— Тихо! — с силой проговорил лейтенант Финч. — Ну, Эванс — о чём вы? Даже если этот человек обманщик, он не может быть убийцей. Он был в Пасадене в АПУБ.
— Есть и другие члены «труппы Крюза», как следует из наших приключений. Он легко мог послать одного из них в АПУБ, якобы в обычную поездку с целью розыгрыша, пока сам занялся, так сказать, делом.
— Энди, позвони Арбэтноту. Узнай, видел ли он раньше Федерхута.
— Оʼкей, Герман.
— Это, — продолжал объяснять мистер Эванс, — было началом и целью всей шутки Уорра — внедрить своего сообщника в наши ряды. Он знал о европейской репутации Федерхута и его монографии по холмсианскому мифу. Было бы вполне естественным, что человек его достижений окажется в изгнании, добровольном или ином. В действительности, настоящий Федерхут сейчас, вероятно, в концентрационном лагере. Крюз был послан в Нью-Йорк представиться нам. Уорр прекрасно знал, что мы, естественно, предложим внести «Федерхута» в список гостей мистера Вейнберга. Добавлю ещё два момента, небольшие сами по себе, но всё же существенные. Сегодня утром слышали, как он диктовал по телефону цифровой код. Что это могло быть, как не сообщение Уорру, использовавшему, как нам известно, подобный код? А его отказ выдвинуть гипотезу тоже в своём роде показателен: он боялся, что если он выдвинет слишком убедительное обвинение против кого-то другого, полиция может заподозрить в этом умысел. И здесь он опасно не доиграл; отказ от интеллектуального подхода к загадке совершенно выпадает из характера «Иррегулярного с Бейкер-стрит».
— А подсказка? — спросил Харрисон Ридгли. — Пляшущие человечки и Эми Грант?
— Сама простота. Схватить перед смертью то лжехолмсианское сообщение значило всего лишь: «Мой убийца — человек, разыгрывавший мои лжехолмсианские шутки».
Старый эмигрант перестал ругаться. Теперь он смеялся так страстно, что его седая грива больше походила на отряхиваемую швабру.
— Herr Leutnant, — выдохнул он, — хотите подёргать меня за волосы, чтобы убедиться в их подлинности?
— Минутку, — вмешалась Морин. — Доктор Боттомли, когда была вечеринка, на которой вы познакомились с Федерхутом?
Боттомли заставил себя оторваться от меланхолических размышлений.
— Погодите-ка. Это был вечер перед четвёртым… думаю, третье июля. Да, уверен, что так.
— А в тот вечер Крюз выступал перед «Дочерьми британского льва». Он выдавал себя за человека, который делает все зонтики Чемберлену,[123] и рассказывал им самые невероятные вещи.
— Арбэтнот говорит, что знает Федерхута по Вене с двадцатых годов, — вернулся Джексон.
— Я бы и сам вам мог это сказать, — рассмеялся Федерхут. — Но вы должны были спросить всех, кроме меня. Я мог бы рассказать вам и об этих цифрах. Я рад, что меня заподозрили в способности говорить кодом — это поистине редкое умение. Но, должен сознаться, я всего лишь узнавал у автобусной компании расписание рейсов, повторяя время по мере того, как они мне его называли. Жаль, но всё так просто.
Финч посмотрел на мистера Эванса. Можно было назвать чувство, выразившееся в этом взгляде, ненавистью.
— Я думал, — со сдерживаемым презрением проговорил он, — что смогу что-нибудь извлечь из этого маленького сеанса, но, похоже, ошибался. Каждый из вас так усердно пытается отыскать самый невозможный ответ, что у нас ничего не выходит.
— Но, лейтенант, — запротестовал мистер Эванс, — вы сами предложили нам…
— Знаю. Энди говорил, что я сбрендил, и, думаю, так и было. Пора сообщить вам, что я пришёл сюда сегодня с ордером на арест в кармане. Не отшатывайтесь. Я не собираюсь его использовать. Вы все так много сделали для меня; вы показали мне, что происходит, если браться за дело плохо подготовленным. Я хочу уточнить факты, прежде чем предприму что-то конкретное. Но, если это не нарушит парламентскую процедуру, господин председатель, я хотел бы задать пару вопросов.
— Уверяю вас, лейтенант, вам незачем так горько иронизировать. Трибуна ваша.
— Отлично. Итак, профессор Фернесс, кто секретарь кафедры английского языка вашего университета?
— Кажется, — промолвил Дрю Фернесс, — её зовут Гвендолин Эберкромби. Боюсь, никто её не называет кроме как Эбби.
— И вы диктовали сегодня ей?
— Естественно. Нет — минутку. Эбби в летнем отпуске. Там была странная девица, я не знаю, как её зовут.
— Как она выглядела?
— Думаю, что она была маленькая.
— Как была одета?
— Бог мой, лейтенант, я не замечаю женскую одежду. Никогда.
— Блондинка или брюнетка?
— Она… Честное слово, я не знаю.
— Конечно, не знаете. Поскольку, профессор Фернесс, вы её никогда не видели.
— Я её никогда не видел? — эхо голоса учёного слабо отдавалось по всей притихшей комнате.
