Джексон немного подумал и кивнул.
– Почему бы нет, – проговорил он.
– Мисс О'Брин, – сказал лейтенант Финч, – мне кажется, вы знаете об этом деле больше, чем кто-либо ещё, не считая убийцы и призрака Уорра. Поэтому я хотел бы, чтобы вы сами рассказали мне всё, что произошло.
– Начиная с чего? – беспомощно спросила она.
Финч попыхивал своим початком.
– Сначала дайте мне немного предыстории. Уорр на студии – его отношения с людьми там – всё такое. Затем начинайте и не упускайте ничего, что произошло с вами с тех пор, как вы сегодня вошли в этот дом.
– Помните мой совет, – тихо проговорил Джексон.
– Могу я тоже закурить? – спросила Морин. – Хорошо. Я расскажу вам всю правду и буду чувствовать себя сущей крысой. Я навлеку на всех неприятности, и у меня не будет утешения, кроме знания, что я исполняю свой долг и следую совету лейтенанта. Так что я могла бы начать с того, что скажу – все здесь ненавидят смелого Стивена Уорра, а ко мне это относится вдвойне и с пенкой.
– Хм-м. Вы имеете в виду, что у каждого в этом доме был мотив убить Уорра?
– Что такое мотив? – возразила Морин. – Однажды в одной из книжек брата я читала про женщину, которую убили из-за красивой гравированной рекламы, потому что её слуга был так туп, что решил, будто это банкнота Банка Англии. Мотив – это то, что вы считаете мотивом.
Лейтенант Финч слегка улыбнулся – приятно, суховато.
– Это, юная леди, проницательное наблюдение. Но вы просто сообщите мне факты и позвольте мне судить, что может быть мотивом, а что нет. Итак, у кого на киностудии были особые претензии к Уорру?
– У девушек в столовой, трёх секретарш, которых он уволили, семи, которые ушли сами, всех остальных писателей, с которыми он работал, мистера Вейнберга и меня. Это только для начала.
– Оставим пока остальных. Как насчёт вас и мистера Вейнберга?
– Вот где правда начинает звучать по-свински. – Она вздохнула. – Дело вот в чём: Ф. Х. хотел отстранить его от сценария "Пёстрой ленты", но Уорр включил в свой контракт хитрый пункт, согласно которому или он пишет сценарий к этой картине, или никто. Было много протестов, поскольку все знали про его ненависть к Холмсу, именно поэтому "Иррегулярных" призвали сюда для надзора. Но жизнь Ф. Х. без него станет куда проще.
– А ваша?
– Старый добрый мотив, лейтенант. Честь дороже, чем жизнь. Вы понимаете.
– Вы имеете в виду, что Уорр...
– Нет. Он этого не сделал. Но достаточно пытался, и мне это порядком надоело. Боюсь, не могу сказать, что сожалею о его смерти. Знаю, это звучит бессердечно, но бессердечие – единственное, что можно испытывать к Стивену Уорру.
– Понимаю. Итак, мисс О'Брин, помимо вас, мистера Вейнберга и лейтенанта Джексона, в этом доме у нас пять членов этих "Иррегулярных" и эакономка. Как бы вы связали каждого из них с Уорром?
Морин не ответила. Она уставилась на Джексона.
– Бог мой, лейтенант, так вы тоже подозреваемый?
Джексон указал на свой глаз.
– Кажется, общее чувство таково, что я не слишком любил Уорра.
– О Боже! – только и смогла сказать она. – Когда мой брат это услышит... ой, лейтенант, вы краснеете!
– Мисс О'Брин, – резко проговорил Финч. – Пожалуйста, вернитесь к делу и пощадите нашего юного друга. Я знаю, он лишь по случайности замешан в это дело, но официально.... Итак, что касается остальных...
– Ну, с ними всё уже не так лично. Просто Уорр высмеивал их и всё, за что они ратуют. Само собой, они его не любили. Полагаю, лейтенант Джексон рассказал вам о шуме-гаме сегодня вечером?
– Да.
– Тогда сами видите, откуда ноги растут.
– Конечно. Но, – задумчиво добавил Финч, – я не могу себе представить, чтобы кто-то застрелил человека только из-за небольшой насмешки. В тот момент, возможно, и да; но чкерез несколько часов, хладнокровно – банановое масло какое-то! Не было ли в отношениях Уорра с этими людьми чего-то более личного?
– Он что-то намекнул мистеру Ридгли насчёт его сестры. В смысле, сестры Ридгли. Та умерла где-то месяц назад, и Ридгли в трауре по ней. Кажется, его это глубоко задело.
– Это, признаю, уже чуть более личное. Что-нибудь насчёт экономки?
– Только то, что Уорр, видимо, атаковал даже её. Каждый раз, когда он оставался наедине с женщиной, любой женщиной, можно было подумать, что он вернулся с необитаемого острова. Наверное, ей это не очень понравилось – как тому китайцу.
Джексон засмеялся, но Финч выглядел обиженным.
– Вы знаете ту историю, мисс О'Брин? Никогда не перестану удивляться познаниям нынешних девушек. Я только вчера вечером обнаружил, что моя дочь подразумевает под своей коллекцией лимериков. В моё время лимерики значили Эдварда Лира[50] и "старика с сединой в бороде".
– Да, точно, – радостно согласилась Морин, – "восклицавшего весь день: "Быть беде! Две вороны и чиж, и..." Никак не могу запомнить эту среднюю часть. Всегда что-то упускаю.
