Когда он натягивал пиджак, в дверь постучали. Он не стал расправлять складки костюма и открыл дверь с быстротой, сохранившейся с тех дней, когда стук мог означать что угодно, от удара у старой миссис Уайетт до нового ребёнка у Хоббсов.
– Гордон! – проревел он. – Рад видеть! Заходи. Виски, прежде чем станем нарезать круги по Нью-Йорку?
Гордон Уизерс был по природе более сдержан, но приветствовал друга не менее искренно.
– Неплохо, Руфус. Я бы выпил, если не возражаешь.
– Отлично. – Доктор Боттомли принялся разливать напиток. – Как дела дома?
– Неплохо. Даже не представляешь, какое благо – киноиндустрия. Графики съёмок и нервные срывы почти что устанавливают причину и следствие сами собой.
Доктор Боттомли усмехнулся.
– Не жалеешь о тех спокойных днях, когда мы вместе практиковали?
– Ничуть, Руфус. О, я знаю все твои представления об истинном призвании медицины. Читал твою книгу и Бог знает сколько слышал это от тебя. Но если честные люди не займутся нынешним поколением невротиков, это сделают шарлатаны. Моя совесть чиста – и это больше, чем можно сказать о совести большинства из нас, живущих за счёт паствы.
– Странное место этот Голливуд, судя по всему, что я слышал. Мрмфк! Интересно, понравится ли он мне?
– Тебе, Руфус?
– Мне. Руфусу. Лично – а не, прости Господи, на киноэкране. Вот, бери стакан.
– Но что может занести тебя...
– В твои владения? Вопрос великой важности, Гордон. Опа! И ещё вот! – Он протянул приглашение от Ф. Х. Вейнберга.
– Да?.. Что ж, буду рад тебя там видеть. Не знаю, что ты собираешься делать...
– Но приятно проведу время, Гордон. Можешь быть уверен. Сигару?
Доктор Уизерс с отвращением посмотрел на коробочку с коротенькими чёрными предметами.
– Всё ещё их? Похожи на торпеды, но, насколько помню, куда более смертоносны. Нет, спасибо. – Он зажёг сигарету. – Но скажи мне – как твоя книга?
– Превосходнейше. Лежит впереди на всех прилавках. Ожидаю, что Лига американских писателей со дня на день начнёт выписывать рецепты – вполне справедливый обмен. Мрмфк. Да, все в бессовестном восторге от "О. В. П." – кроме тех немногих заблудших и, должно быть, недоношенных, что решили, будто это история русской тайной полиции.
Доктор Уизерс медленно подошёл к столу и легко положил руку на огромную калабасовую трубку, стоявшую на особой подставке.
– Тёплая, – мягко проговорил он.
Руфус Боттомли выглядел почти пристыжённым.
– Да, – признал он.
– Я знаю тебя двадцать лет, Руфус, и знаю, что единственная причина, которая может заставить тебя переключиться с твоих проклятых торпедок на почтенную трубку – беспокойство, причём довольно серьёзное. Что на сей раз?
– Чему ж ещё быть? – беспомощно взмахнул пухлой рукой доктор Боттомли.
– Энн?
– Конечно. Знаешь, два года не уменьшают боли.
– Знаю.
Лицо доктора Боттомли посерьёзнело – настолько, что даже дурацкая эспаньолка смотрелась серьёзно.
– Как она?
– Моя очередь давать беспокойный ответ. Какой она может быть?
– Конечно, я приду повидать её. Для меня это главная причина столь беспечно принять приглашение мистера Вейнберга. Наверное, ты догадался?
– Да.
– Думаешь... есть хоть какая-то вероятность, что она узнает меня?
Доктор Уизерс покачал головой.
– Если бы я только знал... – пробормотал Руфус Боттомли. – Если бы я только знал, кто... – Зубы его плотно стиснулись под развевающимися усами. Рука сжала чёрную сигару и медленно её раскрошила.
"МЕТРОПОЛИС-ПИКЧЕРЗ"
26 июня 1939
Профессору Дрю Фернессу,
Факультет английского языка,
Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе,
Лос-Анджелес, Кал.
Уважаемый профессор Фернесс,
Мисс О'Брин сообщила мне, что ознакомила вас с нашими планами пригласить "Иррегулярные силы с Бейкер-стрит" в качестве неофициальных советников при постановке "Пёстрой ленты", и что вы, как член "Иррегулярных", рады этой идее.
Тем не менее, позвольте мне воспользоваться представившейся возможностью и лично пригласить вас быть моим гостем на этот период.
Надеюсь, что этим кинокомпания "Метрополис" сможет хоть в малой доле компенсировать вам неудобства и унижения, испытанные на днях в моём кабинете. Я повторяю заверения, уже переданные вам мисс О'Брин, что не имею никакого отношения к этому позорному происшествию и охотно принял бы карательные меры, если бы только имел возможность это сделать. Однако наш юридический отдел уверяет меня, что это не так. Надеюсь и верю, что вы примете через меня самые искренние извинения от кинокомпании "Метрополис".
Искренне ваш
Ф. Х. Вейнберг
Шенандоа-роад, дом 11471
Западный Лос-Анджелес
27 июня 1939
М-ру Ф. Х. Вейнбергу,
"Метрополис-Пикчерз",
Лос-Анджелес, Кал.
Уважаемый мистер Вейнберг,
Ваши планы, насколько их изложила мне мисс О'Брин, в самом деле радуют. Прошу вас быть уверенным в моём искреннем содействии вашему предприятию.
