– Очень даже. Так вкусно.
– Я так рад. – Он помолчал. – Понимаете – это я сделал.
– Вы?
– Да. Нашлось определённое удовлетворение в том, чтобы что-то сделать. Я терял уверенность в себе. В таком состоянии я часто нахожу целесообразным подтвердить свои способности на кухне, и, поскольку особенно горжусь своим фондю, то попытался его сделать.
– Как вы это готовите? Надо будет как-нибудь попробовать на брате. Видите ли, я исхожу из того принципа, что если стряпнёй можно удовлетворить брата, то муж, когда придёт время, будет предрешён.
Мистер Эванс просиял.
– Возьмите небольшую сковородку, – начал он. – Железную, желательно. Растопите на ней приличный кусок сливочного масла. Добавьте кусочки сыра – любого сорта на выбор – и медленно расплавьте их. Вы извините меня, если мои определения количества не вполне точны? Я не из тех, кого можно назвать метрическим шеф-поваром.
– Боюсь, я тоже, – сказала Морин, – но постараюсь уловить суть.
– Теперь, – голос мистера Эванса всё теплел, – сыр расплавился – золотой лавой. Снимите сковороду с огня – важный и часто пренебрегаемый шаг. Вылейте на неё яйца – одно или полтора на человека – и добавьте соли и вустерского соуса[111] "по вкусу", как положено выражаться толковой поваренной книге. Перемешайте вилкой яйца и сыр и верните сковороду на очень слабый огонь. Продолжайте, как можно медленнее, непрерывно помешивать; поскольку в результате должно быть – я убеждён – невозможно сказать, где кончается сыр и начинаются яйца. Когда масса по своей консистенции сама отделится от сковороды, фондю готово. Если хотите добавить финальную дань почтения глазу, а также языку, подойдут несколько капель паприки. Но, умоляю, не добавляйте веточки петрушки; ибо я согласен с великим Алексисом Сойером[112], что ни одну еду не следует украшать тем, что останется на тарелке несъеденным.
– Вы заставляете это звучать даже лучше, чем ощущаться на вкус, – улыбнулась Морин.
– Надеюсь, это не так! – в ужасе вскричал мистер Эванс. – Ненавижу поваров, чьё единственное искусство заключается в блистательных речах. Идеальный повар должен быть глухонемым и, желательно, неграмотным, чтобы свободно творить без конца лишь вкус.
Морин сделала ещё один глоток фондю и позволила его сырной насыщенности раствориться в своих ликующих рецепторах.
– Но я делала то, что называют фондю, – сказала она. – Это было что-то запечённое с панировочными сухарями и прочим.
– Знаю, – кивнул мистер Эванс. – В современных поваренных книгах эта пудинговая мерзость известна под блистательным именем фондю. Но Брийя-Саварен[113], – с не столь уж неоправданной гордостью промолвил он, – поддерживает мой подход.
– И вы вновь ощущаете себя счастливым и довольным собой? После такого вы, конечно, должны испытывать эти чувства.
– Не знаю. Конечно, я чувствую себя лучше, но всё же – я знаю, что я неплохо пишу и несколько лучше готовлю, а было время, когда я считал себя сносным криптоаналитиком-любителем.
– Крипто?..
– Разгадчиком кодов. Интерпретатором шифров – только не думайте, что я путаю эти слова.
– Понимаю. Вы имеете в виду, что застряли на чём-то. Это не может быть тот список цифр из портфеля?
– Моя дорогая юная леди, это не только может быть; это так и есть. Я потратил большую часть двух последних дней на эти абсурдные цифры и до сих пор даже не знаю, составляют они закодированное сообщение или шифр. – Он словно колебался.
– Я могу как-нибудь помочь? – спросила Морин. – Не то чтобы я что-то знала о крипто...
– ...анализе, – закончил он за неё. – Да, можете. Вы столь любезно выслушали мои скромные замечания по кулинарии. Вдруг вы были бы столь же любезны выслушать описание моих тщетных попыток интерпретировать эти цифры. Порой посторонний ум...
– Конечно, – сказала Морин и с сожалением сунула в рот последний ещё оставшийся кусочек фондю.
– Хорошо. – Маленький человечек достал из жилетного кармана стопку бумаг и разложил их на столе. – Прежде всего, вот копия списка:
20518
25414
25723
20974
25191
25585
22394
25237
– Как вы думаете, на что должны указывать эти цифры? – добавил он.
– Бог знает. Может, это список облигаций или номера фальшивых банкнот.
– Боюсь, что номера банкнот намного длиннее и содержат, помимо цифр, буквы. Например, – он извлёк бумажник, – вот пятёрка с номером E41619027A. Насчёт облигаций я не столь уверен; но если бы это был список номеров чего-либо, эти цифры были бы расположены в правильной числовой последовательности. Нет; расмотрим обстоятельства, при которых они были найдены – в портфеле Стивена Уорра, из которого всё остальное было тщательно извлечено. С долей вероятности возможно, конечно, что этот клочок бумаги остался незамеченным; но куда более вероятно, что мы нашли этот список, потому что его специально для нас там оставили. Далее, всё остальное в этой комнате, с возможным исключением того сбивающего с толку осколка стекла, было целенаправленными, пусть и вводящими в заблуждение, уликами, причём холмсианского происхождения. Не логично ли тогда предположить, что эта бумага тоже улика, а её решение должно быть найдено путём применения холмсианских методов?
