Между первым гуманитарным корпусом, где подруги находились сейчас, и вторым гуманитарным корпусом, в котором когда-то обучалась Аня, всегда существовало некое противостояние.
– Да ладно тебе! – запальчиво парировала Даша. – Все были абсолютно одинаковыми.
Встреча с прошлым подействовала на нее благотворно, она оживилась, щеки порозовели, в глазах появилось озорство.
– На первом курсе начинали курить, на втором пить, на третьем спать с особями противоположного пола, на четвертом своего, на пятом все уцелевшие приходили в себя и в результате из этих стен, – она обвела руками серые стены, – выходили умудренные жизненным опытом и фундаментальными научными знаниями достойные члены социалистического общества!
Аня с ужасом посмотрела на подругу:
– Чего ты несешь?
– Так оно и было. Ну почти так, – пожала плечами Даша и осмотрелась. – Представляешь, не помню номер кафедры. По-моему, сюда...
5
На кафедре археологии, несмотря на субботу, царило шумное оживление. Учебный год только начался, соскучившиеся за лето друг по другу археологи всех возрастов и званий оживленно обменивались новостями.
– Простите... – Даша безуспешно пыталась привлечь к себе внимание. – Извините...
Осознав тщетность своих попыток, она довольно бесцеремонно ухватила пробегавшего мимо молодого человека за рукав, изо всей силы дернула его. Тот остановился и вытаращил свои бесцветные археоложьи глаза.
– Вы ко мне?
– Если вы Воронов, то да.
– Нет, я... – Молодой человек явно обрадовался и взмахнул рукой. – Вон там у окна, в черной водолазке, с завкафедрой разговаривает...
Даша продралась к окну и робко постучала предполагаемого доцента Воронова по плечу.
Мужчина обернулся, недовольно блеснув очками.
– Простите, вы Воронов?
– Да. Слушаю вас.
– Нам нужно поговорить.
Доцент удивленно оглядел Дашу.
– Вы кто, новая стажерка?
– Нет, нет... Я когда-то давно училась здесь. Вернее, на искусстве... – Она смутилась. – Да это не важно, я не по этому поводу. Я знакомая Николая Макеева.
Воронов снял очки и помассировал переносицу:
– Что-то случилось? Никак не могу ему дозвониться.
– Он умер. Убит.
Мужчина приоткрыл рот, его собеседница изменилась в лице и охнула, на них начинали обращать внимание. Даша нервно огляделась, было шумно и слишком много людей, чтобы разговаривать спокойно. Она просительно сложила руки.
– Я вас очень прошу, давайте выйдем, нам надо поговорить.
– Да, да, конечно, – пробормотал доцент и подхватил со стола свой пиджак.
6
На лестнице Воронов достал сигареты.
– Желаете?
– Нет, нет, спасибо...
– Так как же это произошло? Где? Когда?
Даша набрала воздуха и осторожно начала:
– Ко... Николая застрелили в Праге. Он, по всей вероятности, хотел мне что-то сказать или передать, но не успел. Вернее, я не совсем поняла его слова. Мне показалось, что он хочет сообщить о некоем своем открытии. Вы не знаете, что это может быть?
Воронов задумчиво постукивал носком ботинка о стену. Весь его облик свидетельствовал о крайнем потрясении. С минуту он молчал, потом отрицательно покачал головой:
– Даже не знаю, что и предположить. При каждой возможности Николай ездил в экспедиции, но именно этим летом буквально в самый последний момент он отказался. Это произошло так неожиданно... Последний раз я разговаривал с ним в его день рождения, поздравил, спросил, как дела, он ответил, что все в порядке и что через две недели собирается в район Старой Рязани. А потом мне рассказали, что Николай вдруг появился на факультете и стал искать документы на одного нашего бывшего стажера, кажется, испанца, медиевиста...
– Кого? – переспросила Аня.
– Специалиста по истории средних веков, – быстро ответила Даша и снова обратилась к Воронову: – А зачем он его искал?
– Понятия не имею. – Археолог пожал плечами. – Меня к тому времени в Москве уже не было. Знаю только, что Николай в запланированную экспедицию не поехал, но это было просто из ряда вон…
– Но он же должен был как-то объяснить перемену планов? Это же не в магазин сходить! – Даша всплеснула руками.
– Вы правы. Но Николай пользуется... пользовался на факультете такой репутацией, что никому в голову не пришло сомневаться в том, что так надо. Насколько я понял, он хотел решить какой-то денежный вопрос, что-то связанное со спонсированием или благотворительностью. Не могу поручиться за точность его слов, но он выразился в том смысле, что больше не хочет ни от кого зависеть и если удачно все пройдет, то будет сам организовывать экспедиции. Но подробностей я не знаю. Хотя я, честно говоря, не очень поверил. Знаете, как сейчас относятся к науке... Да на чем он мог заработать?
– Например, что-то продать, – подала голос Аня.
Археолог удивленно воззрился на нее:
– Продать? Что продать? Библиотеку? Костюм, в котором еще его дед ходил?
– А если предположить, что он нечто раскопал? Раскопал и продал?
