Глава 281
На всякий случай Аня решила удлинить прогулочный маршрут. Они доехали до площади Маяковского, запарковали машину и дальше пошли пешком. Аня немного нервничала и напряженно вглядывалась в зеркальные стекла витрин, пытаясь среди отражений многочисленных прохожих угадать банковского работника с кокетливой фамилией Ружичка.
А Даша, попав на преобразившуюся улицу Горького, совершенно позабыла, для чего сюда приехала. Неторопливо вышагивая мимо разноцветных витрин и вывесок, она крутила головой, не переставая удивляться переменам, произошедшим в столице за время ее вынужденной эмиграции. Чувства, вызванные переменами, были смешанными, противоречивыми. Стало чище, богаче, каждые десять метров попадались дорогие магазины, рестораны и прочие роскошные заведения, но куда-то безнадежно пропал тот неуловимый, едва осязаемый, дурманящий аромат шумного, пыльного и счастливого в своей бессмысленной суете города. Пропало то удивительно комфортное ощущение единства, когда на улице каждый мог подойти к каждому, стрельнуть сигарету или двушку для телефона-автомата и вовсе не потому, что нет денег, а потому, что соседний табачный киоск закрыт, в магазине напротив обед, а дородная продавщица мороженого категорически отказывается разменять пятачок даже на одну двушку.
– Вас много, – говорит продавщица, – а двушек мало, на всех не напасешься...
Даша вздыхала, вспоминая зловредных продавщиц. Вздыхала от того, что нельзя прямо сейчас подойти к палатке и потребовать разменять тот самый злосчастный пятачок на двушку. Увы, самая популярная монета застоя давным-давно канула в Лету вместе со своим братом пятачком, унося с собой и бесконечную свободу юности, и твердый вкус замерзшей маргариновой розочки мороженого…
Она смотрела на свой город и не узнавала его. Только голуби на Пушкинской до боли напоминали юность...
– Со сколькими хорошими людьми я здесь познакомилась, – пробормотала Даша, стараясь скрыть смущение. – Даже не верится.
– Не верится ей, – проворчала Аня. – Чего ты все вздыхаешь? Помирать, что ли, собралась?
Но ностальгия, доселе никогда не мучившая Дашу, вдруг неожиданно навалилась на нее всей своей тяжестью.
– Понимаешь, мне казалось, что я всегда смогу сюда вернуться. Вернуться в тот город, к тем друзьям. А сейчас поняла, что этого уже никогда не будет...
– Так ты в компартию вступи, – равнодушно заметила Петрова и в очередной раз незаметно оглянулась. – Они тебе обратно все вернут.
Даша вспыхнула:
– При чем тут коммунисты, тем более нынешние? У них же взгляд, как у Троцкого во время взятия Зимнего...
– И какой же у него был взгляд?
– Не знаю... Наверное, какой-нибудь особенный. Зверский. Да дело, собственно, не в этом. Вернуть можно все. Зимний тот же самый. Молоты рабочим раздать. Серпы крестьянам. Интеллигентов обратно пароходом завезти... Проблема в другом – вот здесь уже ничего не вернешь. – Даша дотронулась до левой стороны груди. Потом помолчала и с грустью повторила еще раз: – Ничего.
2
Минорное настроение тем не менее не мешало тоскующей даме зорко поглядывать по сторонам, и она почти не удивилась, когда в толпе наконец промелькнула знакомая парочка: толстый клерк и его тощий, мрачный сопровождающий.
– А ты говоришь, что мозгов только у меня не хватает. – Даша крепко сжала запястье подруги и указала глазами на стоящий неподалеку киоск.
– Беру свои слова обратно, – вполголоса ответила Аня, проследив за направлением ее взгляда. – Что же такое они могли у Коки украсть?
– А вот мы сейчас это и узнаем. – Даша вдруг резко отбросила Анину руку и рванула в сторону киоска.
Чехи, явно не ожидавшие подобного оборота событий, попытались скрыться за ближайшим углом, но Даша, грубо расталкивая прохожих, настигла их в два прыжка.
– Ну так что, Панове, – с ходу начала она, – я забыла на платежке подпись поставить? В чем дело? Чего чмухаете?
Толстый Ружичка изменился в лице и заметался из стороны в сторону. Мрачный субъект, сопровождавший его, напротив, широко расставил ноги и телеграфным столбом врылся в тротуар. Если, конечно, в природе существуют набычившиеся телеграфные столбы.
А Даша, подбоченясь, продолжала наседать:
– Итак, Панове, меня интересуют две вещи: что вы у меня украли в банке и какого черта здесь шныряете?
– У нас экскурсия, – мрачно заявил Мрачный.
– Вынюхиваете, где бы еще чего стащить?
Клерк немедленно закудахтал:
– Ах, какое грубое подозрение, премилая пани...
– А на вашем месте, Ружичка, я бы вообще помолчала. Если, конечно, не хотите оказаться в полиции.
– В полиции? – поперхнулся тот. – Да за что же?
– За кражу. Вы обокрали умирающего, гнусный вы мародер!
– Позвольте маленький вопрос: а есть ли у вас доказательства для столь ужасного обвинения? – Толстяк услужливо склонился вперед и захихикал, колыхаясь всем телом.
