удалось оттянуть. Как ты думаешь, он очень удивится?
Аня посмотрела на подругу, как смотрит мать на непутевую дочь.
– Зависит от того, как давно этот подполковник тебя знает. Я бы, наверное, не очень. Но вообще, знаешь, от тебя всем одни неудобства.
– Это еще почему? – вскинулась Даша. – Тебе-то я что сделала?
– Нет, и она еще спрашивает! – Анечка хлопнула ладонью по столу. – Начнем с того, что мне теперь хоть па работу не ходи...
– А это почему?
– Да потому, что я теперь для ребят, как стакан прокисшего пива...
– Тебе-то какая разница? Ты с ними что – спать собиралась? Нет? Тогда пусть хоть повесятся на шнуре от мыши!
Петрова неожиданно погрустнела. Склонившись над чашкой, она механически помешивала пустой чай. Даша с сочувственным видом придвинула подруге сахарницу.
– Может, мне отравиться? – наконец еле слышно произнесла Аня. – Кому вправду я такая убогая нужна? Сижу целый день в одной комнате с двадцатью мужчинами, а никто из них ни разу даже...
– Подожди, подожди, – перебила ее Даша, – где это ты сидишь с двадцатью мужиками? Здесь, что ли? Так это не мужчины – это двадцать переходников между компьютером и бутылкой пива. И из-за них ты собираешься травиться? Что за глупость! – она пожала плечами. – Логичнее тогда отравить их. Чтобы воздух не портили. Анечка, да разве можно так? Я тебе вот что скажу: мужчина – это всего лишь подопытная мышь в лаборатории природы. Чтобы не уродовать сразу все человечество. Посему мужики в своем большинстве, словно после серии неудачных опытов: все работает с перебоями и как-то не так. И неужели из–за выводка лабораторных мышей ты хочешь удавиться? Они ведь даже размножаться самостоятельно не могут!
Петрова слабо усмехнулась.
– Так мы тоже самостоятельно не можем.
– Мы все можем! – отрезала Даша. – С помощью науки и упорства мы можем практически все. Но не об этом речь. Для нас сейчас главное – найти то, что Кока спрятал...
– Это для тебя главное, – возразила Анечка, вытирая слезы. – Мне его клады и даром не нужны. У меня свои проблемы.
– У тебя не проблемы, а глупость подростковая. Запомни, – Даша подняла указательный палец, чуть склонила голову и стала похожа на плакат «Товарищ! Не оставляй свои вещи без присмотра!», – для женщины любого возраста, цвета волос и кожи самое главное – независимость. В том числе и от мужиков. Никто не возражает, чтобы один из них все время находился рядом – пожалуйста! Но главное, о чем нужно помнить, что это не последний из могикан, и с его уходом жизнь на планете не остановится. Главное, чтобы у тебя хватило денег и сил продолжать жить дальше, и не просто жить, а радоваться каждому новому восходу солнца, каждой капле дождя, ну и, конечно, каждому новому последующему проходимцу. Независимость и еще раз независимость.
– А как же любовь? Привязанность? Или, по-твоему, все только на деньгах и держится?
– При чем здесь деньги? Кошку, например, тоже бескорыстно любят... Вот и его люби, но только как кошку: покорми, погладь... Ты же не разрешишь ей гадить на стол? И ему не разрешай. Коту что делают, когда он начинает гулять и по помойкам шастать? Правильно, чик – и все. Ну а...
– Рыжая, – перебила ее Аня, – у вас кто кого бросил?
Даша осеклась на полуслове. Некоторое время она молчала, глядя на подругу с каким-то побитым видом, потом отвела глаза.
– Ну... Можешь считать, что разошлись по взаимному согласию.
– Понятно. – Петрова побарабанила пальцами по столу. – Тогда давай лучше о деле.
– Давай... – вяло согласилась Даша, с которой враз слетел весь боевой задор.
Аня отодвинула чашку.
– Тогда выстроим задачу в порядке приоритетов. Что у нас есть? Сначала факты. Первое: Кока был археологом. Второе: он посетил банк в Праге. Третье: в банке его застрелили. Далее идут предположения. Первое: он что-то нашел. Второе: он что-то спрятал.
– Почему предположения? – немедленно подала голос Даша. – Он мне сам об этом сказал, а Элеонора подтвердила.
– Обрати внимание: в твоей фразе прозвучали слова «сказал» и «подтвердила», что означает, что это не очевидный факт, а субъективное мнение двух различных людей.
– Ну и что? А если они оба говорят об одном и том же?
– Во-первых, они, вполне вероятно, говорили о разных вещах, а во-вторых, они могли лгать, заблуждаться, то есть не сообщать тебе истинного факта.
– Что тогда, по-твоему, истинный факт?
– Факт – это то, что не зависит от твоей логики, воли или сознания...
– Гегель, – раздраженно провозгласила Даша, подумала и добавила:
– Карла Марла.
Петрова отмахнулась.
– И тем не менее. Отталкиваться мы можем только от этого. Отсюда и возникает наш главный вопрос...
– Где Кока закопал найденный клад? – радостно докончила фразу Даша.
Петрова озадаченно посмотрела на нее, словно не понимая, как такая идея может прийти разумному человеку в голову.