Воронов рассмеялся, но тут же сердито оборвал себя:
– Да вы что? Как вы можете такое говорить о человеке, который уже не в состоянии выступить в свою защиту? Николай был ученым с большой буквы, фанатиком своего дела! В самом высоком смысле этого слова. Ему нужны были деньги, чтобы копать, а не копать, чтобы делать деньги... Если не секрет, почему вы решили, что он сделал некое открытие?
– Он умер у меня на руках... – Даша с трудом сдерживала слезы. – Он пытался мне что-то сказать. Видимо, хотел назвать своих преследователей. Или объяснить, где можно искать то, что он нашел... Поэтому мы и пришли к вам.
– Ко мне? – непритворно удивился мужчина. – Но почему именно ко мне?
– Потому что под конец он упомянул ваше имя и сказал, что вы поможете взять Муссу.
– Муссу? – Брови археолога взлетели вверх. – Простите, я не очень понял, какого Муссу?
– Зубатого, – растерянно добавила Даша. – Я полагала, что вы знаете, о ком идет речь.
Аня пристально следила за Вороновым. Но тот лишь недоуменно покрутил головой:
– В каком контексте он об этом сказал? Вы можете уточнить?
– Дословно я, конечно, не вспомню, но приблизительно так: «Ворон... пусть возьмет... зубатый Мусса». Я думала, вы сразу поймете, о ком идет речь. Мусса – имя достаточно редкое, а зубатый...
Доцент потер лоб и нахмурился. Прошла минута, другая. Подруги напряженно замерли. Неожиданно лицо археолога прояснилось, он поднял глаза на Дашу, несколько секунд внимательно смотрел на нее и вдруг начал смеяться. Он хохотал так громко, что курящие по соседству студенты и преподаватели начали непонимающе оглядываться на всегда сдержанного, серьезного доцента. А тот никак не мог остановиться. Прислонившись к стене, археолог просто сотрясался от смеха, вытирая слезы. Под конец он закашлялся и стал стучать себя ладонью по груди.
Женщины молча взирали на него.
– На какой кафедре вы учились? – Он с трудом перевел дыхание. – А впрочем, это не важно... Извините мой смех – это от неожиданности. Так вот, милые барышни, боюсь, что ничем не смогу вам помочь. Дело в том, что Николай имел неплохую коллекцию каменных орудий труда. Особую гордость и мою нескрываемую зависть вызывал один образчик времен палеолита. Ваш зубатый Мусса на самом деле не кто иной, как зубчатый мустье. Именно так называлась культура, к которой относилось данное орудие.
7
– Зубатый Мусса! – Аня от негодования пошла пятнами. – Да тебе самой надо за это все зубы вырвать! Я такого позора за целую жизнь не перенесла. Над нами не смеялись только фотографии на стенах!
На Дашу было жалко смотреть, ее бледное веснушчатое личико стало совсем прозрачным. Она уныло плелась за подругой, изредка предпринимая слабые попытки оправдаться.
– А ты можешь себе представить, что такое палеолит? Это больше двух миллионов лет! Еще существовали мезолит, неолит, энеолит и, Бог его знает, сколько еще всяких литов. Я в свое время на одних обледенениях чуть не загнулась! Их было штук двадцать, причем в разных системах – разные. А сейчас говорят: просто упал метеорит, потому все динозавры и вымерли...
– Лучше бы ты вымерла! – сердито оборвала Аня экскурс в далекое студенческое прошлое. – Из-за таких, как ты, надо вводить платное образование. Только небо коптите. Залезай в машину и не порть мне настроение. Больше я твои клады не ищу.
Глава 32
Герман посмотрел на часы. Надо собираться в аэропорт встречать Кричевскую.
В такие моменты он всегда начинал нервничать. Казалось, обязательно произойдет какая-нибудь накладка с таможней или пограничниками, или ребята не успеют подъехать, и клиент будет недоволен...
Он глубоко вдохнул, выдохнул. Снова вдохнул и снова выдохнул. Спокойнее. Еще спокойнее. Через три дня это дело будет закончено. Еще одна папка ляжет в банковскую ячейку, а рядышком уляжется кругленькая сумма. После этого можно с чистой совестью слетать на недельку в Чили, как и планировалось. Бесконечная полоска пустынного пляжа, белые горы, холодное сверкающее море и никого. Только он, море и небо.
Однако на душе продолжали скрестись кошки. Может, позвонить, убедиться, что все в порядке?
Герман набрал номер.
– Это я. Моя девушка прилетает в тринадцать сорок, вы готовы нас принять?
Выслушав ответ, он слегка изменился в лице:
– Почему место другое?.. Нет, мне есть до этого дело... Да. Да... Хорошо, я понял. Значит, как только мы выходим, вы нас встречаете. Да. Я все понял, до встречи. Пока.
Герман почувствовал легкое головокружение. Не зря он беспокоился. Что-то действительно происходит.
Все началось приблизительно десять дней назад. Пропал Петер – его пражский партнер. Обычно они разговаривали по нескольку раз на дню – по делу и просто так. Петер был здоровым сельским парнем, с хитрецой, но без подлости или заискивания, к тому же заядлый рыболов. За три года совместной работы у них сложились хорошие, почти приятельские отношения. Именно он приучил Германа к рыбалке. Они рыбачили, наверное, везде, где только можно. Петер часто шутил, что если бы на Марсе водилась рыба, они бы и туда слетали.