– Доказательства? Да я тебе прямо сейчас, собственноручно рожу набью, – в свою очередь склонившись к счетоводу, зашипела Даша. – И думаешь, за тебя кто-нибудь заступится, шмейд*?
Но Ружичка не обиделся. Не переставая улыбаться, он радостно закивал головой:
– Конечно, вот он и заступится. – С этими словами счетовод положил жирную ручонку на костлявое плечо своего сообщника, который по-прежнему выглядел мрачнее декабрьской тучи. – Вот ему вы вряд ли что-нибудь набьете, премилая пани.
Даша перевела взгляд на Мрачного. Для чеха у того был непривычно уголовный вид. Но в конце концов здесь она на своей территории.
– Не переживай, и на него желающие найдутся...
– Замолчите, вы оба! – рявкнул Мрачный неожиданным басом. – Никто из вас никуда не пойдет, ни в полицию, ни в другое место. Мы сейчас все вместе сядем и переговорим...
– Прямо здесь и сядем? – зло рассмеявшись, поинтересовалась Даша и тут же погасила улыбку: – Ты, видимо, совсем плохой. Или в России первый раз. Да если я захочу, от тебя через полчаса одни коронки останутся...
– Может быть, и останутся. – Мрачный в первый раз за все время усмехнулся. – В таком случае сможешь вставить их себе в задницу и начать кусать коленки, потому что кассета, которую хотел тебе передать покойный, исчезнет вместе с нами.
Даша хотела броситься на него, но вмешалась Аня.
– Чего вы тут орете на всю улицу? – Она дернула подругу за руку. – Или говорите тише, или отойдем в сторону. Не хватало нам дополнительных проблем.
Даша продолжала еще некоторое время раздувать ноздри, но поняв, что грубостью ничего не добьешься, хмуро кивнула и указала чехам на фонтаны. Те последовали за ней без возражений. По дороге Аня попыталась узнать содержание шумного разговора.
– А ты не поняла? – удивилась Даша.
– Разумеется! Ни слова.
– У них есть некая кассета.
– Кассета? Какая кассета?
– Черт его знает... Представляешь, когда я обвинила его в мародерстве, он даже ухом не повел. Другой бы умер от стыда, а этой свинье хоть бы что!
– Значит, все-таки кассета, – задумчиво произнесла Петрова. – Так я и думала. Кока хотел передать тебе видеокассету. Спроси, что на ней снято.
– Что записано на этой кассете? – безапелляционным тоном обратилась Даша к мужчинам.
Ружичка хотел было ответить, но Мрачный остановил его коротким жестом.
– Мы предлагаем обмен.
– Обмен кого на что? – Молодая женщина презрительно скривилась. – Я могилы не обкрадываю, мне вам предложить нечего.
– Мы предлагаем или купить у нас эту кассету, или взять нас в дело.
– Что они говорят? – не выдержала Аня. – Ты бы переводила синхронно. А то упустишь самое главное.
Даша хотела огрызнуться, но, поняв, что требование подруги справедливо, быстро пересказала начало разговора.
Петрова поспешила уточнить:
– Подожди, подожди. Они предлагают нам купить ту самую кассету, которую хотел передать тебе Кока? За сколько?
Даша перевела чехам ее вопрос:
– Сколько вы за нее хотите?
– Миллион крон, – ровным голосом ответил Мрачный.
– Сколько-сколько?! – В Дашином голосе послышалось пронзительное журавлиное курлыканье. – Вы что, с вишни упали?!
– Миллион? Он сказал миллион? – Глаза Ани вылезли на лоб.
Обалдевшая Даша подтвердила:
– Миллион. Он, конечно, имел в виду крон, но все равно это до... – в последнюю секунду она сдержалась, – очень много. Считай, столько же, сколько и в рублях. Или хотят, чтобы мы их взяли в дело.
– В какое дело? – понизив голос, переспросила Аня.
– Откуда я знаю! – огрызнулась Даша и снова обратилась к чехам: – Послушайте, Панове, вы вообще-то нормальные?
Те переглянулись.
– А сколько ты предлагаешь? – медленно спросил Мрачный.
– Да нисколько, – пфыкнула молодая женщина. – Я даже не знаю, что на этой кассете записано. Может, ваши совместные оргии. Для начала мы должны ее хотя бы раз просмотреть.
Ружичка хотел было что-то сказать, но его спутник вовремя схватил счетовода за рукав и внимательно посмотрел на Дашу.
– Ты хочешь ее просмотреть?
– Разумеется. – Она скрестила руки на груди. – А до этого я вам даже проезд в метро не оплачу.
У Мрачного на лице застыло какое-то странное выражение.
– Нам надо подумать.
– Думай, думай. Только смотри, чтобы мозги не лопнули. Ворюга.
Тот никак не отреагировал на очередное оскорбление и лишь хмуро оглядел ее с ног до головы и процедил сквозь зубы:
– Через час. Вон на том углу.
Не попрощавшись, тощий развернулся и зашагал к метро. Толстый клерк поспешил следом.
_________________
*Ничтожество (чешск.)
3
Даша проводила их задумчивым взглядом.
– Ну что? – тут же спросила Аня.
– Через час они ее принесут. – И через небольшую паузу продолжила: – Странно все это. Витя тоже говорил про кассету... Но как бы то ни было, речь, судя по всему, идет не о видеокассете. – Даша подошла к скамейке и присела.