Доктор Фарнкрофт шагнул вперёд так, словно его угроза должна была обратиться из словесной в физическую. Молодой человек встал впереди меня, держа свою утяжелённую палку наготове.
– Не шутите со мной! – сорвался на крик доктор Фарнкрофт. Он схватил палку обеими руками и, держа её в воздухе и даже не опирая на колено, переломил надвое.
– Вот! – вопил он. – Смотрите, как бы мне не пришлось сделать то же с вами. – Он нагнулся, чтобы поднять сумку, но, похоже, с ручкой там были какие-то проблемы, так что он оставался согнутым несколько секунд, разрушив, увы, этим весь драматизм своего ухода.
– Вот, – сказал молодой человек. – Миленький номерок, не правда ли?
– Он не тот противник, какого я бы выбрал, – признал я. – Это опасный человек. Но я уже встречал опасных людей прежде. Были те, кто не ручался за мою жизнь, когда они выйдут из тюрьмы; и всё же, как видите, я здесь.
– Как вы думаете, что нам делать?
– Если вы дадите мне время, я поразмыслю над этим вопросом и, возможно, посоветуюсь со своими коллегами и с молодым детективом Джексоном, который мне кажется sympathisch[90]. Если вы назовёте мне свои имя, чтобы я мог вновь связаться с вами...
Он широко ухмыльнулся.
– Можете, если хотите, звать меня Джон О'Даб.
– Джон О'Даб! – начал я. – Но это...
– Создатель лихого джентльмена-авантюриста, достопочтенного Дерринга Дрю. Конечно. Это я, и, если хотите, я могу это доказать. Но, вследствие многих причин, это в значительной степени секрет, и не будем в это вдаваться. Возможно, вам лучше звать меня Ларри Гарган.
– Мой друг мистер Эванс... – вновь начал я.
– Знаю. Проехали. Это длинная история.
С усилием мне удалось совладать со своим любопытством.
– И где я могу вас найти?
– Точно не знаю. Я сейчас на вольных хлебах. Вот что – я позвоню вам завтра-послезавтра, если милый доктор не исполнит своих угроз, и узнаю, что вы решили. И надеюсь, всё получится. Эта Флоренс кажется милой девчонкой, а если мы не предпримем побыстрее какие-то шаги, доктор Фарнкрофт может попробовать ускориться сам.
Он повернулся к двери. Мои глаза, проследив за ним, увидели на полу странный предмет. Я сейчас несколько миопик (близорук, так, кажется, вы говорите), и для меня это было всего лишь неясное чёрно-оранжевое с розоватым отливом пятно.
– Он действительно любопытный человек, ваш доктор Фарнкрофт, – сказал я. – Видите, что он оставил – странный бисерный мешочек, не правда ли? Кто бы мог подумать, что столь энергичный человек носит с собой...
Я наклонился, чтобы рассмотреть этот предмет повнимательнее. Имея примерно пятнадцать дюймов в длину и шириной в два-три дюйма, он был украшен странным бисерным узором, словно индейской работы. Когда я протянул руку поднять его, он шевельнулся.
И тут Ларри Гарган оттолкнул меня назад.
– Вы, чёртов дурак! – закричал он. – Разве вы не видите!..
И я увидел. То, что мне казалось мешочком, вызвало у меня внезапное, невыразимое отвращение, когда я понял, что оно живёт и движется. И оно двигалось – медленно, вяло, но неумолимо – по полу от двери к нам. В тот момент я не знал, что это может быть; но каким-то инстинктом я чувствовал, что этими кропотливыми движениями усердно продвигается смерть.
– Палка теперь слишком короткая, – бормотал мой спутник. – В том, чтобы её сломать, был смысл, не только хвастовство. Проклятый злодей; должно быть, так он и... мне следовало бы носить пистолет.
Я беспомощно пятился от существа, почти что понимая басню о кролике и змее. Потом моя нога наткнулась на ковёр. Ковёр выскользнул. Я растянулся на полу и обнаружил, что мои открытые глаза смотрят в невыразимо уродливое лицо существа, отстоящего от моего носа лишь на два дюйма. Это произошло. Я не мог даже открыть рта. Меня охватил паралич чистого ужаса.
Затем раздался глухой треск, и перед лицом своим я увидел два тяжёлых башмака. Одним прыжком Ларри Гарган обрушился на существо, выдавив из него его злую жизнь.
Он помог мне встать и толкнул обратно в кресло.
– Тут есть выпивка? – потребовал он. – Вам пригодится. И, видит Бог, мне тоже.
Я указал, всё ещё не в силах заговорить, на нужный ящик комода. Он вручил мне бутылку, и когда я сделал долгий, столь необходимый Schluck[91], он тоже выпил.
– Не думаю, – проговорил он, – что вы знаете, что это за зверушка милого доктора напала на нас?
Я покачал головой.
– Heloderma suspectum, говоря языком доктора. Самый мерзкий зверь, когда-либо взращённый жарким солнцем на пустынях Аризоны. Единственная ядовитая ящерица, известная человечеству... и слава Богу! Короче говоря, мистер Федерхут, вы только что спаслись от хилы-монстра[92].
Он в последний раз отпил из бутылки, отмахнулся от всех моих заверений признательности и ушёл.