– Да нет, конечно! Главный вопрос, вопрос, на который нужно прежде всего искать ответ: зачем Макеев пришел в банк?
Даша растерянно захлопала глазами.
– Какая нам разница, зачем он туда пришел? Деньги на билет снять!
– Кока не жил в Чехии, и вряд ли у него был счет в местном банке...
– Ну хорошо, поменять сто долларов на билет.
– За это не убивают. То есть за это, конечно, убивают, но не в банке средь бела дня. Для того чтобы начать стрелять в банке, нужны очень веские основания. Кто был тем человеком, который его застрелил? Ну, кроме того, что он был турком?
Даша развела руками:
– Понятия не имею... Я его видела пару секунд. Не больше... Турок как турок. – Заметив пробежавшую по Анечкиному лицу тень, поспешила добавить:
– Ну, или араб как араб.
– Значит, никаких особых примет ты не заметила? Рост, возраст?
Прикрыв глаза, Даша вспоминала. Прошло несколько секунд.
– Возраст? – она снова распахнула глаза и сосредоточенно уставилась на стену. – Как можно возраст определить с такого расстояния?
Аня начала терять терпение.
– Но ведь этот человек стрелял! Кроме того, по логике вещей убийца был вообще единственным, кого можно было в тот момент рассмотреть, ведь все остальные лежали, а он стоял...
Даша чуть не плакала.
– Да, но в эту секунду на моих руках умирал близкий человек! Неужели ты думаешь, что в таком состоянии я способна присматриваться к посторонним мужчинам! – В расстройстве она принялась грызть ноготь на большом пальце. – Ну, не знаю... Относительно не старый. Роста... не большой, не маленький...
– Не худой, не толстый, – с усмешкой докончила Аня.
Даша вспыхнула.
– Если тебя это так интересует, могу позвонить в полицию и спросить, не узнали ли они чего-то нового. Может, остальные свидетели сообщили им точные цифры и размеры. – Она посмотрела на часы. – Вот прямо сейчас и позвоню.
Петрова поспешно отодвинула от подруги телефон и для надежности прижала трубку рукой.
– Рыжая, ты совсем плохая. Если ты действительно хочешь найти то, что ищешь, даже если этого в природе не существует, то главное – сохранять индифферентность. Представь себе на секунду, что дела обстоят именно так, как ты рассказываешь...
Молодая женщина возмущенно раскрыла рот, чтобы выдать очередную партию возражений, но Аня решительно ее оборвала:
– Будешь меня перебивать, я до ночи не закончу. Так вот, если Кока и вправду нашел нечто ценное, то желающих посоревноваться с тобой в спортивном ориентировании будет немало. И люди они, по крайней мере, часть из них, судя по Кокиному концу, довольно серьезные. Тот человек, что в банке; наверняка заметил, как Макеев перед смертью тебе о чем-то рассказывал, и где гарантия, что он уже не передал эту информацию своим сообщникам? Если за тобой будут следить – это полбеды, а если они окажутся нетерпеливыми?
– Что ты имеешь в виду? – пробормотала Даша и невольно поежилась.
Широко улыбнувшись, Аня похлопала подругу по руке:
– Один из древнейших способов получения информации – допрос с пристрастием.
– В том смысле, что иголки под ногти загонять?
– И это в лучшем случае.
5
Даша уныло гоняла ножом хлебные крошки по столу. Ей почему-то вспомнилось посещение музея пыточных инструментов в Зальцбургском замке. Кресла, утыканные иглами размером с авторучку, костедробильные машинки, станки для растягивания человека до любой желаемой длины...
Особое впечатление на нее произвело приспособление для наказания коварных соблазнителей. Не сообразив, по понятным причинам, что это такое и как сие использовать, она попросила смотрительницу, сушеную старую деву, объяснить предназначение странного инструмента.
Старушка с нескрываемым удовольствием поведала все, вплоть до мельчайших подробностей. Стоящие рядом мужчины покрывались испариной, вскрикивали и автоматически скрещивали руки в районе бедер, словно футболисты в стенке. Женщины, напротив, выказывали повышенный интерес, в их глазах читалось плохо скрываемое одобрение.
– А что делали с неверными женами? – вдруг подал тоненький голосок кто-то из мужчин.
– Да, а в самом деле? – зашумели остальные. – С женщинами-то что делали?
Старая дева смерила их нехорошим взглядом и неопределенным жестом обвела окружающие экспонаты:
– Все остальное. – После чего вернулась на место.
Эти воспоминая заставили Дашу содрогнуться еще раз. Ее бледное веснушчатое лицо стало еще бледнее, в глазах промелькнул страх. Она пару раз вздохнула, почесала кончик носа и подняла печальный взор на подругу:
– То есть ты считаешь, что шансов найти это «нечто» у нас нет?
– Думаю, что нет. – Петрова отпила чаю и заправила волосы за уши. – Ну не собиралась же ты и в самом деле окучивать Элеонорину или Бобову дачу? Тебе для фигуры, конечно, полезно лопатой помахать, но будет ли от этого толк? И потом, совсем не факт, что Кока прятал клад именно там...
– А что же делать? – жалобная интонация могла растрогать кого угодно.