– Это неудивительно. – Внезапно в голосе Финча не осталось никакого дружелюбия. – Возможно, поэтому вы и упускаете упомянуть в вашем рассказе Дрю Фернесса.
Морин поражённо рухнула на стул.
– Но, лейтенант! – выдохнула она. – Я думала, вы такой милый, а вы просто Подталкиваете Меня Вперёд. Никогда больше не доверюсь полицейскому.
– А почему вы должны – больше, чем я должен доверять свидетелю? Теперь расскажите о Фернессе и Уорре.
– Рассказывать уже особо нечего. Только что мистер Фернесс пришёл на студию поговорить с Ф. Х. об увольнении Уорра, а Уорр был пьян, ужасен и ударил его. Затем он нанял Вернона Крюза, чтобы тот сыграл с ним глупейшую шутку. А сегодня, когда Уорр разошёлся, Дрю пытался остановить его, вот так лейтенант и получил синяк.
Финч в отчаянии тряс головой.
– Не могли бы вы вернуться назад? Кто с кем сыграл глупую шутку?
– Это было в столовой. Я повела мистера Фернесса туда выпить, чтобы он отошёл, но он не пьёт, так что выпила я, а он взял чай со льдом. За соседним столиком сидел ваш брат, лейтенант, вместе с Ритой Ла Марр. Глядя на него, вы бы никогда не подумали, но Дрю Фернесс без ума от Нашей Риты. Он украдкой поглядывал на неё, надеясь, что я не замечаю. Затем у столика Джексона и Ла Марр остановился толстяк с большой чёрной бородой, а затем направился к ним. Он сказал, что он доктор Фридрих Вроннагель из Йенского университета, и что он большой поклонник работы мистера Фернесса по проблеме Айрленда, что бы это ни было. О, он со всех сторон обмазывал Дрю, и видели бы вы, как тот светился. Наконец, он сказал, что и мисс Ла Марр тоже большая почитательница Фернесса. Для меня это было уже слишком, но Дрю и это заглотил. Так что герр доктор извлёк большую красную розу и сказал, что это мисс Ла Марр послала её в дар. Он взял розу и – пфшш! – прямо из её середины полился поток вонючей субстанции – должно быть, сероводорода – прямо на лучший синий костюм мистера Фернесса. Вроннагель тут же испарилсяч, но я понял, кто он такой. Это был Вернон Крюз.
– И кто этот Крюз?
– Забавно, но никто вне производства не знает о Крюзе ничего. Он немного актёр, иногда очень хороший, но в основном главный шутник всей колонии. Ужасный мастер грима и может изображать всевозможные акценты и голоса. Помню, однажды мы наняли человека, который утверждал, что он британский майор, в качестве технического консультанта на картиру по рассказам о Малвени[51]. Кто-то – думаю, лейтенант, это был ваш брат – решил, что тот мошенник, и нанял Крюза стать махараджей. Тот пришёл на площадку и начал излагать майору смешную тарабарщину, пока майор не сломался и не сознался, что он не знает ни слова на хинди, был в Индии одну неделю по ходу кругосветного круиза и никогда не носил британскую форму, кроме как в массовке. Забавно то, что и сам Крюз хинди не знает, но звучало это так убедительно, что сработало.
– Хороший парень, – сухо проронил Финч.
– О, Вернон Крюз может делать что угодно и быть кем угодно. Вы просто не сможете его узнать. Одних и тех же людей он терзал по два-три раза. На самом деле... – Она вдруг остановилась.
– Да, мисс О'Брин?
– Забавная мысль. Не знаю. Расскажу позже, когда будет уместно. Но, думаю, насчёт Дрю Фернесса это всё. Я действительно не пыталась ничего скрывать; просто это не казалось таким уж важным.
– Надеюсь, что этак и есть. Теперь, если вы расскажете нам, что произошло сегодня...
Морин взяла новую сигарету и задумалась.
– Кажется, это было так ужасно давно. Я приехала сюда около трёх. Всё было в ужасном беспорядке, поскольку миссис Хадсон ещё не пришла. Я какое-то время была в бешенстве – но это к вам отношения не имеет. Вы хотите знать всё об Уорре. Итак... Их было пять – можно назвать это проявлениями Уорра. И ещё столько всего происходило. Я даже не могу сказать, в каком порядке всё это возникло. Звонил сам Уорр – на тот звонок ответил Дрю Фернесс.
– Фернесс так рано уже был здесь?
– Да, чёрт бы его подрал. Просто временная путаница.
– Что Уорр хотел сказать?
– Дрю мне почти ничего не рассказал. Думаю, это было довольно мерзко, в обычном стиле Уоорра; но суть состояла в том, что он придёт на приём, хоть его и не приглашали. Думаю, он был уже пьян.
– Вы или Фернесс говорили об этом остальным?
– Я сказала Ф. Х. Полагаю, он или Фернесс могли рассказать остальным.
– Я слышал, – вставил Джексон, – как доктор Боттомли упоминал об этом ещё кому-то из них – возможно, Ридгли.
– Тогда любой из вас мог ожидать Уорра здесь сегодня вечером?
– Если вы ставите вопрос так – то да, наверное
– И каковы были остальные "проявления"?
– Был ещё один телефонный звонок – смешной иностранный голос, который хотел поговорить с мистером Уорром. Сообщения он не оставил – просто передать тому, что это насчёт мисс Эми Грант.
– Эми Грант?
– Да.
– Вы знаете кого-нибудь с таким именем?