— Из всех этих пяти безупречных алиби, Фернесс, дырявым было именно ваше. Вы так и не подписали надиктованные письма. А почему? Потому что вас там не было, и вы не хотели рисковать фальшивой подписью, которую позже могут разоблачить. Вы знали, что на лето там будет временная секретарша. Вы не преподаёте в летней школе; она знала лишь то, что на постоянной ставке состоит некий Дрю Фернесс, и если бы пришёл человек, представился этим именем и принялся диктовать письма, она не заметила бы разницу. Я не знаю, кто был ваш сообщник, но схема была не слишком-то хороша. Завтра мы сведём вас с этой девушкой, и у нас будет вся история.
Финч отмахнулся от гула вопросов.
— Теперь слово за мной, и я продолжу своё объяснение — точно так же, как играли вы, ребята, только всерьёз. Убийства не планировалось; алиби было заготовлено на тот случай, если кто-то из вас решит проверить, где Фернесс. Он разгадал код пластинок и хотел быть первым и единственным, кто найдёт Уорра. Он не стал бы рисковать задействовать сообщника, если бы думал об убийстве; но теперь этот сообщник так глубоко вляпался, что, как полагает Фернесс, будет хранить молчание. Профессор совершил только одну ошибку — отправился вооружённым. Он боялся Уорра — Уорр уже дважды на него нападал, а профессор Фернесс не слишком-то владеет кулаками. Так что он взял с собой пистолет, просто на всякий случай. Когда он столкнулся с Уорром, Уорр либо снова набросился на него, либо, быть может, начал бесить его шуточками насчёт мисс ОʼБрин. Пистолет у него был, и он его использовал. Должно быть, он сразу чертовски перепугался, но затем понял, что его маленькая уловка с секретаршей дала ему, как он подумал, безупречное алиби, и он решил блефовать. Что до нелепости его решения, причина та же, что и у Федерхута по версии Эванса — он не хотел, чтобы оно выглядело слишком хорошим.
— Но как насчёт нашей бесценной улики, лейтенант? — возразил Харрисон Ридгли. — Как пляшущие человечки могут указывать на профессора Фернесса?
— Улика, мистер Ридгли, это любой необъяснённый факт, который обычно ни черта ни с чем не связан. У меня достаточно всего и без этой улики — да и без знания, как именно Уорр провернул свой розыгрыш. Сломанное алиби стоит сотни улик. Но если вам действительно нужен хороший финал книжки про Шерлока Холмса, как насчёт такого: «Уорр не мог дотянуться до карандаша. Он не мог написать имени своего убийцы. И чтобы указать нам на него, он схватил (и порвал при этом) листок бумаги. Но что было на том листке бумаги? Что-то, что он нарисовал».
— Дорогой, — взмолилась Морин, — скажи что-нибудь. Объясни этому человеку…
— Что я могу сказать? Завтра он поймёт свою ошибку. Тем временем…
— Тем временем, — сказал лейтенант Финч, — вы идёте со мной. Разумеется, как ценный свидетель; остальное прибудет, когда мы всё проверим. Ватсон, наручники.
— И не забудьте шприц, мой дорогой Ватсон, — донеслось непочтительное фырканье с дивана Ридгли.
— Подождите! — с неожиданной силой промолвил Дрю Фернесс. — Мне ненадолго нужны мои руки.
Он повернулся к Морин и положил эти руки ей на плечи.
— Завтра, дорогая моя, — мягко проговорил он, — когда всё уладится, я хочу тебе что-то сказать.
— Притворись, что ты уже сказал это, — тихо произнесла Морин, — и ещё притворись, что я сказала «да».
И они притворились.
— Хватит, — сказал Финч, хотя под его грубостью читалось сочувствие. — Нам пора.
В тишине щёлканье наручников заглушило донесшийся от Ватсона хруст нового мятного леденца. Финч повернулся со своим пленником к выходу. И тут последовал ещё один звук, резкий и решительный.
Тук! Тук!
— Кто там! — рявкнул Финч.
Дверь отворилась, и явилась с горой бутербродов на подносе миссис Хадсон.
— Кому чай, — спросила она, — кому кофе?
Глава 24
— Оставляю вас развлекаться, — объявил лейтенант Финч. — Нам пора идти. Пошли, сержант.
Но сержант Ватсон колебался.
— Лейтенант, — неуверенно проговорил он.
— Пошли, Ватсон. Я хочу сегодня немного поспать.
— Но разве вы не спали бы спокойнее, лейтенант, если бы были уверены, что взяли того человека?
— Бог мой, Ватсон, — с недоверием уставился Финч на подчинённого. — И вы сюда же? Тоже собираетесь выдвинуть дедуктивную гипотезу?
— Нет, сэр, лейтенант, — моргнул сержант. — Не хочу. Ничего такого. Я просто хочу сказать, кто это сделал.
— Лошадиные перья! — фыркнул Финч. — Если бы я не знал вас уже семнадцать лет, я бы подумал, что вы Вернон Крюз, а это какой-то новый розыгрыш. Пошли.
— Хорошо, — неохотно проговорил Ватсон. — Но когда миссис Хадсон пришла и постучала в дверь, а вы сказали «Кто там?», я внезапно понял, что знаю ответ.
— Пошли, — призвал Финч своим тоном улещивания пьяниц. — Поговорим об этом позже.
— Но, лейтенант, — запротестовал Ридгли. — Это нечестно по отношению к нам. Само собой, мы хотим услышать, какую теорию предложит сержант. Только подумайте: Дело Раскрыто Ватсоном. Заголовок заголовков, дорогой мой Финч; вы не можете лишить нас такого удовольствия.
Ватсон хмуро посмотрел на Ридгли.
— Я не шучу, — сказал он.