Ваши извинения, хотя и принятые с благодарностью, едва ли необходимы. Естественно, я понял, что вся ответственность лежит на Стивене Уорре. Будем считать, что этого эпизода не было.
Искренне ваш
Дрю Фернесс
Покончив с этой запиской, Дрю Фернесс встал из-за стола, расположился, вытянув длинные ноги, в моррисовском кресле и взял последний номер "Журнала английской и германской филологии".
Маленькая старая леди на диване оторвалась от вязания.
– Кого ты писал, Дрю?
– Кому, тётя Белль, – автоматически произнёс он.
– Не знаю, почему ты ожидаешь, что я буду так говорить только оттого, что ты учитель английского. Уверена, твой дедушка не выдержал бы и минуты столь высокопарных разговоров. Помню, как...
Дрю Фернесс спокойно читал, пока знакомый анекдот не был завершён и тётушка не повторила свой вопрос:
– Чьё письмо?
– Ф. Х. Вейнберга. Помнишь, тётя Белль, это тот кинопродюсер, что ставит "Пёструю ленту".
– О. – На круглом личике тёти Белль появилось лукавое выражение. – Скажи мне, Дрю, это один из них?
– Откуда мне знать, тётя Белль? Думаю, он еврей, если ты об этом.
– Ты очень хорошо знаешь, что я имею в виду не это. Я имею в виду, – пояснила она, – это один из Них?
– Ну же, тётя Белль, не будем опять это начинать.
– Это он тебя ударил? Ты пошёл с ним встретиться и вернулся домой весь фиолетовый. Ты меня не обманешь. Что он пытался дать тебе сказать ему, Дрю?
– Прошу тебя. Тут интересная статья Бретериджа об авторстве "Владения похоти"[21]. Кажется, он разрушает некоторые из предвзятых мнений.
По-видимому, это сдержало тётю Белль. Она хранила молчание. Но Дрю Фернесс не вернулся к "ЖАГФ". Вместо этого он вспомнил тот день на студии и нелепо унизительную сцену в магазине, куда очаровательная мисс О'Брин отвела его освежиться. Он опасался, что, должно быть, произвёл очень жалкое впечатление на эту юную леди – едва ли достойное одного из ведущих специалистов по проблеме Уильяма Айрленда[22] и источников его поддельных пьес. Он задумался...
– Дрю...
– Пожалуйста, тетя Белль. Оставь меня одного. Мне нужно заниматься.
– Заниматься! Как будто ты всё ещё школьник, а не профессор. Но ты просто так от меня не отделаешься. Дрю, я видела сегодня на улице человека.
– Это не слишком удивительно, не правда ли?
– Он прятался, Дрю. Прятался прямо перед этим домом. Ты не можешь говорить, что это ничего не значит. Они повсюду. Это Они. Человек даже у себя дома не в безопасности, Они шпионят повсюду.
– Прошу тебя. Вернись к своим спицам и позволь мне почитать.
– Таковы мужчины, – фыркнула она. – Не могут отличить спицы от крючка. А ты столь же слеп ко всему, что происходит вокруг тебя. Но когда-нибудь ты узнаешь. Когда Они придут к власти, ты поймёшь. Тогда ты узнаешь, что твоя бедная старая тётушка пыталась сказать тебе, пока ты даже не...
– Да к чёрту всё это, тётя Белль! – раздражённо воскликнул Дрю Фернесс.
Покорная хмурость набежала на старое лицо.
– Хорошо. Я знала, что когда-нибудь до этого дойдёт. Давай. Ругайся на меня. Используй свой глупый язык – ведь ты учитель английского. Когда-нибудь ты пожалеешь. Иди вперёд – не думай над моими словами. Но ты ещё пожалеешь, Дрю Фернесс, когда Они придут...
Коренастая маленькая Кассандра собрала своё вязание и величественно вышла из комнаты, оставляя за собой шлейф рока. Дрю Фернесс какое-то время сидел неподвижно, пытаясь разобраться в запутанных таблицах текстуальных сравнений Бретериджа, но, в конце концов, отшвырнул журнал в сторону.
Эти сцены, вызванные непонятной фобией тёти Белль, случались довольно часто; но он не мог к ним привыкнуть. Ссора со старушкой, пусть даже невинная, каждый раз огорчала его. Кроме того, в последнее время ей стало хуже. Он уже почти задавался вопросом, не происходит ли с ней что-то серьёзное.
Профессор Дрю Фернесс импульсивно схватил телефонный справочник и открыл на букву "О". Палец пробежал по странице: О'Бойл, Обрадович, О'Бранд, Обраский... О'Брин. И на улице Берендо – адрес, по которому он отвёз её домой в тот фантастический день.
Он поднял трубку, затем медленно опустил её обратно. Идея, в самом деле, глупейшая. О чём мисс О'Брин с ним говорить?
Он вернулся к "Владению похоти".
"МЕТРОПОЛИС-ПИКЧЕРЗ"
3 июля 1939
М-ру Отто Федерхуту
через Ассоциацию профессионального устройства беженцев,
Нью-Йорк, штат Нью-Йорк
Уважаемый мистер Федерхут,
Несомненно, вы слышали от своих коллег по "Иррегулярным силам с Бейкер-стрит" о моих планах пригласить общество в Голливуд для наблюдения за постановкой "Пёстрой ленты".