[8] или Майк Кёртис[9]? Уроки английского он хочет мне давать! Я... – Некий инстинкт подсказал ему повернуться. Он увидел Морин. На напоминающем горгулью лице маленького начальника медленно выразилось изумление.
Изумление Вейнберга – такая же славная в своём роде легенда Голливуда, как язвительное остроумие Дороти Паркер[10], раздражающие розыгрыши Вернона Крюза или великолепные словесные творения Сэмюэла Голдвина[11]. Пол Джексон однажды сказал, что с этими реакциями задним числом могла бы сравниться только игра Хортона[12] в замедленной съёмке Любича[13]. Нелегко описать подобное торжество подвижности человеческого лица. Впрочем, для несведущего в театральном жаргоне эффект этот можно сравнивать с видом человека, у которого в мозгу гуляют пикси, медленно вспоминающего, что же он вчера вечером говорил хозяйке.
– Это ты, – проговорил он подобно Селзнику[14], увидевшему пробу Вивьен Ли на роль Скарлетт О'Хары. – Ты умная девочка, Морин. Скажешь, что мне делать.
Морин прочла устав, манифест и невероятное количество посланий, вызванных этим манифестом. Наконец, она медленно покачала головой.
– Делать нечего, – сказала она. – Вам придётся уволить Уорра.
На столе что-то зажужжало.
– Половина двенадцатого, мистер Вейнберг.
Тот автоматически потянулся за графином с водой и коробочкой соды.
– Назови причину, – произнёс он.
Она помахала бумагами.
– Причин сто одиннадцать, если вы сосчитали верно. Посмотрите на подписи – Кристофер Морли, Руфус Боттомли, Александр Вулкотт, Винсент Старретт, Харрисон Ридгли, Элмер Дэвис, Джон О'Даб. Зачем настраивать этих людей против себя, Ф. Х.? Возьмём, к примеру, Вулкотта. Если он объявит "Пёстрой ленте" бойкот, то не удастся даже отбить инвестиции, не говоря о хотя бы центе прибыли. Я стараюсь не поддаться влиянию своих личных чувств к Уорру. Но от него надо избавиться с чисто деловой точки зрения.
Маленький человечек улыбнулся.
– Ты хорошая девочка, Морин. Ты не поддакиваешь мне; нет, ты делаешь лучше. Ты говоришь то, что я хотел услышать. Я боялся, может быть, потому что был обижен на Уорра... Но теперь я знаю, что прав. Итак, завтра я избавлюсь от Стивена Уорра.
– И как же вы полагаете это сделать?
Мистер Вейнберг вскочил с изогнутого хромированного кресла и напрягся всеми своими пятью футами и четырьмя дюймами роста.
– Откуда вы взялись, Уорр?
Даже рядом с обычным человеком Стивен Уорр был гигантом. Рядом с мистером Вейнбергом он выглядел не меньше, чем титаном. Но он не воспользовался преимуществами роста. Он просто тяжело прислонился к стене и ответил одним слогом – слогом, который его редакторы вынужедны были с упрямым однообразием вычёркивать с каждой страницы его крутых детективных рассказов.
Раздался звонок переговорного аппарата.
– Он только что протиснулся внутрь, мистер Вейнберг, – пронзительно прокричал голос мисс Бленкеншип. – Я пыталась сказать ему, что вы заняты, но он просто зашёл. Я ужасно извиняюсь, мистер Вейнберг, но...
– Всё в порядке. – Мистер Вейнберг выключил аппарат и повернулся к писателю.
Но глаза Стивена Уорра были устремлены на Морин.
– Приветик! – проговорил он. – Неужели это та милашка из рекламного – малышка, которая прикидывается недосягаемой, когда мужчина намекает, а потом крадётся к боссу?
Морин ловко увернулась от его протянутой руки.
– Я хотела спросить вас, Ф. Х., могу я выставить студии счёт за новый лифчик? За ущерб, нанесённый при исполнении служебных обязанностей?
Мистер Вейнберг устремил взор на бывшего сыщика со столь концентрированным презрением, словно заглядывал в бездонную зловонную бездну.
– Мистер Уорр, – объявил он, – ваши дела с "Метрополисом" покончены.
Стивен Уорр тихонько рассмеялся – рокочущим хохотом застенчивой мужественности.
– Я думал, что вы это скажете, Ф. Х. Когда прикажете уйти?
– Вы меня не одурачите, – продолжал мистер Вейнберг. – Я вышвырну вас со студии, если... – Он осёкся, и по его лицу медленно стало расползаться очередное изумление Вейнберга. – Так когда прикажу уйти? – пробормотал он. – Когда прикажу?.. Сегодня. Сию минуту. Немедленно. Как можно быстрее. – Он чуть не задыхался от облегчения. – Сейчас же, – добавил он, чтобы не осталось никаких сомнений, что он имеет в виду.
Стивен Уорр решительно погрузил своё тяжёлое тело в хромированное кресло, предназначавшееся только для маленького мистера Вейнберга.
– Шикарно. Вы хотите, чтобы я ушёл, как вы столь лаконично выразились, сейчас же. Отлично. Что тогда произойдёт? Прежде всего, вам придётся сказать А. К. Сейчас я доллен этому ублюдку четыре тысячи долларов за скачки и две триста за рулетку; он хочет, чтобы я был здесь, зарабатывая хорошие деньги на студии, иначе, как ему отлично известно, он никогда больше не увидит эти шесть триста.