Несколько минут я недоверчиво сидел в кресле. Всё это поразило меня даже сильнее, чем события прошлой ночи. Я не мог в это поверить. В комнате снова настала тишина, солнце дарило мне сквозь окна тепло и уют, в руке покоилась бутылка любимого Schnapps, всё было как положено.
Но на полу передо мной лежали сломанная трость и раздавленные остатки бисерного мешочка, который жил, двигался и почти убил.
– Сначала доказательства, – сказал лейтенант Джексон. – Ещё одна история, которую достаточно легко проверить. Хинкль сейчас не на дежурстве, но я могу получить от него описание этих людей завтра. А трость и хила?
– Я оценил, Herr Leutnant, их доказательную ценность – хотя это доказательство неведомого мне, если только я не решу предъявить доктору обвинение в покушении на убийство. Я передал эти предметы на попечение сержанта Хинкля.
– И он передал их мне, лейтенант, – заговорил сержант Ватсон. – Они заперты в чулане в прихожей, а ключ у меня здесь.
– Хорошо. Теперь...
– Один момент, лейтенант, – раздался протяжный голос Харрисона Ридгли. – Живописный ужас этого покушения на убийство, конечно, завораживает. Но меня больше интересуют два других пункта. Один из них – связь Эми Грант с Уорром. Вы помните это дело Грант?
– Нет, – сказал Джексон. – Но это неудивительно, учитывая вердикт о смерти от естественных причин. Полагаю, департамент просто не заинтересовался.
– Но вы можете проверить записи?
– Завтра займусь. Что вас ещё беспокоит?
– Что же это может быть, как не необычайное утверждение молодого человека, что он – Джон О'Даб? Мы вполне можем скрывать здесь в нашей избранной группе убийцу; но с эстетической точки зрения ещё более ужасает мысль, что мы скрываем самозванца.
Джонадаб Эванс оказался в центре внимания, как никогда в жизни. Мягкий невзрачный человечек встал и, запинаясь, нерешительно начал:
– Уверен, все вы поймёте...
– Выражайтесь яснее, мистер Эванс, – увещевал его Федерхут с властностью судьи. – Мой друг был прав? Он – Джон О'Даб?
– Ну... – проговорил Джонадаб Эванс, – он... В некотором смысле можно сказать... На самом деле – да.
Ридгли рассмеялся – высоким, неприятным смехом.
– Мышь зашевелилась, – выдохнул он. – Кто бы мог подумать, что у старика столько смелости? Наш милый кроткий малыш Душа-в-Пятках – первоклассный мошенник!
– Нет, прошу вас. Это совсем не так. Это... О Боже! Знаете, миссис Хадсон, если вы... Спасибо. – И Джонадаб Эванс, изумив всех, глотнул неразбавленного виски. Следующая пара фраз безнадежно скрылась за приступами удушающего кашля. – Понимаете, – продолжал он, – я знал Ларри, когда тот вёл физкультуру в старой доброй военной академии Сэмпсона – школе, где я преподавал. Он показал мне свой роман. Тот был захватывающим, но, Бог мой, как же плох он был! Я взял его и сохранил весь сюжет и ключевые ситуации, но я... я, можно сказать, перевёл его на английский язык. Мы подписали его "Джон О'Даб" от моего имени Джонадаб и продали. Затем Ларри снова исчез; он никогда не мог оставаться на одном месте. Но, где бы он ни был, он постоянно присылает мне романы, а я беру их скелет и окутываю новой плотью. И это неплохо работает. Так что в каком-то смысле, полагаю, он – Джон О'Даб в той же степени, что и я. Я написал несколько книг без него, но они были не столь успешны. Теперь вы всё знаете. – Он повесил голову и выглядел совершенно растерянным.
Смех Морин был сладок и сочувствующ.
– Ну же, – промолвила она. – Это всё совсем не так ужасно.
– Но мне так нравилось, когда люди думали, что я придумал все те захватывающие вещи, что проделывает Дерринг, – слегка улыбнулся он.
– И это, – презрительно проговорил Харрисон Ридгли, – Страшная Тайна. Бог мой! – эхом повторил он задумчивую интонацию мистера Эванса. – Если вы достаточно оправились от потрясения, вызванного этим ужасным разоблачением, мистер О'Даб, вы могли бы внести свой вклад в повествования этого дня. А затем, если нам удастся выманить оскорблённого медика из его угрюмого убежиза, мы приступим к их полноценному обсуждению.
Глава 15Приключение с русской старухой,повествование Джонадаба Эванса
После пугающе позднего завтрака (я употребляю слово "пугающе", поскольку суровая жизнь в частной школе приучила меня к распорядку дня, более подобающему батраку, нежели цивилизованному человеку пера) я удалился в свою комнату и провёл несколько тихих часов в тщетной попытке расшифровать последовательность цифр, найденную в портфеле Стивена Уорра. Цепочка рассуждений, с помощью которой я пришёл к тому, что представляется мне её тайной, до сих пор кажется мне безупречной, и я хотел бы обсудить с вами этот пункт подробнее после того, как теперешняя цепочка повествований будет завершена; но в данный момент важно что, что я пребывал нигде.
Я был полностью поглощён своей проблемой. Впрочем, я слышал какой-то шум в холле, которым, как я теперь понимаю, было явление доктора Ройяла Фарнкрофта; но я не уделил ему внимания. Ничто не отвлекало меня, пока я внезапно не осознал, что голоден.