– Думаю, пока всё верно, – нахмурилась Морин.
– Итак, тогда я спросил себя, когда Холмс расшифровывал сообщение, подобное этому? Очевидно, интерпретация таких простых шифров, как пляшущие человечки или движение свечи в "Алом кольце", для нас бесполезны. Но я быстро припомнил великолепную начальную главу "Долины ужаса", этой странной клеветы на американское рабочее движение. Вы, без сомнения, помните сообщение, полученное Холмсом от Порлока, единственного изъяна в цепочке прислужников профессора Мориарти.
– Боюсь, что нет, – созналась Морин.
Мистер Эванс посмотрел на неё с лёгким, но несколько уязвлённым удивлением энтузиаста, столкнувшегося с невежеством, преобладающим за пределами его блаженной сферы.
– Один момент, – сказал он и помчался в гостиную, откуда через минуту вернулся с полным собранием рассказов о Холмсе. – Вот. – И он положил перед ней страницу с упомянутым посланием.
– "534", – прочла Морин, – "Г2 13 127..." И ваш мистер Холмс в самом деле прочёл это?
– Конечно, – ответил мистер Эванс с такой гордостью, словно сам он совершил этот подвиг. – Он сразу заметил, что эти числа соответствуют словам на определённой странице некой книги, а с помощью нескольких быстрых дедукций определил эту книгу и, следовательно, смысл сообщения.
– И вы думаете, что можете сделать то же самое с этими числами?
– Подумал, – вздохнул он. – Но будьте так любезны, следуйте за мной, как я следовал по стопам Холмса, и скажите мне, если сможете, где я поскользнулся. Этими вот более ранними вычислениями можно пренебречь; они были основаны на шифровых вероятностях (что, как видите, дало смехотворные результаты), прежде чем я понял возможность этого книжного кода. Теерь предположим, что 20518 означает страницу 205 и 18 слово, или, возможно, 20 слово на 518 странице, поскольку вполне вероятно, что слово будет меньшим числом, а страница большим. Это указывает на книгу, в первом случае, среднего размера – по крайней мере, 257 страниц; в другом – эпических пропорций, поскольку нумерация страниц должна доходить не менее чем до 974. Это должна быть книга, которая нам очевидно доступна. К несчастью, американцы за пределами Среднего Запада не всегда располагают альманахом, в котором Холмс нашёл своё решение; и, как заметил сам Учитель, Библия не подходит из-за различной пагинации её изданий. Я обдумывал самые разные возможности, пока, наконец, не решил, что единственной книгой, которая наверняка будет в нашем распоряжении, единственным томом, на который можно абсолютно уверенно ссылаться, будет телефонный справочник Лос-Анджелеса. Фамилии также могут быть общеупотребительными словами; составить понятное сообщение из такого источника было бы вовсе не невозможно. Но тут моя логика сталкивается с железными фактами. Взгляните на мои списки: если мы будем следовать системе страницы 205 и 18 слова, то получим: КУПЕР ДОМЕК ДОРТ КОСГРОУВ ДИКСОН ДОННЕЛ КАННИНГЕМ ДОКИНЗ. А если попробуем систему 20 слова и 518 страницы, то результат: НОКС ХЕЛМ ПИКОК УОКЕР КОФФЕР МЕЙБЕН ХАПИП ДИН.
– Второй список намного лучше, – сказала Морин. – Пикок[114] и Мейбен тоже хороши, но мне особенно понравился Хапип.
– Это всё очень хорошо, – проговорил мистер Эванс, – но скажите мне, где я ошибся? Почему эта логическая атака породила тарабарщину?
– Ну, тогда я скажу. Вы взяли не ту книгу.
– Спасибо. – Тон его был совсем не дружеским. – А не могли бы вы указать мне ту?
– Конечно, – неожиданно произнесла Морин. – Вот. – И она указала на "Полного Шерлока Холмса".
– Естественно! – вскричал мистер Эванс. – Мисс О'Брин, вы меня устыдили. Холмс – единственный том, к которому в этот доме всякий точно имеет доступ. И, естественно, в этом однотомном издании Даблдея – любое другое неизбежно влекло бы ссылку на том. Все всякого сомнения, вы попали в точку! Давайте посмотрим. Если вы будете так добры прочитать мне эти цифры... – Он принялся жадно возиться с книгой, карандашом и бумагой.
Морин взяла список.
– Итак, что попробуем сначала – вариант 205, 18?
– Как пожелаете. Страница 205 – прямо в середине "Союза рыжих". Восемнадцатое слово – МЕДЛЕННО. – Он записал его на бумаге. – Само по себе незначительное, но, безусловно, возможное начало. Дальше?
– Страница 254, слово 14.
– Два – пять – четыре. Ха! "Пять зёрнышек апельсина", уже цитированных нашим другом. Знакомая почва. Четырнадцатое слово – ТО. МЕДЛЕННО ТО – что, интересно? Продолжайте.
– Как захватывающе, не правда ли? Неудивительно, что ваш Холмс любил свою работу. Дальше страница 257 – слово 23.