– Я отвечу за А. К., – пробормотал мистер Вейнберг. – Если ему так нужны его шесть тысяч, пусть подаёт в суд.
– Долги по азартным играм не подлежат судебному возмещению – это одна из тех мелочей, Ф. Х., что принесли мне теперешний успех. Но что же происходит дальше? К вам приходит мой агент и обращает внимание на некоторые маленькие условия моего контракта. Вы прозрачным намёком прогоняете его, но он возвращается. С представителем Гильдии сценаристов. И тут-то у вас и начинаются настоящие проблемы. Нет, Ф. Х., бесполезно хвататься за соду. Вы не почувствуете себя лучше. Вам просто придётся привыкнуть видеть меня здесь – по крайней мере, пока я не закончу "Пёструю ленту".
Мистер Вейнберг покосился на стопку посланий от "Иррегулярных" на своём столе.
– Хорошо. Я не могу вас выгнать. Придётся держать в зарплатной ведомости такого шлемазла, как вы. Ладно. Но вот что я вам скажу: вы не будете адаптировать "Пёструю ленту". Это я передам кому-нибудь другому. А вы, – заключил он тоном отлучения от церкви, – напишете "Гонщика Харриса и его космический корабль", в двенадцати захватывающих дух сериях.
Уорр фыркнул.
– Если коротко, Ф. Х., чёрта с два. И не буяньте. Вы попались на удочку, мой семитский друг, и ваши брюки дюйм за дюймом сползают с пуза. Прочтите мой контракт, и знаете, какие тупицы сидят у вас в юридическом отделе. На сей раз они всё прошляпили. Можете перебросить меня на "Гонщика Харриса", если хотите, но коли так, то "Пёструю ленту" вы никогда не снимете. Чёрным по белому записано – этот сценарий пишу я, и никто другой.
– И почему всё это должно было случиться со мной! – жалобно простонал мистер Вейнберг. – Но зачем, мистер Уорр? Что вам "Метрополис" сделал?
– "Полли" ни черта мне не сделал, – неприятно усмехнулся Стивен Уорр. – Просто это мой шанс задать как следует им.
– Задать кому?
– Тем тупым неженкам-дедукционистам. Тем кисейным барышням. Тем женоподобным дилетантам, которые думают, что могут писать о сыщиках. О, так мило раскрывать преступления с помощью книги по индо-арабской керамики, когда они падают в обморок при кровотечении из носа. Взявшись за руки, всей гирляндой нежных маргариток шептать священное имя Шерлока Холмса. Боже милостивый, что-то они узнают из этой картины, и им это не понравится.
– Итак, из-за того, что вы были когда-то сыщиком, мы должны уничтожить "Метрополис"? Мистер Уорр, не могли бы мы...
Звонок.
– Это тот профессор, мистер Вейнберг, – объяснила мисс Бленкеншип. – Он спрашивает, не Стивена ли Уорра видел входящим в ваш кабинет, потому что, если так, он тоже хочет зайти. Он велел передать вам, что речь идёт об "Иррегулярных силах с Бейкер-стрит", что бы это ни значило.
– Профессор у меня на хвосте! – загоготал Уорр. – Мило.
– Скажите ему, что я ушёл, – рявкнул мистер Вейнберг. – Скажите, что я хладнокровно задушил мистера Уорра. Скажите, что я скрываюсь от правосудия. Скажите... – Постепенно его раздражение уступило место осознанию. – Вы сказали, "Иррегулярные силы с Бейкер-стрит"?
– Кажется, так он говорил, мистер Вейнберг.
– Тогда пригласите его войти. Пригласите прямо сюда.
Сардонически обсуждая детали контракта, Стивен Уорр казался почти трезвым. Теперь, когда он вскочил с красивого кресла мистера Вейнберга, его лицо залил, подчёркивая привлекательную неправильность черт, густой румянец. Морин забилась в угол; таким она его ещё не видела.
– "Иррегулярные силы с Бейкер-стрит", – с величайшим отвращением прорычал Уорр. – "Иррегулярные силы с Бейкер-стрит"!.. – Его рычание переросло почти что в рёв.
И тут вошёл профессор Фернесс. Это был не пожилой учёный муж, как подсознательно ожидала Морин, а худощавый человек чуть за тридцать, одетый в то, что, очевидно, было его Лучшим Синим Костюмом. "Худощавый", собственно говоря, было слишком лестным определением – больше подходило "тощий". Воротничок на нём сидел плохо, а нос казался слишком тонким, чтобы удержать пенсне, готовое в любой момент к полёту.
Все эти детали Морин уловила с первого взгляда. Затем картина была разрушена ужасающим взмахом левой руки Стивена Уорра.
Не успев открыть рот, профессор Фернесс растянулся на полированном, не застеленном коврами полу кабинета. Стивен Уорр возвышался над его останками, слегка раскачиваясь и потирая костяшки пальцев.
– Увидимся на обсуждении сценария, Ф. Х., – проговорил он и удалился.
Морин уже склонилась над бедным профессором, оказывая первую помощь водой из графина Ф. Х. и лихорадочно соображая.
– Тише, – наконец, проговорила она, перебивая ужасные стоны и предсказания своего работодателя. – Никакого иска не будет. Я поговорю с профессором и положусь на прежнее обаяние. Дела идут совсем уж никудышно, если умная ирландская девица не сможет со всем этим справиться.