Да. Можете подняться наверх и попросить доктора Боттомли спуститься сюда. Он может нам понадобиться.
— Спасибо, — кивнул мистер Эванс и вновь исчез.
Джексон влил виски через губы Морин. Её тело слегка пошевелилось; казалось, сознание к ней медленно возвращается. Лейтенант повернулся к Фернессу.
— Где вы её нашли?
— В коридоре наверху. Прямо у двери комнаты, где мы оставили Уорра. Я не заметил её, когда проходил мимо в первый раз. Заглянул в… в другие места, где она могла быть, а потом, возвращаясь, я… я чуть не споткнулся об неё.
— Уорр уже пришёл в себя?
— Я в его комнату не заглядывал. Хотел только одного — принести её сюда, вниз, и помочь ей. Но припоминаю, что у него в комнате было всё ещё темно.
Тревожная мысль продолжала мучить лейтенанта Джексона.
— И вы уверены, что ваша машина не издавала хлопка?
— Совершенно уверен, лейтенант. Но что за… — этот вопрос, по-видимому, поразил Фернесса.
— Ничего… Надеюсь.
Как раз в этот момент вошёл доктор Руфус Боттомли с большой калабасовой трубкой в руках. За ним следовал маленький создатель Дерринга Дрю. Без лишних слов доктор Боттомли подошёл к дивану.
— С ней всё в порядке, — проговорил он после краткого осмотра. — Просто дайте ей время прийти в себя.